Адский заводик

Адский заводик.

Глава I
- Ну, хорошо – хорошо, сейчас пойду и сдам обратно свои крылья. Замечательно, что у нас в Небесном Суде нет кражи и Second Hand, -  и она подняла вверх свой точеный подбородок, отчего выступили сухожилия на тоненькой шее. – А теперь аривидерчи! – Махнув рукой, направилась к  старой дубовой двери, на которой множество слоев лака давно потрескались, а не отлетевшие клочки смотрелись прилипшими перьями.
  Она демонстративно захлопнула за собой дверь в надежде на последний знак внимания со стороны своего начальника, но  - увы. Она не услышала ни «Пока» ни пожелания удачи. Ничего.
-  Ну и черт с тобой, старый хрыч! – И со всех сил рванула вперед, но чуть не упала, крепко выругалась и вырвала из дверной щели застрявшее перо и поволочила его за собой, насвистывая давно забытую мелодию.
Она все равно не хотела быть одной «из них», именно поэтому и улыбалась всем, проходившим мимо, махала рукой и вежливо говорила «Прощайте!». Она радовалась избавлению от всего вычурно правильного, от белых обшарпанных стен, от непонятных обязательств и бумажной волокиты… В общем, ей безумно нравилось то, что ее изгнали из этого места. И выйдя на улицу, полную людей, вдохнула свободу, пытаясь как можно больше заполнить легкие этой сладостью. До отказа. Ей нравилось, как в этом мире живут люди, да и сами люди были ей глубоко симпатичны.
- Наконец-то я смогу поближе с ними познакомиться! -  и, потирая ладони, шагнула на горячий асфальт – большого жителя этого города, который будто пытался отдать все свое тепло до наступления холодной ночи.

Глава II
   Жара. Невыносимая жара, выдыхаемая печами, горячими объятиями стискивала все его нутро, не давая возможности дышать. Пот возомнил из себя серную кислоту и то и дело норовился выжечь его и без того уставшие глаза. Звонок. Он не раздумывая, словно собака Павлова побежал на крышу. А что там? Маленькая свобода – голубое небо, обрамленное ядовитым светом. Облака медленно плыли по небу, не осознавая этой  ценности: хоть они и чересчур похожи с барашками, но все же имели весомое отличие – отсутствие пастуха. Да, их никто не подгонял, и они всегда будут лишь маленькими странниками- гигантами на безгрешном небе…
   Он часто сравнивал себя с  небом. Насколько безгранична человеческая душа? Действительно ли небо свято? Как там, наверху… Наверное, не так жарко, как на нашем заводе. Прохладно, а вокруг ангелочки вперемешку с человеческими душами. Хотя нет, просто ангелочки, люди рождены для печей: работаем рядом с  этими пылающими ртами и, умирая, такие же печи выплевывают сгоревший  прах…
- А вот мне всегда было интересно, чего ты здесь ждешь каждый перерыв? – послышался грубый мужской голос сзади. Мужчина лет тридцати – тридцати пяти медленной поступью приближался к нему и, увидев немного ошарашенные глаза, также с неспешной неловкостью улыбнулся в ответ. Резко бросил сигарету, окруженную дымом, потушил вечно голодным ботинком, но только стоило ему раскрыть рот для озвучивания очередной мысли, как услышал не менее резкое, чем его пантомимика:
- Чего пришел?
-  Да так, говорю, интересно мне…  - он сел на бетонный пол, скрестив ноги по-турецки, жадно заглотил воздух и на выдохе продолжил: знаешь,  уже лет сорок работаю на этом заводишке – срок свой отрабатываю, так же как и ты, впрочем… Да и не важно это… Да нет, не то я сказать хотел…- он замолчал и  зачем-то вытер руки о грязные штанины.
- Если хочешь что-то сказать, так говори! Нечего мне тут воду эту лить, все равно ею не напьешься! – не сдержался он, но увидев его неспокойный, но недвижимый взгляд тут же смолк.
- Я раньше тоже любил приходить сюда, за небом наблюдать… Ты знаешь, я часто сравнивал себя с ним – оно такое же одинокое и пустое, только оно пустое по природе своей, а вот я стал таким из-за своей жизни, из-за нее, из-за нее… - последнее он произнес с интонацией,  словно эти слова поглотили миллионы людских обид и выплеснули их вместе со струей воздуха. Он смолк, нервно теребя пальцы.
- Что ты имеешь в виду? – и он сел рядом на корточки. – Я совершенно не понимаю того, что ты мне хочешь этим сказать… Поделишься своими переживаниями? Вылей их все на меня. Я не губка, не впитаю, зато тебе легче станет…- и положил руку на плечо нежданного собеседника, тот же кивнув и немного сморщившись, начал свою историю…

