Солнечный ангел

Не отпускай меня – нас только двое,
Когда-то давно, поменявшись сердцами,
Мы друг без друга – холодное, злое,
Сгоревшие спички, погасшее пламя.
Глубина «Эпиграф»

Нет такого ангела, который хоть на минуту не мечтал бы стать падшим.
Zотов «Апокалипсис Welcome»

Солнечный луч прорезал небо. Рассвет. Он осветил его крылья всеми цветами радуги. Когда-то он любил смотреть на них, наблюдать, как они меняют окраску в зависимости от положения солнца. Солнечный ангел. Так все его называли. Однако, сегодня ему хотелось быть падшим. Только ради неё. Не дадут. Он должен им слишком много, хотя они были обязаны ему ещё большим. Он пожертвовал всем в той войне. Остался с Отцом. Теперь его время.
***
Девушка смотрела на солнце, появившееся из-за облаков. Рассвет. Всю свою жизнь она боялась первых лучей, словно они могли прожечь в ней дыру, но сегодня всё было по-другому. Она тянулась к свету, возникшему как по волшебству. Ей хотелось впитывать тепло, которое ей дарили яркие лучи. Она не чувствовала жара, потому что было слишком рано, но ей казалось, что они пропитывают её ощущением согретого тела. Ей холодно. Ей всегда холодно.
***
- Ты с ума сошёл? Сколько можно убеждаться в том, что они не позволят? - его другу надоело наблюдать за жуткими приступами депрессии. Хватит с него.
- Всё будет по-другому. Я уверен в этом. Первый раз за всю жизнь, - ангел улыбнулся своему другу. Такой искренней и чистой улыбки никто не видел уже давно.
- Надеюсь...
***
Она знала, что больше никогда не увидит его. Не позволят. Она должна им слишком много, хотя они ей обязаны ещё большим.
Предательство жгло душу. Не так... Сердце. Души у неё теперь не было. Она предала братьев, сестёр, Отца. Думала, что он пойдёт за ней. Не смог... Предать того, кто всегда был рядом и давал распоряжения о том, как жить, было выше его сил. Он ведь старший сын, самый правильный. Кто и кого предал? Не важно. Она хотела вернуться. Не за крыльями или благодатью. К нему. И пусть Ад спалит её дотла.
***
- Она ушла сама. Хватит пытаться её вернуть, Мы не позволим, - кричали Апостолы, сливаясь в один громогласный голос.
- А я вас не спрашиваю, - усмехнулся Архангел, даже не оглянувшись.
Он знал, что Апостолы в бешенстве, но не хотел давать им хотя бы малейший повод усомниться в его решении. Либо они вернут её, что невозможно, либо он идёт к ней. Они не могли потерять того, кто ведёт за собой ангельских воинов, только не сейчас, поэтому, с его стороны, это было похоже на шантаж.
- Ей здесь не место. Она предала всех нас, - Апостолы выдержали паузу, - и тебя...
Архангел медленно развернулся к тем, кого считал когда-то своими наставниками в Новом Мире. Все двенадцать смотрели на него с нескрываемым презрением. Он знал, что у каждого из них своя история, но делать настолько больно не входило в его планы.
Хотя... Нет... Он не сможет. И не важно, кто и кого предал в той войне. Для всех было слишком больно и страшно.
Архангел снова попытался уйти, как вдруг...
- Михаил! Не смей!
Серафим. Тот, кто был ближе всех к Отцу. Если кого-то останавливал именно Серафим, то стоило послушаться.
***
Дни, месяцы, годы, столетия, тысячелетия…
Сколько можно прожить воспоминаниями?
Долго. Очень и очень долго. Она, как никто другой в этом погибающем мире, знала, как много страданий и боли может перенести любовь.
Не вернуться в прошлое, не думать о будущем, не жить настоящим. Существовать. Ради призрачной надежды. Только это может спасти от кошмаров и криков от тоски по ночам. Никогда не терять любимого - это ли не высшее блаженство, дарованное лишь избранным.
Когда-то и она считала себя такой. До того, как решила почувствовать всё по-настоящему. Как люди.
Наблюдать - это не одно и тоже, что чувствовать. Смертным дан лишь миг жизни. Значит и чувства у них полнее. Только не для падших. Они так не могут. У них отобрали душу, а значит и способность любить. Но почему тогда она ждёт того, кого любила до того, как был сотворён этот мир?
