Ради мирного неба

22 июня 1941 года… Для людей переживших Великую Отечественную войну эта дата стала особенной. События  того времени предстают перед нами, как полотно картины, на котором отобразились  масштаб трагедии и сила духа нашего народа, сумевшего победить вероломного врага. Великий подвиг освобождения  творился ежеминутно - и в тылу, и на фронте - и вершили его самые обыкновенные люди. Они и сейчас живут рядом с нами.  Рассказы участников войны снова и снова напоминают нам о минувшем, заставляя задуматься о будущем. 

- На войне много разных чудес было, - начинает неожиданно  разговор о фронтовом пути ветеран Великой Отечественной войны Василий  Байбаков. – Об одном из них я вам расскажу, наверное…
На мгновение он  умолкает, перебирая неспешно морщинистыми руками старые фотографии. К сожалению, военных снимков у него не сохранилось. Да и были ли они? Ведь перед нами сидит  настоящий разведчик  6-го артиллерийского полка 13-й Армии! Рядом с ним -  жена Валентина Семеновна, посвятившая всю свою жизнь учительской профессии. Они родились и выросли  на одной  улице родного поселка  с разницей в возрасте в три года.  После получения аттестата о среднем образовании, Василий уехал учиться в Украину на сварщика. Потом устроился работать на  Макеевский металлургический завод имени Кирова, который являлся  крупнейшим металлургическим предприятием Советского Союза.  К 1941 году оно производило для страны около 10% чугуна и стали. Там и застала  Байбакова весть о войне.  Вскоре начались бесконечные бомбежки. Всех мужчин, подходивших по возрасту, стали забирать на фронт. В городе была полная неразбериха. Люди метались в поисках продуктов, спешили эвакуироваться. Ходили слухи, что немцы совсем близко и захватили Киев. Заводское оборудование в спешном порядке вместе с рабочими погрузили на поезд и отправили на восток. В пути  эшелон не раз попадал под обстрел немецкой авиации. Снаряды рвали в клочья вагоны и железнодорожное полотно, которое через некоторое время все же восстанавливалось и поезд продолжал двигаться дальше. Возле Харькова после одного из таких налетов осталось много убитых и раненых.
Ехали почти впроголодь.  Из-за очередной бомбежки, потеряв самообладание и кое – как выменяв за пальто у местного населения несколько початков вареной кукурузы, Василий  принимает решение уйти домой.  С горем пополам он добрался до Курска. Ночью сел  на «кукушку» и приехал в Колпну. Буквально через день  ему пришла повестка из военкомата. Но юноше не было восемнадцати лет, поэтому его и еще несколько ребят послали гнать колхозных коров в сторону Ливен, до Ельца. Там  скот перешел в руки военных, а молодых погонщиков отправили восвояси.
В родные края Байбаков вернулся только через четыре месяца, под старый Новый год. В районе уже вовсю хозяйничали немцы. В первый раз он их увидел на дороге между Щиграми и деревней Моховое. Они шли с обозами и орудиями.
- В нашем доме разместилась почтовая служба, - вспоминает Василий Сергеевич, - а мы всей семьей переместились в барачную комнатушку. Немцы вели себя тихо, сортировали письма и посылки, отправляли  их в Германию. Я, когда возвращался из Ельца, сильно простыл, так они давали мне лекарства. А один из немцев даже подарил  поношенные шерстяные носки. Часто со стороны Ливен были слышны разрывы снарядов. Говорили, что город почти весь разбомбили. Зимой 42 года «постояльцы» стали ходить уже с опаской.  Один  из них однажды сказал мне, что скоро войне «капут», что в Сталинграде много народу побило. А через год пришли наши.
Меня забрали на фронт в ночь на 4 февраля. Около двух месяцев  я учился на топографа, постигал азы военного дела. Потом  был зачислен в 13-ю Армию, которой командовал генерал – лейтенант Пухов. Перед наступлением на Орловско-Курском направлении попал в разведгруппу, да так и остался в ней до конца войны. Прибывая на передовую, я должен был с фотографической точностью воспроизводить панораму местности через стереотрубу: засекать все огневые точки противника, наносить высотки, овраги, расположение растительности и другие важные стратегические объекты. Готовый план немедленно доставлялся в штаб.
Первый  мой бой произошел под Понырями. Потом я не раз ходил в рукопашную, на другие боевые задания, дважды брал «языка». Под  Ирпенью, в лесах, мы вместе с капитаном Галанзовским , заместителем командира полка, захватили две немецких гаубицы и перебили 18 солдат! На наше счастье вскоре  подоспело подкрепление. Многие немцы тогда сдались в плен, но по закону военного времени их судьба была предрешена.
Нужно сказать, что человек в рукопашном бою – это зверь…- здесь голос старого солдата дрогнул, на глазах появились слезы. – Там зевать некогда! Если не ты  – то тебя… Все кругом в крови! Боже мой! Помню  раз ка-ак ударил немца прикладом  по голове, так она и отскочила…Смотрю, - и приклад разломился на две части… После такого долго не можешь прийти в себя. Страшно это пережить! Страшно… А потом привыкаешь.  Война…
Чудо – человек, живущий на земле! Каждый поступок его, худой или добрый, эхом отзывается в судьбах других людей, незаметно иль явно меняет ход исторических событий, служит примером или порицанием. Что руководит им? Собственная воля? Может быть сила проведения? Остается только теряться в догадках, хотя и есть над чем поразмыслить…

