Тереза и Антуан

Жизнь Терезы по счастливому стечению обстоятельств была наполнена самыми яркими красками, и каждый прожитый час заставлял сердце биться уверенней и спокойней. Вот она какая, ее судьба во всем незримом очаровании, готовая каждый день преподнести очередной приятный сюрприз. Алеющие на шторах маки грустно качнулись от дуновения ветра, несмело проникающего в ее покои. Месяц нелепо висел среди блуждающих планет и неоткрытых звезд, словно неумелый младенец с душой ангела. Окружающие его разводы желтоватого цвета мерцали пульсирующим светом в такт ее сердца, а на душе было по-детски радостно. Зима, весна, лето…. а так хочется на мгновение застыть во времени, чтобы самым счастливым моментом насладиться сполна, испить из переполненной, но бездонной чаши, утолив жажду лишь в конце пути.

Едва вздрогнув, несмело застыв на мгновенье, ее ресницы прочно сомкнулись под бой курантов. На часах было ровно 00.00.

- Что же приснится тебе, моя прелестница? – рассуждал вслух Антуан, ее возлюбленный, обожающий ее веселый нрав и всепобеждающее чувство юмора. Убегающее по лунной дорожке лето будоражило кровь, а он не без грусти наблюдал за песочными часами, что было в минуты раздумий его любимым развлечением. Медленно струясь, слегка отдавая солнечным светом, песок перетекал из одного резервуара в другой. Его движение не остановить ни силой воли, ни магией желания, ни усилием телесным, по сути, как и время, неумолимо отдаляющее его от волшебного мига, когда с первого взгляда флюиды его души соприкоснулись с миром Терезы, перемешались на генном уровне и какими-то невидимыми разветвлениями проникли в ее сознание. Мне бы в Вечность, мне бы с ней неразделимо сосуществовать и совершенно все равно в какой форме, лишь бы никогда не отдалиться ни на один микрон. Пожалуй, это лишь и было самой весомой частью его воспаленного сознания - стать ее частью на клеточном уровне, объединить два сознания в одно единое и неделимое и пройти пока еще неведомый путь, обрывающийся где-то на краю Вселенной. И утренний кофе станет слаще, ночи длиннее, а тело может быть любым - не форма его важна, но суть, ведь что оно – лишь приложение к симбиозу разума и души.

Стыдливо пламенея всеми оттенками багряного, небо вновь напомнило о себе яркими всполохами, отражающимися в зеркальных окнах блуждающими тенями. До утра оставалось совсем немного, а долгожданный сон так и не завладел ни телом, ни разумом Антуана, в очередной раз переворачивающего песочные часы, удачно поселившиеся на потускневшей от времени прикроватной тумбочке. Вздохнув полной грудью, он уютно обосновался на стареньком диване у окна, где размышлять в минуты грустного томления было особенно приятно. Именно с этого места можно было изучать происходящее за окном: вот часть мостовой, каждый камень которой наверняка мог стать самостоятельной историей, а впереди бледнеет горизонт, с каждой минутой неумолимо становясь светлее. Близится долгожданный рассвет, упрямо вырываясь из крепких объятий ночи, отдающей свои права новому дню. Его рождение, по сути, не представляющее собой ничего необычного, Антуану всегда казалось маленькой тайной, равно как и жизнь, на смену которой закономерно приходит смерть.

Вовсе не сменой форм бытия были для него эти два коротких и всеобъемлющих слова, а лик смерти не представлялся ему устрашающим и коварным. Необратимость смерти, приходящей в любом обличье и наводящей ужас на всех и каждого практически без исключений, виделась Антуану иллюзорным действом, мигом перевоплощения, да и только. На смену ночи неизменно приходит рассвет, плавно перетекающий в полдень, а затем в окутанный таинством закат. И дальше вновь и вновь все повторится – без страстей и печали, без робких улыбок нищих или помощи ликующих гениев. Точно также течет время, живущее в песочных часах. Нехитрое устройство, словно стало его хранителем, и эта хрупкая обитель была ему по душе. Оно не начиналось и не заканчивалось, не зарождалось и не прекращало свою вечную судьбу – по мановению руки начинался лишь его отсчет. Струящиеся с равной скоростью песчинки измеряли минуты, ничего не меняя и не решая ни в судьбе царственных особ, ни в жизни злодеев.

Неловко кружась, оранжево-желтая стая сорванной листвы предвкушала миг слияния с тщательно ухоженным газоном под окном Терезы. Скоро закончится осень – ее любимое время года, и надо успеть налюбоваться сполна ее красотой, очаровывающей и взор, и душу. Как бы ни дать ей ускользнуть незаметно и скрыться по тайным тропинкам в неизвестном направлении, а может, стоит отпустить? Величественно возвышаясь, Букингемский дворец, виднеющийся из окон комнаты Терезы, был окутан легкой дымкой. Наступающий рассвет подсвечивал его красками нового дня, и совершенное творение архитектуры начинало жить своей жизнью. Тереза была однозначно и безоговорочно счастлива, что и было причиной ее едва сдерживаемых улыбок. Сердце ликовало от одной лишь мысли, что свершилось – в Книге Судеб о ней не забыли и щедрой рукой написали лучший сценарий жизни. Наступит завтрашний день и Антуан заключит ее в свои объятия, чтобы не выпускать ни на мгновенье. За окном становилось светлее, сквозь дымку тумана пробивались первые лучи солнца, осветившие крышу Букингемского дворца и небольшой участок площади, отлично просматриваемый через отдающее прохладой окно. Делая последние торопливые шаги, осень словно растворялась в пространстве, оставляя флер из вереницы багряной листвы, среди которой горделиво взмывали ввысь черные вороны.

