Эффект сто первой обезьяны. глава девятая

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ЕЩЕ ОДНА НЕОЖИДАННОСТЬ

Иего прервал свои размышления и приступил ко второму этапу сотворения ментальных фантомов Адама и Евы – наделение их первичным разумом, пригодным для существования в буфере, но, увы, требующего значительного дополнения там, на земле и характер этого дополнения будет зависеть не только от Иего. Но все это позже, пока он вложит им готовую программу разума на специальном ментальном носителе, по сути передаст им частицу своего сознания в виде информопакета с огромными потенциальными ресурсами, но и со значительными ограничениями (как в мощном современном компьютере, который поначалу имеет лишь начальную офисную программу). Им пока не положено знать и тем более уметь всего того, что знает и умеет Иего, у него нет задачи плодить нечто себе подобное. Да, у человечества – грандиозные перспективы, но истинного ментального могущества, подобно могуществу лимурийцев, человек должен добиться собственными усилиями, а не получить его в готовом виде: в этом так же заключалась задача творческой реальности земли. В результате должно получиться нечто новое – опыт человечества и конкретные результаты этого опыта должны быть иные, чем у цивилизации лимурийцев, и могущество должно быть иным. А уж большим или меньшим – жизнь покажет. Впрочем тут он что-то не продумал – как же человек может стать могущественнее своего Творца? Нет, это нонсенс, тут надо ставить ограничитель, его творения не должны стать равны ему.
Иего присел на песок, чтобы не слишком возвышаться над своими застывшими словно в ожидании питомцами (они были ниже 2 метров ростом и Ева получилась несколько изящнее Адама), затем несильно подул сначала на Адама, затем на Еву. Это не были обычные дуновения, в его потоках дважды возникала дымная человекоподобная фигурка, похожая на самого пантократора в сильно упрощенном облике, очевидно подразумевая тот факт, что хоть Иего и наделил их частицами своего сознания, однако эти частицы – всего лишь отдаленные его копии, лишь малая его толика. Дымные фигурки медленно проплыли по воздуху в направлении адресатов, соприкоснулись с ними в области головы и сердца, и тут же были поглощены сначала Адамом, затем – Евой, что сказалось на свечении как одного, так и другой, и неподвижные ауры обрели внутреннее движение и начали переливаться различными оттенками, как если бы в воду добавили самых разнообразных жидких красок, а затем взболтали. И тогда вначале Адам, затем Ева открыли глаза и начали осматриваться вокруг, словно видели и это побережье и Иего впервые. Впрочем, так оно и было, поскольку индивидуальными самосущими личностями, отдельными от демиурга они почувствовали себя только сейчас. Взгляд перволюдей сделался осмысленным, и первое чувство, которое отразилось на их красивых, но достаточно схематичных, лишенных яркой индивидуальности лицах, было удивление. Они долго осматривались, переглядывались друг с другом, затем вопросительно уставились на Иего: в их первичной программе-инстинкте была заложена установка, что именно Иего является тем первичным центром, вокруг которого теперь будет вращаться их только что обретенная жизнь, их папой и мамой в едином лице и главным источником информации, - в питании они пока не нуждались. Основными, необходимыми для существования в Эдеме знаниями они обладали изначально, Иего вложил в их первичную программу все необходимое, но сам запуск программы осуществился в тот момент, когда первичные информопакеты коснулись их доселе совершенно пустого сознания. Этот момент был для двух перволюдей чем-то неожиданным, поэтому и первая эмоция была – удивление: вдруг весь мир, который они доселе видели, слышали и осязали, наполнился смыслом, обретя массу названий . Иего счел нецелесообразным обучать их человеческому языку и основным понятиям так, как мы обучаем своих детей, но эту привилегию в его проекте должна была иметь только первая пара людей
- Ева… здравствуй Ева, - первым радостно улыбнулся Адам, коснувшись плеча своей подруги (в действительности оба фантома были бесплотны, однако Иего наделил их иллюзией того, что они могут прикасаться к тем или иным предметам, хотя при желании и Адам, и Ева легко могли, преодолев небольшое первичное сопротивление, пройти друг сквозь друга). В ответ на это первое прикосновение женщина вздрогнула, словно сразу не решила, как на него реагировать, затем по лицу ее пробежала сложная гамма чувств, словно внутри нее происходила какая-то борьба, затем, очевидно придя к  определенному выбору, она недовольно скривила рот и произнесла довольно капризно:
- Я не Ева, мне это имя совсем не нравится, я – Лилит.