Он не придёт. Пора уже смириться. Может ли свыкнуться с болью от потери тот, кто не может умереть? Вряд ли...
***
Больно было так, как никогда за последние тысячелетия после того, как она пала. Тогда было больней.
Серафим буквально пригвоздил его к стене и не собирался отпускать. Решение Михаила было абсурдным, эгоистичным. Он понимал это, но не собирался отступать. Они должны уступить.
- Прекрати бороться! - голос Серафима звучал в голове всеми звуками жизни и смерти. - Ты не можешь спуститься к ней! Отец против этого.
Архангелу было уже всё равно. Он должен был её увидеть. Хоть на мгновение. Он тысячелетиями ждал этого шанса. Горькая усмешка тронула его губы на одно мгновение. За этим снова последовала боль, вызванная натиском Серафима.
К Небесным Вратам подступала новая война, а это значило, что он им нужен. Раз так, пусть идут на уступки. Он не поведёт ангелов в бой, пока они не позволят увидеться с ней. Он просто не сможет.
Вся любовь, которую он хранил в себе тысячелетиями, грозила спалить его изнутри. Жизнь без неё и так казалась пыткой, а когда ему запретили даже наблюдать за ней и вообще проявлять интерес к её жизни, стало только хуже. После их разлуки Михаил приходил в себя не одно столетие. Отдать себя в объятия ангела Смерти - этого хотелось так сильно, что в голове не оставалось других мыслей.
Казалось, он тогда перестал чувствовать. Совсем. Холод, жар, страх, голод, жажда, боль – всё исчезло из его жизни. Внутри была лишь пустота. Архангелу казалось, что его душа пала. Как же ему хотелось сделать то же самое! При мыслях о падении он становился, словно натянутая на тетиву стрела, отпусти, и он помчится в неизвестность. Но Михаил не мог поступить так с Отцом во время войны. Однако сейчас надвигалась новая битва, и ему необходимо увидеть любимую.
***
Она сидела на крыше высотного дома и вспоминала день своего падения.
В те времена шла война между теми, кто восстал против решений Отца и теми, кто был предан Ему всей душой. Она была ни за тех, ни за других. Она хотела жить и чувствовать, как люди. Михаил не пошёл за ней. Он не мог предать братьев, сестёр и Отца, только её. Жаль, что Мелания поняла это слишком поздно.
Её имя означает "тёмная". Когда девушка захотела уйти, все думали, что не зря её так нарекли.
- У неё тёмная душа! - сказали Апостолы, когда Меланию привели в зал Суда. - Она не будет принадлежать ни раю, ни аду!
- Тогда какому миру? - спросил Михаил таким тоном, словно ему это было интересно. Он стоял в глубине зала, как можно дальше от неё, но его громогласный голос перекрывал все звуки, наполнявшие помещение.
- Она будет просто падшей, - последовал ответ.
Кто-то тихо охнул, кто-то одобрительно закивал, лишь её любимый архангел остался безучастен к такому решению. Ему было всё равно, что теперь она будет вынуждена вечно скитаться по земле без души и крыльев, ища успокоения.
Когда Меланию подвели к Серафиму для исполнения приговора, Михаил смотрел на неё, и в его глазах она не увидела былой любви, сжигавшей их обоих когда-то.
Когда Серафим с жестокой ухмылкой зашёл ей за спину и одним ударом заставил выпустить на волю белоснежные крылья, архангел не отвернулся, словно это зрелище могло принести ему боль и страдания. Он всё ещё молча наблюдал.
Когда Серафим выдернул оба её крыла одним рывком, Мелания закричала. Такого она не чувствовала и не почувствует больше никогда. Вместе с ангельскими крыльями ушла её душа. Михаил не шелохнулся. Он наблюдал за всем этим с таким безразличием, словно она никогда не была ему дорога.
Здесь, на высоте нескольких десятков этажей, Мелания была ближе к небесам. Ей казалось, что она может снова чувствовать свои крылья, что всего того страшного суда не было, что её любимый архангел снова с ней. Девушка горько улыбнулась. Если бы кто-нибудь увидел её в этот момент, он бы понял насколько ей плохо.
Когда она была ещё ангелом, им говорили, что падшие ничего не чувствуют из-за отсутствия души и крыльев. Почему же она страдает? Почему слёзы душат её каждый раз, когда она вспоминает свой дом и оставленного там Михаила? Почему она срывается на крик, вспоминая о том, что он предал её?