-  Довелось  повоевать мне и в Румынии, и  Польше, и Венгрии,  и Югославии, - продолжает рассказ  Василий Сергеевич. -  Окончил войну я в треугольнике между Австрией, Германией и Чехией. Наград у меня, правда, немного: две медали «За отвагу», медаль «За освобождение Белгорода», орден Отечественной войны II степени, остальные  - юбилейные.
Во время боевых походов приходилось мне встречаться с американцами.  Ох, они и вояки! Их артиллерия и  самолеты бьют до тех пор, пока камня на камне не остается от населенного пункта! Но как только кем-то выбрасывается   белый флаг, они тотчас же прекращают огонь. Именно таким образом был уничтожен  город Дрезден.
Не всем нравилось то, что мы решили гнать фашиста до самого его логова. В Венгрии, например.  Неподалеку  от  Балатона  немцы нажали так, что мы стремительно отступили, оставив в госпитале раненых солдат, так мадьяры… заживо сожгли их.  Хотя сами венцы очень дружелюбный и обходительный народ. Командир полка подполковник Ревкевич  доложил тогда об этом  факте Пухову, прибывшему на передний фланг. В считанные часы это местечко было разбито в пух и прах, а вражеские войска отошли назад.
Серьезных ранений у меня не было. На касательные ранения у нас никто внимания не обращал. За них могли просто засмеять! В Австрии мне срезало сзади почти полшеи. И ничего, зажило! Один раз, возле города Короб, с дружком Павлом Тупичкиным из Челябинска  по глупости  мы попали в засаду.
Произошло это случайно. Остановившись возле  небольшой речки, я стал изучать в бинокль особенности местности.  Тут, откуда ни возьмись, на полуострове около противоположного берега появились  два селезня. Такие аппетитные! Я  подстрелил одного из них, отправив Пашку  за добычей. Он оставил мне автомат и поплыл. А когда  вернулся, внезапно со стороны парома раздались автоматные очереди.  Я от неожиданности выпустил по стоявшей там будке  почти весь карабин, а Тупичкину, когда мы отходили, пол бедра сзади располосовало. Хорошо, что ребята наши сразу подскочили, помогли отбиться,  перевязали его.
Кстати, из нашей группы  ни один человек не погиб! Даже когда Дунай переплывали,  а он в ширину почти 800м! А на реке Припять немецкая авиация била так, что нас в воздух от земли почти на метр подбрасывало! И хоть бы хны! Осколки от снарядов как будто мимо нас летели. Перекличку сделали: все живы… Колька Дорофеев с Маклаков  и говорит мне: «Нас, наверное, молитва спасает. Значит - Бог есть!»
 Нашел я молитву эту  под Малоархангельском в брошенном доме, когда начал резать ткать на лоскуты для чистки сапог. Чудная такая! На старославянском языке написанная,  от все бед и напастей.  Говорилось там, что будут летать стрелы  огненные и птицы - сжигающие и тому подобное.  Зашита она была в одном из добротных кресел, обитых бархатным сукном.  Внизу стояла подпись:  город Зайсан, улица 905, номер дома уже не помню  и имя – Ангелина Табакина или Табакова. Молитву мы все по очереди прочитали, некоторые даже переписали. Но начальнику разведки, старшему лейтенанту Линберману, это не понравилось. Стал  он вырывать у солдат из рук листочки. Так ему в скором времени руку оторвало! Вот как бывает! – тут задумавшись о чем-то своем, ветеран замолкает.
После войны он два года еще служил в Румынии, а когда вернулся, просто глаз не смог оторвать от соседской Валюшки. Выросла она в хорошую пригожую девушку. Уже и образование педагогическое успела получить! Одно только огорчало парня: посватался к ней учитель из села Тимирязево. Но Василий, как мы знаем, не из робкого десятка. Тут же переговорил с родней красавицы и сказал, что тоже сватов зашлет. Мать Валентины вначале никак не соглашалась на нового жениха. Однако невеста  не спешила с выбором. Ей хотелось присмотреться и к одному, и к другому. Тогда Василий вызвал ее на прогулку и начал настойчиво убеждать, чтобы она прогнала соперника.
- Откажи ему!  Откажи! – то и дело говорил он мне, - вспоминает Валентина Семеновна, а сама улыбается. – Я  тебе буду мужем!  Вскоре и золовка пришла, поторопила. Сказала, что работники загса со дня на день должны  в отпуск уйти. Не затягивайте, мол, с росписью. Так мы и сошлись с ним. И до сих пор живем. Он, то агролесомелиоратором работал, потом в райпотребсоюзе заведующим промышленной базой, затем, почти 30 лет, в электросетях прорабом. Оттуда и ушел на пенсию. Двое детей у нас, внуки. Сейчас только недуги стали одолевать.
- Война – это страшная штука, - как бы очнувшись от глубоких воспоминаний подытоживает  нашу беседу Василий Сергеевич, - пусть она больше никогда не повториться!  Я часто думаю о моих  боевых товарищах. Многое пришлось нам пережить, ради мирного неба над головой... Живите и никогда не завывайте об этом!
P.S. К сожалению, ветерана Великой Отечественной войны Василия Сергеевича Байбакова в этом году не стало...Светлая ему память!