Подобный ответ, судя по всему, был неожиданным не только для Адама, но и для самого Иего, который наделил обоих перволюдей начальными программами, и в них никаких «Лилит» не предусматривалось. И вообще, обе эти программы (у Адама и Евы они несколько различались) предполагали только позитивные реакции на внешний мир. Судя по всему у новоявленного Адама так и произошло (достаточно было взглянуть на его счастливую улыбку ребенка), однако ответ и эмоциональная реакция женщины, которая по идее должна была радостно отозваться на имя «Ева», были для Иего полной неожиданностью. Впрочем проставить диагноз не представляло большого труда – история с отпочковавшимся от его ментальной природы самостоятельной личности Люцифера многому его научила. Иего сразу понял, что в первичную программу женской особи внедрен информационный вирус и вирус этот имеет конкретного автора – все того же печального демона, хотя по идее этого никак не могло быть, ведь Иего надежно изолировал его в отдельном пространственном рукаве, замкнув на информэнергии демонической звезды Антарес. Да, этого не должно было быть, однако произошло, факты упрямая вещь: Люцифер определенно нашел лазейку и не куда-нибудь, а в Эдем, в сознание ментального фантома первочеловека, каковых Иего планировал тщательно оберегать от тлетворного влияния печального демона.
Демиург  тут же начал тщательно анализировать, где допустил ошибку, а тем временем между двумя перволюдьми разыгралась следующая сценка.
Глуповатая улыбка Адама сменилась недоумением и он удивленно произнес.
- Но как ты можешь быть не Евой, если я знаю, что ты Ева, тебя так наш отец назвал, так же, как меня Адамом. Ведь это море называется морем, небо – небом, а песчаный пляж – песчаным пляжем. Если ты не Ева, то значит ты – кто-то другая, а если ты кто-то другая, то ты – не моя подруга, Но я точно знаю, что нас здесь двое, что мы должны жить дружно, мы должны любить друг друга!
- Ну, во-первых, песчаный пляж может также называться морским побережьем, - резонно возразила Ева, пожелавшая называться Лилит, - а во вторых, я – свободный человек и могу сама решать, на какое имя отзываться. Имя, которое мне дал отец мне почему-то не нравится, оно слишком простое, в нем нет загадки. Что значит «Ева»? просто женщина и все. Это скучно, я бы сказала даже – унижает мое достоинство, как женщины. Другое дело – Лилит – в этом имени что-то лунное, загадочное, магическое.
- Что значит «ночное»? – удивился Адам.
- Ну – ночное.
- Я не знаю, что это такое, - покачал головой Адам, - что-то подсказывает мне, что это какое-то качество, противоположное дню. Но я знаю, что здесь, в Эдеме бывает только день, с чего ты вдруг вспомнила про какую-то ночь? По моему с ночью связано что-то нехорошее, правда я пока не знаю, что именно. Да и вообще, откуда ты взяла это второе имя, Я-то знаю, что отец дал тебе только одно.
- Сама не знаю, - несколько смутилась Ева-Лилит, - кажется первое имя действительно дал мне отец, а второе… он не назвался, я не знаю, кто он, но вместе с ним пришло ощущение лунной ночи… тайны… другого мира… чего-то волнующего. Может это какой-то второй отец?
- Ничего не могу понять, - покачал головой Адам, - какой второй отец? Отец может быть только один. И никакой лунной ночи я не знаю… то есть что-то подсказывает мне, что она есть, но только не здесь, где мы живем. А зачем вспоминать и думать о том, чего здесь нет и никогда не будет?
- А затем, что скучно думать только о том, что тебя окружает, и скучно знать, что тебя зовут просто Ева и больше никак, и скучно знать, что у тебя только один отец и один друг. Мне, например, хочется, чтобы у меня было много друзей. И вообще, мне не нравится это море, этот берег, здесь слишком однообразно, и такое чувство, что никогда ничего не меняется
- А я тебе тоже не нравлюсь? – поник Адам.