  [Она была недосягаема, словно высокая гора… Да и выше она меня была не только по росту, но и по статусу. Мне нравилась ее безумное спокойствие и холодность: даже когда ей сообщили, что ее ребенок, которого она так долго ждала, умер в больнице от пневмонии, не то, что не заплакала, она улыбнулась и сказала, что все происходит по воле Божьей… А ведь говорят, что глаза – зеркало души. Вранье! Ее глаза были цвета летнего неба, а в душе - суровая уральская зима.
   Она – точеная снежная вершина, а любовь моя никак не могла долететь до нее – лишь эхом окружала всю ее фигуру... А я кричал, пока не прокричал всю душу. И вот я здесь должен проработать еще двести шестьдесят лет для следующего перерождения с ней. Да хоть шестьсот! Главное то, что мы будем рядом, нет, не вместе, но рядом…]

   После его слов  тишина накрыла все вокруг: голубой шелк неба, солнечных зайчиков, пускаемых пряжками ремней, металлические решетки и двух сидящих рядом людей…

Глава III
   Уличные фонари горестно склонили головы и лили на мокрый асфальт оранжевый свет.  Желтые глаза домов -стариков медленно закрывались, готовясь ко сну, и не удивительно, ведь было далеко за полночь. Она же шла по черным лужам, осыпанными золотым песком, стараясь не шуметь. Ей нравилось брести по улицам, до отказа заполненным темнотой и тишиной. Ей нравилось слушать тишину летних ночей, она помогала переосмыслить накопившиеся знания о тех, кто так завораживал ее – о людях. Почему они так холодны со своими близкими, но с пониманием относятся к тем, кто так далек? Почему они ранят тех, кого любят, но при этом осуждают других, что поступают так же? Почему они всегда недовольны тем, что имеют? На кой им нужны измены – рассадник грязи и лицемерия?
   Но мысли, хаотично движущиеся в ее голове, резко остановились из-за женского крика, который отчаянно вырвался из окна, словно призыв о помощи. Хлопок. Звуки бьющегося стекла, бьющихся тел. Что там творится? Да нет, не важно, это не мое дело – сами разберутся. И она пошла по бортику, держа руки в разные стороны, стараясь удержать равновесие, но все равно упала, словно эта только что распахнувшаяся парадная дверь сбила ее с ног.
- Я сказал, что ты будешь делать то, что я скажу! – и он за волосы оттащил лицо женщины от лужи, в  которой оно было.
Ее очень поразило происходящее и насколько волосатой была эта рука. Еще раз обернувшись, она внимательно посмотрела на то, как маленький ребенок выбежал из дома со всхлипывающими просьбами о том, чтобы отец остановился, но звуки обычных побоев перешли в нечто, что обычно услышишь на кухне – то, как превосходная хозяйка отбивает мясо.
   Она встала, опираясь ладонями о шершавый асфальт. Немного постояла, смотря на желтые звезды, из-за которых небо казалось очередным домом, глубоко вдохнула влажный воздух и двинулась вперед, немного шаркая сиреневыми кедами и обращая внимание на происходящее по ту сторону улицы – в домах. Каждое окно – проход в иной мир: вот из одного обрывками вылетают стоны и пыхтение какой-то женщины и непонятного животного, судя по всему, собаки, из другого же нота за нотой вылетают звуки пианино. Спящий город – полная чушь! Просто интегрированный поток жизней днем бешено летит по уличным паутинам, а ночью распадается на отдельные части для небольшой передышки. А на рассвете возобновляется временно утраченное единство. Она только что поняла это, идя все по той же пустынной улице и вспоминая поведение людей. Неужели Луна и Солнце имеют такую власть над человеческим сознанием, что кажется, будто у всех них раздвоение личности? Днем спокойные и рассудительные, а ночью – изголодавшиеся животные…
   Листья наравне с валяющимися мусорными пакетами развлекали своим шелестением ветер. Капли дождя отчаянно разбивались о битумную смесь. Безысходность.
- Как же так?  Ведь я представляла этот мир совершенно иначе? Почему? – шептала она, прижимая колени к груди.
Печаль блуждала внутри нее, держалось за недоумение. А где-то вдалеке скрипели деревья вместе с чьим-то голосом – кто-то пел там, под чьими-то окнами…
 