***
Его отпустили. Серафим сказал, что будет следить за ним. Не намекнул на такую возможность, а честно признался. Что ж, это делает его задачу почти невыполнимой, но маленькая возможность всё-таки есть. Неужели Серафим действительно поверил в то, что Михаил оставит свои попытки увидеться с любимой? Если так, то он глупее, чем кажется. Хотя... Есть вероятность того, что он просто будет неотступно следовать за архангелом. Тогда ситуация зайдёт в тупик, ибо Михаил не поведёт ангелов в бой, пока не увидится с Меланией.
Он помнил тот день, когда её изгнали, до мельчайших подробностей.
Когда Апостолы объявили о своём решении, он словно застыл. Перестал видеть и чувствовать. Время превратилось в густой туман. Ничто и никто не существует. Воздуха не хватало.
Когда её подвели к Серафиму, Михаил не смог даже пошевелиться. Всё внутри него замерло, ожидая. Он знал, что с ней будет, но помешать не мог. Он не мог пошевелиться. Его словно сковало льдом.
Когда Серафим зашёл ей за спину, Архангел приготовился к смерти. Он знал, что последует дальше. Ждал этого с каким-то маниакальным напряжением. Надеялся освободиться.
Когда Серафим оторвал ей крылья, он умер. Перестал существовать. Он чувствовал её боль и отчаяние, но ничем не мог помочь. Сдвинуться хотя бы на миллиметр, чтобы показать Мелании, что он рядом, что понимает её эмоции. Нет... Не понимает и не поймёт, наверное, никогда...
Она пала. Его любовь была потеряна навсегда. Нет хуже страдания для вечной жизни, чем потеря любимого навсегда. Нет страшнее боли, чем невозможность встречи.
За что он был так верен и предан? Кто позаботится о нём в такой жуткой депрессии, что хочется призвать самые тёмные силы, существующие в этом странном и страшном мире? Никто его не спасёт. Успокоить могла только она!

Она была готова прыгнуть, чтобы вновь почувствовать полёт.
Это было самым прекрасным в её существовании в роли ангела. Лететь бок о бок с любимым и чувствовать ветер в волосах и тепло солнца на коже. Понимать, что ты будешь любить его вечно, но не так, как это могут люди.
Смертные могли отдаваться этому настолько, что горела душа. Настолько, что одного прикосновения к любимому было мало. Настолько, что взгляда было достаточно. Настолько, что единение душ и сердец не разорвать даже адскому псу.
Ангелы просто знали, что любят. Просто понимали, что это их пара, и не более того. Просто вечность рядом. Просто борьба за общие цели. Просто…
Не такого она жаждала.
Шаг. Один лишь шаг отделял от воспоминаний о Михаиле. О его безумно прекрасных глазах, о руках, которые удерживали от падения, об улыбке, способной всколыхнуть всё, что она таила внутри своего мирка.
Стоп. Она всё ещё ЧУВСТВУЕТ это. Помнит его. Помнит всё, что связывало их. Помнит, как человек.
Она не пала. Она лишь стала скитальцем. Апостолы обрекли её на вечные страдания. Воспоминания стали жечь с такой силой, что она не могла не шагнуть в чёрную пустоту неизвестности. Один прыжок с крыши не убьёт её, но причинит физическую боль, которая на время сможет затмить душевную.
НЕТ! Что она творит? Куда?
Если она сделает это, он никогда не сможет простить не только Апостолов, но и Отца. Он знал, что Мелания не умрёт, но сам факт этого прыжка вызывал в нём злость. Он всей душой ненавидел существующий порядок.
Серафим сидел на хвосте, любимая в шаге от страшного, пусть и не смертельного, прыжка. Что делать?
Он смотрел в зеркало мира настолько увлечённо и задумчиво, что не заметил, как сзади к нему подошёл один из Апостолов.
- Если она это сделает, умрёт. Навсегда.
Михаил не мог поверить своим ушам. Они с самого начала приговорили её. Испытывали? Вряд ли. Надеялись, что он будет убивать, пытаясь заглушить боль? Возможно. Однако они просчитались. Все ошиблись на его счёт. Он больше не мог оставаться там, где нет ничего, кроме преданности и раболепия. Он любил Отца, но решения надо иногда принимать самому. Тем более те, что касаются твоей души.
Его душа была мертва уже много-много лет. Без любимой.
Он схватил свой меч и одним уверенным движением отсёк свои крылья.