Ева-Лилит оценивающе оглядела стройную мускулистую фигуру Адама (впрочем это был лишь идеализированный образ):
- Вообще-то ты ничего, на первый взгляд, - сказала она после некоторого размышления, - только скучный какой-то, нет в тебе изюминки, харизмы, тайны! Все у тебя на лице написано, а у кого все на лице написано, тот скорее всего просто глуп! И видно, что ты не самостоятельный… папенькин сынок.
От этих неожиданных для первой пары упреков Адам совсем растерялся и забормотал:
- И вовсе я не глуп, и вовсе не папенькин сынок… хотя, честно говоря, я не понимаю, что значит «папенькин сынок». Мы оба – дети нашего отца, он все знает, он мудр, он древен, он знает, что для нас хорошо, а что – плохо, его надо слушаться, а иначе могут быть неприятности… хотя и что такое неприятности – я не знаю. Но я знаю, что если он дал нам такие имена, то это наши истинные имена, и мы не должны размышлять, нравятся они нам или нет. Да вот давай сами спросим у него, как правильно зовут тебя и меня!
Тем временем Иего был погружен в свои размышления по поводу неожиданно возникшей ситуации и не следил за тем, какие сложные взаимоотношения возникли между первой человеческой парой (пусть даже и ментальных фантомов).
- Итак, - размышлял Иего, - програмный артефакт налицо, и автор известен, остается установить лазейку. Вроде бы временные потоки Дигма и моего творческого мини-мира я рассинхронизировал, и этот барьер непреодолим, и, тем не менее, Ева совершенно очевидно получила непредвиденный информационный вирус. – Иего подключился к сознанию первой женщины и с удивлением обнаружил, что источником информационного артефакта являются несколько фотонов демонической звезды Антарес. Тут все стало понятно: он ведь сам воспользовался информэнергией красной звезды для создания пространственного рукава Дигма, в результате чего между Дигмом и Антарес возникла устойчивая информационная связь на уровне фотонных струн. Без этой этой связи и материальной затравки Дигм просто не смог бы существовать, и печальный демон снова бы объявился в пространстве творческого мини-мира Иего. А поскольку фотонные струны между Дигмом и Антарес создают тоннель для прямой-обратной связи, то выходит так, что Люцифер имеет возможность посылать свои информопакеты в пространство Энрофа через этот коридор. Похоже, он, Иего, не учел этого факта, и в момент открытия окна в Энроф и создания фильрующей космической линзы для подключения Адама и Евы к фотонным струнам Бетельгейзе и Сириуса не достаточно заблокировался от влияния информэнергии Антарес и пропустил в природу Евы нежелательный информационный артефакт. Что ж, печально, но демон снова его обхитрил, к счастью – не необратимо. Очень хорошо, что удалось сразу выявить наличие артефакта, он еще недостаточно глубоко проник в природу первой женщины и его еще возможно удалить, главное не допускать подобных подарков в будущем. А может, оставить все, как есть? Ведь разве не он, Иего, ввел некий коэффициент неожиданности в информоматрицу земли, что придает особую остроту творческому процессу развертывания и проявления провиденциального плана на земле? Э, нет, похоже через сознание Евы лукавый демон пытается вновь получить лазейку к его сознанию, его воле, чтобы снова править былом в его творческой реальности. Больше такие фокусы не пройдут, Иего теперь научен горьким опытом и не повторит ошибки. Но как же все-таки он не учел наличия фотонных струн Антарес при сотворении? Не иначе, Люцифер ему напоследок снова ухитрился голову задурить.
В этот момент размышления Иего вновь были прерваны:
- Отец, - растеряно обратился к нему Адам (несмотря на то, что это было первое обращение фантома к своему создателю, обеим казалось, что они давние знакомые, ведь и Адам и Ева являлись ментальными частичками самого демиурга).
- Да, сын мой, - нехотя отвлекся от своих размышлений Иего, - тебя что-то беспокоит?
- Я в недоумении, - начал объяснять Адам то, что Иего и так было известно, - и меня это чувство тревожит, я знаю, что здесь, в Эдеме его не должно быть. Ева сказала, что она не Ева, а какая-то Лилит, и что ей здесь ничего не нравится. Я теперь не знаю, как себя с ней вести. Я почему-то был уверен, что я – лидер, что я должен заботиться о ней, а она должна меня слушаться, чтобы у нас не возникало противоречий. Кто-то ведь должен быть главным, - (такая установка действительно существовала в первичной программе), -но она ведет себя как-то не так, как я ожидал. Я расстроен, я в смятении.