Глава IV
  Свинцовое солнце раскаленно стекало за горизонт, в то время как облака смешивались с дымом, который серыми  полосами выходил из железных труб. Он снова пришел на крышу посмотреть на закат. Небо тревожно. Что –то вот-вот должно случиться…

   [Огненная паутина нависла над городом. Все давно стихло и готовилось ко временному упокоению в темноте. Он же был воздушным шариком, что вот-вот был готов лопнуть и извергнуть огненное месиво нетерпения. А она  стояла напротив него, словно ледяная статуя – хрупкая и прекрасная, холодная, но способная раствориться во всем этом чудесном разнообразии красок – от клубничных и сахарных тонов до великолепия золота.  Теплый ветерок обрывисто доносил нотки цветочных духов, которые так сводили его с ума, заставлял  приходить в движение игривый завиток каштановых волос. Ее глаза – две черные дыры - насмешливо смотрели на него. Мгновение. Ветер усилился, словно предупреждая о грядущей опасности, говоря: «Пора уходить». Но он не мог уйти, ведь сама Богиня стояла пред ним, улыбаясь, среди апельсиновых лучей, которые так ласкали ее смуглую кожу.
-Жила – была девочка, - она пустила струю дыма кислотно-желтого цвета, щурясь от назойливых солнечных лучей. – И встретила она неудачника. Но он ей понравился. «А что? С милым сердцу и в шалаше Рай», - подумалось ей. Но вскоре она поняла, что сердце слепо и не способно отличить влюбленность от жалости. Но тут-то и встает главный вопрос: как добыть счастье – тот самый наркотик, что мы пытаемся достать с самого детства? Уйти и оставить Его в одиночестве? Закопать свои чувства и продолжать жить как кукла-развлекаловка, одно из приложений к его нудной жизни? Нет! – Кинув окурок, затушила подошвой сапога на высокой платформе,-  Она решила, что жизнь - это ее дар, который растрачивать нужно по-своему усмотрению. И она решила использовать ее с целью найти счастье. Может ей придется пострадать, перейти через гущу унижений или еще какой мерзости… Но она его найдет. Я верю… - с этими словами она повернулась лицом к тому месту, на котором вместо солнечной паутины сверкали звезды. Она закончила маленькое повествование своей жизни, а она любила говорить о себе в третьем лице. Ей было досадно от того, что, почувствовав привкус любви, она совершила ошибку. Всю жизнь она стремилась к первенству…
   Резко выдохнув, она еле-еле прикоснулась к своему животу. Повернулась. Посмотрела в его потускневшие глаза. Снова улыбнулась и ушла. Темнота – извечная ее подруга -  приняла ее к себе и скрыла от глаз уже давно ненавистного ей человека.
   Он стоял как дерево, намертво прикрепившись к асфальту корнями своего отчаяния. Стук каблуков отдавал ему в сердце, а звуки отъезжавшей машины уже не были слышны…]

   Он докурил еще одну сигарету. Сплюнул накопившуюся во рту горечь. Хотел уйти, но остановился. Провел грубой рукой по лицу и вновь посмотрел на розовое одеяние неба, что уже кое-где было усыпано стразами.

