Дневник Олафа Йенссена

16 мая 2001 года. Координаты 31-16-46.

"Идёт шестой день нашей экспедиции, если можно назвать экспедицией группу из двух людей, идущих на поиски неизвестного объекта без имеющихся с собой точных координат и без специального снаряжения. Утро выдалось хмурым. Находясь на высоте более тысячи футов над уровнем моря, чувствуем себя ужасно. Мой коллега, Дженкинс, всё более походит на сумасшедшего – бормоча себе что-то под нос, делает замеры и производит непонятные мне вычисления в своей тетради. Надеюсь, старые записи шестисот годичной давности, которые и послужили причиной отправиться сюда, хоть в чём-то подтвердятся. К вечеру поднимается сильный ветер, температура падает до минусовой отметки, дышать полной грудью нельзя, так как есть шанс заболеть острой формой пневмонии, что сейчас совсем некстати. Наших свечей, и факелов, которые мы зажигаем при ночлеге в жутко сырых и грязных пещерах, думаю хватит ещё дней на десять-пятнадцать…Еды и воды пока хватает, но вода всё больше отдаёт странным кислым привкусом… За весь день ничего интересного кроме холода, диких гор и обрывающихся тропок не замечено.


17 мая 2001 года. Координаты те же.

Удивительно, но сегодня мы наткнулись на вход в пещеру, идущую внутрь горы. Думаю, это всего лишь естественное природное образование в скальных породах… Дженкинс воспрянул духом, весь день бормотал какой то бред…Говорил, что уже носом чует присутствие следов цивилизации Элоров. Он меня пугает. Днём, приготовив фонари и одевшись потеплее, начали спуск в пещеру. Её строение оказалось неравномерным, совсем непохожим для типичных пещер, присущих этим местам. Дон Дженкинс сослался на движения литосферных плит, сдвиг скальных массивов и землетрясения…Геолог, чёрт его побери. Примерно в 4 часа дня по Стокгольму, мы уже находились в ста пятидесяти метрах от входа внутри пещеры. Крутые спуски и подъёмы заставили нас изрядно поволноваться. Разглядывая скальные породы на стенах и соскрёбывая образцы, Дон случайно уронил один из фонарей и тот разбился и сразу же пришёл в негодность…Чую, если дело пойдёт так дальше - надежда останется лишь на примитивные средства освещения. Найдя удобное место в огромной пещере, мы улеглись на ночлег, и это дало мне шанс написать эти строки. Капанье воды со сталактитов сводило с ума... Чтобы не стать безумным до того, как достигнем, или не достигнем основной цели, я заткнул уши ватой, и, завернувшись в спальный мешок, заснул, неожиданно для себя, положив свой походный топорик рядом с собой. Какое-то острое чувство тревоги всё нарастало, по мере спуска в эту пещеру…


18 мая 2001 года. Координаты 31-17-46.

Дон Дженкинс разбудил меня очень рано и велел собираться в дорогу. Примерно в 6 утра по Стокгольму, мы двинулись в путь. Дженкинс всё вглядывался в свои записи, кои являлись точной копией той безумной рукописи, откопанной нами в древних музейных архивах. Сам я эти записи читал, наверное, с десяток раз, но ничего точного, кроме ненормальных аллегорий, и абсолютно гиперболических сравнений местности и окружающей среды, не нашёл. В свою очередь, Дон вёл меня вперед, отдав мне большую часть нашей поклажи, и я невольно стиснув зубы, уже еле передвигал ноги под этой ношей. Но что же поделаешь… Бедному аспиранту археологического университета негоже спорить с кандидатом наук.. Примерно в три часа дня я заметил, что дыхание Дженкинса стало тяжёлым, воздух со свистом вырывался из его лёгких. Мне тоже стало трудно дышать. Кислорода здесь явно было недостаточно, но было бы безумием повернуть назад на полпути дороги. Перед собой я вижу развилку. О боже, пещера разделилась на два хода! Мы жжём факелы, у фонарей кончились батареи.

                (запись обрывается, страница вырвана с корнем)

Тоннель Животрепещущей Ограды. Примерно так переводится это место с ломаной латыни, на которой был написан 600 лет назад оригинал рукописи.  Теперь я понимаю, почему неизвестный автор дал такое название… Дженкинс идёт впереди меня. Грунт подо мной будто нетверд, и о боже, мне кажется, будто стены постоянно вибрируют, будто края обнажённых человеческих лёгких… Мои часы куда-то пропали, я не в силах определять более время. День, утро, вечер, ночь… Для пещеры это безразлично. Мне неизвестно, насколько глубоко мы пробрались внутри титанической горы, и мне кажется что дорогу назад будет искать проблематично, особенно при дефиците факелов. Заканчиваю запись, берегу наш факел.