- Это кто сказал, что ты тут главный, - неожиданно агрессивно вмешалась Ева-Лилит, - меня такое положение вещей совершенно не устраивает. Наоборот, это женщине должны поклоняться, ей обязаны служить и исполнять ее капризы!
- Это откуда ты такую информацию взяла? – настало время удивиться Иего, - я тебе ничего подобного не говорил. – (У перволюдей после первичной загрузки должно было возникнуть чувство, словно все знания, которые они имеют словно бы ниоткуда, переданы демиургом в виде нравоучительных бесед, хотя в действительности Иего разговаривал с ними впервые).
- Мало ли что ты мне говорил, - раздраженно передернула плечиками Ева-Лилит, - у меня своя голова на плечах, я что, попка-дурак, чтобы только и делать, что за тобой повторять? И вообще, во всех рыцарских романах описано как рыцари совершали великие подвиги во имя прекрасной дамы, и наградой за совершенный подвиг мог быть только цветок, брошенный из окна замка. И воздушный поцелуй. Вот это – романтика, вот это любовь! Вот пусть он, - бросила она пренебрежительный взгляд на Адама, - отправляется в волшебную страну и убивает дракона во имя прекрасной дамы, тогда я еще посмотрю, удостою ли я его своим вниманием или нет.
Этот монолог, произнесенный в искусственном мире нагим существом-фантомом, буквально сию минуту появившемся на свет, был настолько нелеп и неуместен, что не только окончательно добил Адама, но и вызвал растерянность Иего. Впрочем он быстро сообразил, откуда такая информация, ведь Люцифер долгое время имел доступ к информационной матрице земли, и не мог не познакомиться с провиденциальными вероятностями будущей человеческой цивилизации. Иего ведь и сам частенько цитировал еще не написанные на земле выдержки из литературных произведений. Так что Люцифер вполне мог через свой информационный вирус передать Еве любую информацию, которая привела бы к существенным сбоям первичной программы хотя бы с целью насолить Иего. Впрочем цели его были куда более далеко идущие, чем банальная месть. Все это Иего хорошо понимал, но одно дело понимать, а другое дело – что ответить и какие аргументы привести этому, черт знает что возомнившему о себе существу, которое никак не предназначалось на роль доминанты в первой паре людей. Тем не менее это существо несомненно в ближайшее время превратит своего потенциального супруга в половую тряпку, о которое оно будет вытирать свои царственные ноги. Судя по всему, простодушному Адаму, хоть он и выглядел значительно внушительнее Евы, будет нечего противопоставить этой зарвавшейся стерве. А если учесть тот факт, что первый мужчина изначально наделен нежной привязанностью к своей подруге (это тоже предусматривала первичная программа), судьба затюканного подкаблучника для него просто неизбежна. А ведь Иего планировал совсем другое, между парой не должно было возникать каких-либо разногласий, потому-то он и уготовил Адаму, несущему в себе Янское активное начало Бетельгейзе, ведущую активную роль. Женское же, пассивное, Иньское начало должно легко принимать ту форму, которое задает более сильная и активная сторона. Теперь же, выходит, – нашла коса на камень (тоже пословица из будущего), и ситуация в данном случае плачевна именно для косы.
- Это где ты всего этого нахваталось, - сделал Иего неуверенную попытку урезонить свою питомицу, - почему к тебе все плохое липнет? Что же из тебя вырастет?! Ты должна быть доброй и послушной подругой Адаму потому что… ну хотя бы потому мужчина – глава семейства, он должен заботиться и оберегать тебя, а ты должна платить ему за это кротостью и благодарностью. Он в дальнейшем будет кормильцем, добытчиком, а ты – хранительницей домашнего очага. Правда это – не сейчас, не в ближайшее время, а позже, на земле, когда станете взрослыми. Если же ты уже сейчас будешь такой строптивой, то ничего хорошего у вас не получится, и семейная жизнь станет сплошным мучением.
- Это кто сказал? – дерзко окинула его взглядом Ева-Лилит.
- Это я сказал, ваш отец и создатель этого мира, тот кто прожил огромную жизнь, масштабы которой вы даже приблизительно не способны понять, и который имеет такой жизненный опыт, по сравнению с которым ваш опыт и представления об окружающем мире подобны вот этой песчинке по сравнению с необъятностью океана.