Глава V
   Сидя на подоконнике, она спустила одну ногу и начала мотать ею. Сухая ветка дерева отчаянно скреблась в старое окно. На улице дождь. А ведь вот-вот наступит утро, а, значит, серые улицы станут немного ярче из-за цветастых пятен – зонтов.
   Серость. Безысходность. Неужели похоть – это всего лишь способ выжить в этом однообразии?
За спиной послышался шорох верхней одежды.
- О! Я так и знала, что Вы скоро придете ко мне. – Улыбаясь во всю ширь своей челюсти, произнесла она, спрыгнув на мягкий ковер. – Но что же привело Вас сюда – в этот непонятный организм, клетки которого сами пожирают друг друга, словно при фагоцитозе, только с примесью каннибализма.
- А ты как всегда глубоко копнула. – Гостья запустила руку в карман своего пальто. – Но хочешь ли ты дойти до самой сути?
- Ах, мисс Анна, когда же я отказывалась от подобной возможности! Хотя, да… - она почесала свой затылок. – А Вы что-то предлагаете?
- Да-да. – Она достала смятый клочок бумаги. – Вот здесь написан адрес завода…
- Анна! Мало того, что Вы даете мне в руки эту туалетную бумажку, так еще и предлагаете мне сходить на завод! Я уже и так сотню лет провела, подсчитывая количество грешков людей, а теперь задумали отправить меня горбатиться в этом пекле?
- Нет, ты не правильно поняла. У тебя есть небольшое задание, по выполнению которого ты станешь полностью свободной и сможешь стать обратно человеком. – Она смолкла для того, чтобы понаблюдать за реакцией, и, увидев в ее лице недоумение, продолжила. – Для того, чтобы переродиться, человеку нужно дать его судьбу. Но ею награждает сам Бог, ты знаешь… Так вот. Недавно к нам поступил нерожденный на Земле ребенок. Но он не может переродиться, так как у него нет собственных грехов, а значит необходимо учесть то, что при жизни натворили его родители. Мать-то мы уже нашли… А вот сможешь и ты помочь в поиске отца?
- Да не вопрос! Это еще увлекательнее. Я смогу еще больше узнать об этих похотливых и неразумных существах. – И выхватив смятую бумажку из рук той женщины, поспешно вышла на улицу…


Глава VI
   Небо покрылось ватными пучками. На тоненькой ниточке-лучике висело толстое солнце, готовое вот-вот упасть на шумящий город и спалить его.
Она бесшумно зашла  в раздевалку и удивилась, что она общая. Но после минуты осмотра этой пыльной комнатки поняла, что является единственной девушкой. Без толики стеснения она натянула синие джинсы и белый топ на вспотевшее после работы тело.

[Из крана быстро текла вода, также бесцельно, как и ее жизнь. Через оконные занавески пробивался бодрящий ветер. Она возле дивана – маленький свернувшийся от боли зверек.]

   Рваные кроссовки одну за одной преодолевали грязные ступени, что вели на крышу здания. Кромешная тьма. Скрип. Она сощурила глаза от резкой боли. Она никогда не думала о том, что свет - это больно. После кипы огня, что так и наровилась сделать из нее питательный обед, после кроваво-красного окружения и копоти, небо показалось ей притягательной голубой вечностью, покрытой сахарной ватой… А как она соскучилась по аттракционам!