***

Скорее всего, прошёл день. То есть 12 часов из двадцати четырёх… Дженкинс обезумел. Он не жалея сил, и не сберегая факелы, идёт и идёт вперед. Он говорит, что Храм Арранума близок. Я скептически отношусь к его словам. Только психически больной человек будет что либо здесь строить… Пусть даже это и было много сотен лет назад.
Сырость не знает границ, одежда промокла, мне пришлось закутаться в шерсть, и выбросить лёгкие вещи, оставив только самое нужное нам для дальнейшего пути.

***

Я чувствую, что либо это коллективная галлюцинация от недостатка воздуха, либо Дженкинс – гений! Мы вышли в огромный, шарообразный зал внутри пещеры, причём он сделан так, что убраны (или вырезаны) все крупные неровности и сталактиты. Стены настолько гладкие, что мне кажется, они обточены наждачным камнем. Когда я приблизился к центру зала, меня охватил панический ужас! С негодованием я огляделся, коря себя за трусость. Причём до сих пор ни одного живого существа мы не встретили, тем более таких размеров, что могло бы нас испугать. Итак, потратив большую часть своего факела, я решил продолжить эту запись…

( страница заляпана чем то, похожим на чернила смешанные с воском или грязью)

Он удивителен!!! Это просто невообразимая законченная форма зодческого искусства на живых скалах. Прямо в центре огромного зала идёт ровная винтовая лестница, ведущая куда-то вниз. Построена она перпендикулярно сырому холодному полу, на котором я стою, и мне кажется, она выточена из ЦЕЛЬНОГО камня! Такого я раньше никогда не встречал. Дженкинс понял причину моего ужаса, когда мы стояли в центре огромного пещерного свода – сразу на нас смотрело пять выходов или входов, ведущие ещё в отдельные пещеры! Расположены они были строго симметрично друг другу, если бы мне удалось прочертить пятиконечную звезду по их контурам.  Дон начал подумывать про возвращение на поверхность, пусть даже под ужасный ветер и адский горный холод, но меня охватила какая то мания спуститься вниз по каменной лестнице…

***

Скорее всего, мы уже сошли с ума от одиночества и сводящего зубы холода, потому что увиденное нами просто было неописуемо словами человеческого языка. В сравнительно небольшом помещении, вырезанном, как и зал, прямо внутри скалы, находились предметы, древность которых явно превышала несколько сотен лет или даже тысячу лет. Буквально говоря - в центре комнаты находилось сооружение многогранной формы, имеющее тысячи симметрично выбитых каменных шипов, и заканчивающееся огромной выемкой, закрытой тяжелым куском скальной породы. «Зен Фа Элор» - достав дрожащими руками записи, сверил Дженкинс. В переводе с забытого языка, ключ к которому содержался в латинской рукописи, это обозначало Горящий Огонь Душ Элоров. Аллегории для меня ничего не значили. Я продолжал осматривать помещение, когда увидел, что темнота, до сих пор скрывающая окружающие нас предметы, кроме огромного «алтарного» камня посередине, вдруг явила нам странную картину: на десятки и десятки метров вокруг нас тянулись залы!!!
И… Они не были пусты.

***

«Зеи Анфлах Олмсьакхан Арранум» - замёрзшими губами прочитал выбитую надпись на высоком предмете, похожем на гроб, Дженкинс... Как бы это не звучало нелепо, вокруг нас, в полом помещении стояли десятки трёхметровых объектов треугольной формы. Они были строго расставлены друг за другом и представляли собой 8 направлений лучей, если смотреть из центра с алтарным камнем. Это создавало впечатление, что странных гробов было всего восемь. Я робко спросил стучащего от холода и сырости зубами, кандидата наук, что там может находиться. Он бросил на меня какой-то дикий, несвойственный ему взгляд и промолчал. Затем приблизился к одному из гробов и дрожащим, срывающимся голосом, потребовал мой топорик. Меня пробрала дрожь, я наотрез отказался, за что Дон Дженкинс ударил меня кулаком по голове, и я, потеряв равновесие, рухнул на пол, ударившись при падении головой об острые шипы алтаря.