- НЕТ! – Михаил схватил девушку за руку и притянул к себе. – Только не ты…
Они лежали на крыше, прижавшись друг к другу, впитывая всё то, что потеряли много лет назад: запах, тепло, свет, близость, родство.
- Я успел, я не мог опоздать. Только не к тебе, - повторял Архангел.
Мелания вслушивалась в бархатные нотки этого голоса и не могла поверить. ОН. Зачем? Как? Она прижалась к нему ещё крепче, обвив его спину руками. Только тут девушка почувствовала нечто липкое. Что это?
Вытянув из под любимого руку, она внимательно на неё посмотрела. Кровь. Откуда? Он же Архангел!
- Я смог. Я успел до их вмешательства. Я с тобой.
До Мелании медленно доходил смысл его слов. Она высвободилась из объятий любимого и посмотрела на его спину. На том месте, где должны были находиться сверкающие белоснежные крылья, зияли две кровоточащие раны.
- Как? Неужели они изгнали тебя?
Поверить в это было невозможно. Он ведь предводитель, главнокомандующий. Армия Небес без него ничто. Что он мог сделать такого, чтобы Апостолы пошли на столь решительные меры?
- Нет. – Шёпот Михаила вернул Меланию из раздумий. – Я сам.
- Что?
Она никогда о таком не слышала. Чтобы ангел, а тем более Архангел, сам отсекал себе крылья. Это было самым страшным предательством. И всё же… Он предал всё ради неё. Он ушёл из мира, который был для него жизнью.
- Но ведь тебе было всё равно, - девушка шумно вздохнула, - тогда, на Суде.
- Я просто застыл. Замёрз. Отрёкся от страданий. Прости…
Он любит её. Он любил её всё это время. ОН ЛЮБИТ ЕЁ!
- Я должен был увидеть тебя, - голос Архангела постепенно становился прежним. По-видимому, боль падения стала проходить. С ней было то же самое. – До прыжка. Ты должна была умереть, я не мог…
Мелания догадывалась, но это казалось таким далёким сейчас, в то самое мгновение, когда любимый был рядом. Апостолы, Серафимы, абсолютно все были против той, которая хотела любить.
Сколько лет они ждали этой встречи? Сколько мук и страданий должны были перенести? Сколько боли им ещё уготовано?
- Ты нарушил приказ! – Голос Серафима прозвучал настолько близко, что Михаил, не смотря на боль в спине, вскочил на ноги, готовый защищать любимую. – Ты вернёшься, она нет. Она перестанет существовать. Совсем.
Полное уничтожение. Этого боялись все.
Представьте, что вас сотрут из памяти всех, кто любил вас и знал. Вы будете рядом, но они вас не узнают. Это хуже смерти. Человек жив, пока жива память о нём.
Архангел прижал любимую к себе и поцеловал. Мелания чувствовала горько-сладкие губы Михаила, ощущала всю нежность прощального поцелуя, который он дарил ей сейчас. Она знала, что Серафимы не бросают слов на ветер. Знала, что он выполнит приказ.
Свет. Ослепительный белый свет окутал крышу этого здания. Он оттолкнул влюблённых друг от друга и померк.
Мелания лежала в паре метров от обезумевшего от боли Архангела и умирала. Она ждала боли, но не почувствовала ничего, кроме спокойствия и умиротворения. Это было последним подарком их Отца, Создателя. Он дал ей умереть без мучений.

Архангел вновь и вновь наносил смертельные удары по своим врагам. Он кидался в бой, как безумный, не заботясь о собственном благополучии. Его сделали машиной Смерти, отобрав ту единственную, ради которой стоило жить.
Вопреки всему, Михаил помнил любимую. Она должна была исчезнуть из его памяти так же, как из памяти её друзей и знакомых, но этого не случилось. Он помнил всё: её запах, напоминавший о солнце, её ласковые взгляд, когда они оставались наедине, её звонкий смех… Это было наказанием за неподчинение, за их любовь. Стоило ли оно того? Конечно, стоило. Пусть на одно мгновение, но они снова были вместе и счастливы.
Архангел Михаил пугал всех, врагов и друзей, своим мрачным видом и готовностью ринуться в самое пекло. Никто не мог понять, что с ним происходит. Лишь иногда, проходя мимо его комнаты, друзья слышали, как он плачет и повторяет хриплым от слёз голосом одно и то же:
- Ты научила меня видеть красоту мира. Чувствовать сердце и душу любимого. Ты научила меня жить. Ты – моё сердце. Ты – мой солнечный ангел.