- Артем, пойдем на колесо обозрения! Ну же! – Заливаясь звонким смехом, она ухватилась обеими руками за его плечи, резко отбежала и, улыбаясь той самой, своей особенной улыбкой, потащила его за руку. Но, не почувствовав ни малейшего движения с его стороны, двинулась вперед одна. Волосы словно серебряные ленты поплыли вслед за ней. Солнечные лучи, словно ослепляющее покрывало, не давали проследить за ней лишь взглядом… Ему пришлось побежать за ней.

   Она присела на корточки и запустила куда-то в небо серую струйку дыма.
- А ты ничуть не изменилась…

[На полу разбросаны белые таблетки. Диван безудержно скрипит, словно ему больно от тактичных движений бедер пыхтящего от удовольствия чудовища. Она лежит, стиснув зубы, от губы до уха протянулась красная ниточка крови – единственное доказательство ее унижения.]

- Разве мы знакомы? – ее черные глаза не выражали ни капли эмоций, они – маленькие кладовые скопившейся усталости.
- У тебя амнезия? – с его губ сорвался громкий и протяжный выдох. – Хорошо, я напомню тебе про неудачника, от которого ты ушла. Да еще и к кому? К его лучшему другу… От ребенка избавилась, а теперь и от воспоминаний. Я настолько тебе противен?

[Она пришла в местную поликлинику. Она уже уверила себя в том, что ребенок – маленький вампиреныш, который питается ее соками, но по мере взросления будет отщипывать куски ее настоящего, лишать возможностей на лучшее будущее. Сейчас же он – обуза, способная погрузить ее с головой в дерьмо, которое все больше и больше затягивало ее в себя…
Она села на кушетку, взяла в руки первый попавшийся журнал… Она почувствовала легкое прикосновение к коленям – голубые детские глазищи с интересом выпучились и смотрели прямо на нее. Улыбка. Игривый смех.]

- Я понятие не имею, кто там к кому ушел… Я знаю одно – мне пора обратно на работу.  За мной пришли. –  Она поспешно встала, кинув на собственную тень дымящий окурок, и направилась в сторону приоткрытой двери. За ней, окруженная темнотой, ее ждала парочка краснокожих существ с носами, что присущи лишь свиньям. Перешептывание. – Ну, что ж, мы работяги всегда готовы к своей миссии! – Махая рукой и улыбаясь, она зашла в шипящую темноту, но обернулась, чтобы еще раз увидеть его глаза, но верезжащая дверь поспешно захлопнулась.

Глава VII
   С такой высоты города кажутся чудесным ковром, что стелется под ногами. Облака-маленькие помощники, с помощью коих можно мягко скользить по воздушной поверхности.
- Анна, дорогая! – и, держась за обе ее руки, прильнула маленькая девочка с зелеными волосами. Ее платье цвета слоновой кости так и намеривалось улететь вместе с ветром, локоны же волос, подобно змеям, бесшумно искали точки отхода. – Вы не поверите в то, что я Вам сейчас расскажу! – она захлебывалась каждым словом и, увидев одобрительный взгляд своей попечительницы, взяла себя в руки и стала говорить спокойно и размеренно. – Вероника завтра должна исчезнуть навсегда… Без перерождения. А ведь она бесценный работник в Небесном Суде. О чем они вообще думают… - ее голубые глаза увлажнились и уже готовы были вытечь вместе со всеми нахлынувшими ее переживаниями.
- Успокойся, Жанна… - она слегка коснулась ее лба своими пухлыми губами – все хорошо, главное, чтобы она наконец-то высвободилась из этих оков… Ты наверное уже не раз слышала легенду о Силии и Зено?