В сиротливо стоящем у обочины доме Антуан строил планы на завтрашнюю встречу с Терезой, что и было причиной его бессонницы. Обожание, которому не было предела, послужило веским основанием для того, чтобы представлять все грядущие годы безмятежными и наполненными главным смыслом. Ощущение, что каждая клетка тела пронизана любовью, приятно будоражило мозг. Может ли жизнь быть без нее, а если да, то, как он сможет жить без нее, каким может стать такое существование? Внезапный порыв страха пронесся вихрем по клеткам головного мозга и достиг той точки, от которой начинался отсчет иного виденья. Тем не менее, паника не овладела ни его рассудком, ни телом, ведь он был уверен, что он и Тереза – это единое целое, неделимое и вечное. Утонченной натуре поэта было свойственно мечтать, и он живо представил себе романтичность их совместного бытия, преисполненного блаженством. Странное чувство посетило его в эти мгновенья и стало фоном, стало тем, что обычно читается между строк – он четко осознал, что, потеряв Терезу, он лишится способности существовать, а если и сможет, то в обличье души неприкаянной. Рука потянулась к песочным часам, в которых вновь заструился песок. Так убегает не время, навсегда поселившееся в стеклянном сосуде – так проходит жизнь, в неизвестно какой момент уступающая место смерти. В этот миг его с невообразимой силой потянуло на старинную аллею, где подолгу он гулял в предрассветные часы. Это время суток придавало ему вдохновения – оно рождалось исподволь, как зарождается и новый день.

Набросив легкий плащ, Антуан покинул свои унылые покои и оказался во власти утренней прохлады, приятно освежающей рассудок, и вновь задумался о квинтэссенции жизни и смерти. Слегка прикрывая глаза, он представлял себе кромешную тьму, наполненную ароматом полыни, миндаля и утренней росы. Даже там ничего не закончится – начатое здесь, на Земле он заберет с собой, удерживая в сознании образы, ставшие частью его жизни и там, возможно, его душа будет сосуществовать с тем, что дорого было на этом свете.

 - Почему было? Я ведь умирать пока не собираюсь, начинаются лучшие мои года – Антуан с надеждой посмотрел вдаль, с наслаждением вдыхая аромат свежести и пестрой листвы, украшавшей старинную аллею. Достав мобильный телефон из кармана, он едва сдерживался, чтобы не позвонить Терезе, которая точно еще спала. Спустя полчаса аллея оборвалась, и перед Антуаном предстало потрясающее зрелище – разноцветный ковер листы, манящий пробежаться по ней, разбудить одинокие стайки птиц и услышать их неуемный гомон.

Влажный пот в одно мгновенье покрыл лицо Антуана, сердца стук стал тревожным и непослушным, а каждый вдох давался с трудом. Судорожно засунув руку в карман плаща, он обнаружил, что забыл дома ингалятор, без которого в момент приступа бронхиальной астмы обойтись было невозможно. Кругом ни души, трасса проходит достаточно далеко от места, куда он забрел, и надежды на проезжающие мимо машины тоже не было. Пульсирующая в висках кровь, словно не давала сознанию отключиться, оставляя неумелый шанс на спасение. Руки лихорадочно расстегивали пуговицы рубашки, раскрывая грудь, сотрясающуюся от попытки вдохнуть воздух, но страха не было – все мысли Антуана сосредоточились на том, что даже в ином мире он все равно будет существовать, и там он сможет также безраздельно связывать свою жизнь с Терезой, ставшей музой его души. Слегка пошатнувшись, он попытался прислониться к дереву, хватаясь одной рукой за его обнаженные ветви. Земля уходила из-под ног, перед глазами была кромешная тьма.

–Здесь, в коротком мгновенье, что разделяет жизнь и смерть, ничего не заканчивается, а возможно, только начинается – это было именно то, о чем в последний раз было суждено задуматься Антуану на этой грешной Земле.

Его взор последний раз устремился ввысь – туда, куда проследует совсем скоро и его душа, оставляя на Земле бренное тело. А на другом конце Лондона сладко потягиваясь в шелковой постели Тереза, мечтая о чашечке крепкого, горячего и сладкого кофе, чтобы под очарованием его аромата вновь думать о милом образе Антуана, который в ее душе поселился навсегда. Когда-то мы все покинем этот мир, а чувство страха затеряется в безграничных просторах Вселенной. Мы все уйдем, взяв с собой лишь эфемерную часть своей сущности.

Меня можно не любить, можно не понимать, прощать или ненавидеть, но я рождена на радость людям и останусь такой в памяти каждого, кто встретился на моем жизненном пути – при этой мысли Тереза почему-то содрогнулась, слегка улыбнулась и, закутавшись в плед, присела на кровать. Загорелся свет в окне, ставни ее старого английского домика скрипнули, и эта мелодия зазвучала в ее сердце с такой же силой, как и господствующее в ее душе счастье. Последний ворон торопливо взлетел, на прощанье взглянув в закрытое окно, мир за которым был ему неведом. Черные крылья уносили его ввысь, где еще немного покружившись, словно констатируя факт расставания, он скоро растворился в чернеющем небе. Глухим эхом раздавались звуки приближающейся грозы (она нередко осенью бывала в Лондоне), а где-то на другом краю Вселенной блуждала душа Антуана. И утренний кофе стал горше, а ночи так и остались – длинными, мучительно бесконечными, как и тот мир, где нет граней, границ и зарниц.