- Вы, папаша, что-то слишком о себе возомнили, - нагло усмехнулась Ева-Лилит, - а между прочим что-то мне подсказывает, что скромность украшает человека. А ваше описание идиллической супружеской жизни – чистой воды программа домостоя. Меня ваши патриархальные представления совершенно не устраивают, я убежденная феминистка и не позволю какому-то брутальному мужлану закабалить наш женский род и превратить в послушных рабынь только потому, что у него мускулы крепче. Женщина – прекрасное и утонченное существо, и мужчина должен почтить за честь служить и поклоняться своей госпоже!
- Это с какой такой стати?
- А хотя бы с такой, что красота спасет мир, а я – прекрасная половина человечества, а грубость и брутальность, каковые качества представляет мой, с позволения сказать, перспективный супруг, признаки примитивизма и животного начала. С таким багажом мы светлого будущего никогда не построим! Еще куда бы ни шло, если бы было из чего выбирать – а мне тут мужчину в единственном экземпляре предоставляют, таким образом лишив меня возможности выйти замуж по-любви, за того, кого я сама в суженые выберу! Кушайте, что дают. А я так не желаю, я – свободная женщина, а не какая-нибудь там… наседка.
- Так что же ты предлагаешь? – в конец растерялся Иего (в своих аргументах разошедшейся феминистке он руководствовался общими формулами из вероятностей провиденциального плана, а они были туманны, поскольку у самих лимурийцев в принципе не существовало ни пола, ни семей, ни семейных отношений).
- Если ты такой всемогущий, мог бы создать несколько мужчин разных типов… чтобы было из кого выбирать, и чтобы между ними возник естественный соревновательный процесс с целью завоевать мое сердце. Это бы, между прочим, поспособствовало и их развитию и совершенствованию. Здоровое соревнование, как известно, способствует прогрессу, в противном случае возникает застой, отстой и деградация.
- Так ты хочешь, чтобы я еще с десяток мужчин сотворил?
- Ну да, хотя бы десяток для начала, а там посмотрим! И вообще, мне это побережье надоело, здесь так пусто и необустроенно, никакого сервиса и курортной инфраструктуры! Что мы здесь, в шалаше что ли жить будем? А где гостиницы, рестораны, дансинги, развлекательные комплексы, спа-центры, массажные кабинеты? Если же вы уж, папаша, такой всемогущий, могли бы позаботиться о комфорте своих единственных детей. Чем здесь заниматься? Камешки в море кидать? Куличики из песка печь? Где светское общество? Здесь, куда ни глянь, только песок, вода и скалы! Ни одной живой души! А человек – существо социальное, нуждается в постоянном общении, а с этим, - она презрительно посмотрела на Адама, - и поговорить-то ни о чем изысканном, утонченном невозможно!
Этот монолог, произнесенный примерно за 60 миллионов лет до предполагаемого возникновения ресторанов, гостиниц и спа-салонов был настолько противоестественным, что Иего, начавший было придумывать какие-то аргументы, вновь растерялся (впрочем, зачем вообще нужен был этот разговор, необходимо было выправлять ситуацию, убирать артефакт, но неожиданное поведение первой женщины совсем сбило с толку всемогущего пантократора), затем он все-таки взял себя в руки и сказал с нескрываемой иронией:
- А почему, собственно, должно быть несколько мужчин и одна женщина? А почему бы не наоборот? Если ты так ратуешь за прогресс и развитие, то почему бы вам, женщинам, не посоревноваться за внимание Адама? Между прочим, если уж ты так успешно оперируешь образами из вероятного будущего (что, между прочим, тебе вовсе и не положено было знать – и с этим еще предстоит разбираться), то должна иметь информацию, что в одной из довольно распространенных форм семейного уклада, преимущественно у восточных народов, будут являться гаремы. Обратный вариант – куда как более редок. Почему, собственно, и Адам и ваш Создатель должны подстраиваться под тебя, а не наоборот? Я тебе не сообщал ни о каких особых твоих привилегиях, таких же привилегий нет и у Адама, а если и предполагалось его лидерство, то лишь для более эффективного функционирования института семьи, как первичной ячейки человечества. Что же касается пустынности места и отсутствия светского общества и курортной инфраструктуры… то и это общество, и курортную инфраструктуру предстоит закладывать именно вам с Адамом, и не здесь, не в Эдеме, а на земле, куда вам через определенное время предстоит отправиться, и где вы обретете настоящие плотноматериальные тела. Это общество возникнет очень не скоро, и состоять оно будет из ваших потомков – детей, внуков, правнуков и так далее, так что все эти рестораны и дансинги предстоит увидеть не вам с Адамом, а вашим отдаленным потомкам… если, конечно, все получится как задумано, поскольку такое развитие событий вероятно, но не обязательно.