[Рена – это воплощение совести и надежд всех человеческих душ. Это надежда на то, что в мире еще не все потеряно,  лучинка в этом грязном мире. Изгонять тьму – вот что было ее предназначением, но лишь до того самого дня, когда ее разделили на Силию и Зено, также как  и происходит в мире людей – на угнетателей и тех, кто терпит. Сначала можно подумать, что есть исключение – это те, в ком течет бунтарская кровь, что готова  закипеть после долгого томления в котле насилия. Но нет, это лишь скрытые угнетатели, готовые сравнить с землей тех, кто посягнет на их права. Зено и Силия – мужчина и женщина с противоречивым образом мышления, ведь предполагалось, что они самоуничтожатся на Земле от собственного сломанного осколка души. Но нет, они перерождались раз за разом, на подсознательном уровне ища друг друга.]


- И вот они встретились, но вот незадача! Душевные осколки настолько пресытились своим одиночеством, приобрели значительное количество энергии и чуть не испепелили друг друга. Результат этого сейчас лежит в детской коечке, и никто не знает чего еще ожидать…  Хорошо только, что они сейчас не настолько сильны…   - Да и Зено отправили на этот Адский Завод – помочь соткать из людских грехов похотливое полотно для любимой Дьявола… Только так он сможет еще немного прожить, по крайней мере до того, как к нему подоспеет Силия. Хоть бы они снова стали единым целым – Реной. Ведь люди такие глупые, им всегда нужен направляющий. А кто еще, кроме нее, сможет помочь им измениться, стать чище? – тут Анна смолкла и посмотрела куда-то вдаль, словно в пространстве висели плакаты с ее мыслями…

Глава VIII
- Небо сквозь металлические решетки кажется голубым медом в сотах…  А у меня нет никакого ощущения того, что я работяга-пчела… Нет, мне больше кажется, что я – пазл. И ты – пазл. – Он настойчиво смотрел ей в глаза, пытаясь прочитать ответ на давно волнующий его душу вопрос. Человеческая душа – бескрайний океан, а он все никак не мог понять того, почему она – смерч, что в любую минуту готов засосать всего его в себя. – А вместе мы – мозаика, которая все никак не хочет собраться. Почему ты убегаешь от меня?
- Потому, что, когда я рядом с тобой, мне кажется, что я исчезну…  - она обхватила его плечи своими тоненькими ручонками и прошептала в самое ухо – а я не хочу исчезать, но и без тебя не могу… Давай уйдем, станем пустотой, зато всегда-всегда будем вместе…  Знаешь что это? - она запустила одну руку в карман и поспешно вытащила огненную голубую ленту.
- Зачем ты распустила полотно? – он ухватился за ленточку, которая пыталась вырваться из державших ее рук и улететь ввысь, словно синее небо было ее родителем… Мгновение. Вероника улыбнулась своими ребяческими глазами, огонек взметнулся к небу тонкой нитью, вторая, третья, сотни таких же лент полетели к кучерявым облакам синими стрелами, пытаясь прожечь небесную вату под грохот разваливающегося завода.  – Грехам не место в шкафу Сатаны. Грехи есть одна из составляющих человеческой сущности, и бороться с этим каждый должен самостоятельно.
- Но люди такие слабые, такие глупые, им всегда нужен наставник, способный направить, помочь…
- Я уже обо всем позаботилась – она приложила ладони к его щекам и жадно впилась в губы. Тут же они стали лишь черными оболочками, по форме напоминающие людей. Мгновение. Черный ворон откололся от черной массы и полетел вслед за синими лентами, а за ним метнулись в небеса тысячи его братьев и сестер. Но он не стал продолжать путь с ними, а отправился к золотым воротам Небесного Суда, пролетел по узким мраморным коридорам к маленькой комнатке, облепленную  золотыми нитями солнца. Ворон, почти ослепленный, чуть не выронил синий огонек, но все же добрался до облачной колыбельной, в которой лежал чей-то ребенок. Птица вручила  ему новую погремушку – людской грешок и тут же рассыпался в прах, а дите захотело узнать, что ему дали, и потянуло подарок к губам. Мгновение. И синяя лента, словно очередная сладость, полностью была погружена в его рот. Прежде радостные глаза стали влажными, и лента тут же была выплюнута на пол, правда в несколько ином виде – черной розочкой.