Ликующая ночь. Глава XXIV

                Глава 24.
                « Здравствуй, милая сестричка!
          Прошло всего три месяца после нашей случайной встречи, а я уже вся извелась. Я жалею, что заставила тебя нырнуть в мою жизнь. Сожалею, что не смогла сдержаться и так разоткровенничалась, наверное, чаша переживаний была уже полна.
             Я очень боюсь, что у тебя появился соблазн написать обо мне повесть. Если  еще не поздно, то не делай этого, а если уже написала, то хотя бы позволь объяснить тебе некоторые моменты, боюсь, ты не все правильно поняла.
       Я люблю его, люблю и по сей день, только после возвращения ни разу ему об этом не сказала. Я подозреваю, что он до сих пор любит ту девочку. Я не спрашивала, да и не собираюсь.

      Я слукавила, сказав тебе, что ни разу не делала попытку связаться с ним, мне очень хотелось хотя бы услышать его голос, но я трусила, только однажды я, купив новую SIM-карту на чужое имя, отправила  SMS, поздравила его с Рождеством, это было уже тогда, когда он остался один и пил. Мне хотелось хоть чуточку поддержать его. Он ответил через пару минут, это сообщение до сих пор в моем телефоне, как реликвия: « Не знаю кому, но спасибо! Вам счастья беззаботного!»

      Вернулся он через пять лет. Пришел не сам, его нашел Олег, встретил в зале игровых автоматов. Почти год Эдуард не соглашался прийти в гости, даже в мое отсутствие, говорил Олежке, что ему нечего нам предложить. За те два года, что он прожил с девочкой, к ее ногам он сложил все, что было заработано за восемь лет. Молодая … требует больших денег, это ни для кого не секрет.

     Конечно, все это я узнала гораздо позже, когда Олег стал готовить почву для визита отца – младших он уже обработал, все были согласны. Согласилась и я, правда на ужин не пришла, не предупредив детей заранее. Точно так же сделала во  второй раз и в третий. В четвертый раз не предупредили меня. Более того, после ужина дети ушли к друзьям смотреть какой-то новый фильм, и мы остались с Эдиком одни.

     На что рассчитывали ребятишки,  я не знаю, но мы даже не разговаривали. Он сказал, что по-прежнему работает в аэропорту, только в наземной службе. Сидя напротив друг друга и, одновременно потянувшись за салфеткой, мы случайно столкнулись руками. Дальше  я ничего не помню.

         В этот раз я проболела почти месяц. Эдик находился возле меня, как мне казалось, постоянно. Понимаешь, он не оправдывался, не извинялся, не говорил о любви, он просто был рядом. А когда я встала на ноги, он ушел - красивый и благородный жест, что не говори.

С детьми общался, звонил, но мне не навязывался. Через полгода пригласил детей провести летние каникулы у него дома. Я согласилась отпустить ребят, твердо решив, что я туда - ни ногой. Через месяц не выдержала и поехала. Оказалось, что сестра Эдуарда уехала жить в Испанию и подарила братцу дом. Эдик перевез родителей и … решил, что пора бы ему обзавестись семьей.

     Ах, этот кризис среднего возраста, когда пора подвести итоги, а подводить нечего! Скольким людям он испортил жизнь, сколько судеб поломал. Видя и чувствуя, что годы ушли, мужчина, да и женщина тоже, начинают всеми силами доказывать, что он еще молод и силен, что он еще о-го-го, и начинает престарелый ловелас виснуть на молодках, начинать заведомо проигрышные предприятия, рвать старые узы, кромсать и рушить все. Мой муж попался на эту же удочку. Не хватило мудрости, порядочности, чтобы пережить этот излом судьбы.

       А я его простила, только не тогда, когда его привел Олег, а задолго до этого, когда осознала, что произошло между мной и Анваром. Я на себе почувствовала, как мужчина может увлечься сам, как может утопить в своей любви и страсти женщину, как трудно адекватно оценить моральную сторону таких отношений. Я сама забыла обо всем, отдаваясь любви Анвара, за всю долгую ночь я не почувствовала укора совести или мук раскаяния. Да и позже тоже.
        Через год мы с Эдуардом сошлись. И обвенчались в церкви. Зачем? Не знаю, он поставил такое условие. Кстати, и в постель он ко мне пришел только после венчания. Может, это что-то для него значит?
       Я очень надеюсь, что помогла тебе понять наши отношения.
                Леля.».

      Я все же опубликовала повесть, один экземпляр выслала Эдуарду. Через некоторое время получила от него письмо. Мое самолюбие категорически против его публикации, но совесть настаивает на справедливости – выслушать нужно обе стороны. Сдаюсь, читайте, если сможете.
       « Я даже не знаю, как к тебе обратиться!
                Госпожа писательница!
У меня нет слов, я никогда не поверю тебе, что все эти гадости обо мне тебе рассказала моя чистая девочка. Я знаю, что я виноват перед ней, но не в том, в чем меня обвиняешь ты: я не подонок, который готовил спектакль, для большего эффекта. Я оберегал мою Ляльку от этого удара столько, сколько мог, а когда обстоятельства сложились против меня, я смалодушничал и позволил им мною манипулировать. Я – жертва этих обстоятельств, но я не подлец. И еще, Вы – женщины, ничего не понимаете в мужской любви. Я люблю ее и всегда любил, и детей люблю тоже, всех четверых.  А тебе бы посоветовал не браться за дело, в котором так мало понимаешь!
     Искренне надеюсь, что мы больше никогда не встретимся.
                Э.Б.
Р.S. А в  том, что Лялька меня любит, я нисколько не сомневаюсь».
   
       После письма Гогоряна в моей душе остался горький осадок. Захотелось написать на большом плакате вновь испеченный афоризм и повесить где-нибудь на видном месте в качестве назидания собственной совести: «Входя в дом, вытирайте, пожалуйста, обувь. А в чужую душу не следует лезть даже в стерильно чистых тапочках».