      (запись Олафа похожа на бред больного, что объясняется, скорее всего,
       голодом, недостатком кислорода и свежей воды уже много часов.)

Он лежит и смеется... Валяется на полу, крышка гроба, разбитого им топориком, открыта, её куски валяются на полу. А на меня смотрят Глаза. Я не в силах оторвать взгляд от пустых глазниц странного создания, которое стоит в вертикальном гробу. Оно совершенно не разложилось за многие тысячи лет! Да, именно так. Густая пыль и удушающая вонь повсюду…Я кашляю. Сплёвываю на землю кровью. Существо, имеющее в высоту два с половиной метра, выглядит просто ВПЕЧАТЛЯЮЩЕ!!! Его выпяченная вперед, мощная грудь, казалось бы, ещё недавно вздымалась под дыханием лёгких, две мощные руки, покрытые плотной коричневой при свете факела, кожей, отнюдь не безвольно висят, как у мертвеца. А голова, увенчанная стальным шлемом, облегающим череп, выглядит внушительней, чем у рыцарей средневековья. Дон катается по холодному полу, сотрясая (подземные?) своды святилища громким истерическим смехом. Я подошёл к нему и перевернул на спину. То, что я увидел, выбило мой рассудок окончательно… Его глазницы были пусты. Оттуда просто немного сочилась кровь, а он катался по полу, гоготал и бил руками о скалы. В моей голове голос, грубый и в то же время, напевный, заставил меня подойти к алтарному камню. Приложив огромные силы, я сбросил крышку, закрывавшую выемку… Я не могу больше сдерживаться, чтобы не смотреть на него… Он пылает… Его  цвет… Ярко красный…

         (застывшая корка спёкшейся крови срослась со страницей, буквы  не
          читабельны)

Зеи Анфлах Арранум… Олмстхотн дистио анрум.
Горящий огонь душ.
Это входит через глаза в сердце, будто в саму душу, извлекает её, трясёт, затем отрывает часть и возвращает на место. Это боль, дикая боль. И в то же время - прекрасная боль... Тело нагревается так, что от боли нельзя двинуть и рукой, но ты остаёшься свободен в своих движениях. Потому что это уже не твоё тело. И не твоя душа. Жалкое подобие, гротескная карикатура на человеческое существо.
На полу корчится Дженкинс. Он уже не может смеяться, так как в припадках умопомешательства сломал себе челюсть, потому что бился лицом о камни.

Я слышу, как трясутся все огромные каменные гробы. И в них слышится утробный гул, рокот голосов пробуждающихся детей Элора... Будто те далёкие позабытые всеми богами, времена, вернулись снова. Гул первородного моря, колыхание первой земли, поднимающейся со дна океанов. Звуки ящеров доисторической эпохи, рассекающих крылами воздух. Звуки единого, мелодичного, и в то же время, монотонного и протяжного пения… Я улыбаюсь. И существо, смотрящее теперь на меня глазами Дженкинса, тоже улыбается, криво скалится десятками мелких острых зубов. Но я не боюсь его. Он уже получил своё. Я боюсь десятков спящих его собратьев, обретших вновь свои души.

Я бегу, держа в руки последний факел, за плечами - остатки от рюкзака и основных вещей. Бегу, сбивая ноги в кровь, хватаясь за острые стены пещеры. Бегу наверх, к свободе… За спиной ещё слышится гул, только теперь он жалобный, зовущий. А во внутреннем кармане куртки лежит то, что мы вытащили из-за плиты алтарного камня. Он, Кристалл Горящего Огня Душ Арранум".





Дневник найден при сносе старого здания с архивами археологического университета в пригороде Стокгольма, в 2006 году Николаусом Зохманном, реконструирован, переведён, и переписан с оригинала доктором археологии Виктором Носковым  в 2008 году, в Киеве.


Примечание: вышеупомянутый «Кристалл Душ» не был найден вместе с дневником, его существование поставлено под сомнение, и скорее всего, расценено как вымысел или галлюцинация сошедшего с ума аспиранта Олафа Йенссена.

Примечание №2: Достоверность существования доктора наук Дона Дженкинса подтверждена, он до сих пор считается пропавшим без вести в горах Монголии. Судьба Олафа Йенссена закончилась в больнице, куда его доставил спасательный вертолёт, облетавший местность в квадрате, где был обнаружен Олаф. Умер от обморожения второй степени, в коме.