- Это ужасно, - капризным голоском ответила Ева-Лилит, - зачем ты вообще меня создавал, если не подумал о комфортных условиях нашего проживания?! Я, кстати, и о тебе, чурбане, беспокоюсь, - ткнула она локтем совсем поникшего Адама, - бросить своих детей в дикую, нецивилизованную природу – что может быть более жестоким! И это сделал наш отец, всемогущий создатель, который, якобы, являет собой идеал гуманизма, заботы и отческой любви! Ты же сам неоднократно хвастался своими возможностями и средствами, почему же не позаботился о том, чтобы твои дети жили в приличных условиях? Нет, это меня совершенно не устраивает, я так дальше жить не собираюсь!
- Ну что же ты собираешься предпринять, если тебя не устраивают условия, которые я вам предоставил? – наглость первой женщины стала Иего даже забавлять, - между прочим, в Эдеме, вашем временном пристанище, есть не только пустынное побережье моря вечности, есть еще и Эдемский сад и горы и пустыня. В ближайшем будущем я намереваюсь перенести вас с Адамом в сад, там будет вам и общество, о котором ты тут упоминала – чудесные звери, Фейри… сами увидете, и никаких гостиниц вам не надо, вы пока не имеете плотноматериальных тел, которым требуются определенные климатические и температурные условия, вашей крышей будут кроны райских деревьев, а постелью – нежнейшая трава эдемских полей и лугов, а златокурые эльфы и маленькие феи будут петь вам свои чудесные песни и водить вокруг вас воздушные хороводы. А чудесные звери станут вам верными друзьями по играм и помощниками. Правда, все это только в вашем временном пристанище, на земле условия жизни будут более суровыми. Но именно в преодолении грядущих трудностей вы обретете настоящую полноту жизни и станете истинными творцами своей судьбы и грядущей цивилизации, перспективы которой грандиозны!
- Ну вот, час от часу не легче! – не пожелала проникнуться оптимизмом Ева-Лилит, - мало того, что здесь дикий пустынный край без намека на цивилизационные условия, так впереди, выходит, ждет еще более мрачная перспектива первобытной дикости? Кстати, и перспектива жизни в неухоженном саду без крыши над головой, в окружении каких-то примитивных существ из сказок всяких некультурных народов меня нисколько не прельщает! О чем с ними говорить? О том, сколько они в этом сезоне нектара собрали? Нет, это меня решительно не устраивает.
- Так что же ты предлагаешь? Я ничего менять в существующем порядке не имею возможности. Это слишком долго объяснять, ты все равно не поймешь. Мои силы и могущество подчинены определенной программе, и я не вправе ее менять. К тому же капризы существа, которому от рождения без году неделя – слишком несерьезный аргумент для внесения столь безответственных корректировок в существующий миропорядок.
- Тогда я имею основание обратиться в другую инстанцию, - после некоторого размышления заявила Ева-Лилит.
- Это куда же, позволь спросить, - в очередной раз удивился Иего, - я вообще-то пантократор, я один за все отвечаю.
- Что-то мне подсказывает, - дерзко заявила Ева, - что в моем создании принимал участие еще кто-то, кто и дал мне информацию, о которой не имеет представления этот примитивный мужлан, - кивнула она в сторону Адама.
- Очень любопытно, значит ты хочешь обратиться к тому, кто дал тебе неположенную информацию? И каким же образом ты собираешься это осуществить?
- Пока еще не знаю, но думаю, раз он нашел путь к моей душе, то как-то подаст о себе весточку.
- Ты хоть знаешь, кого имеешь в виду?
- Пока я не знаю, кто это, - несколько смутилась Ева-Лилит, - но ясно ощущаю его присутствие. От него веет тайной… туманом дальних странствий… ночным колдовством. Его улыбка чудится в бликах света на лунной дорожке посреди озерной глади!
- Где же ты видела туманы дальних странствий, ночь и блики лунного света? В Эдеме нет ни того, ни другого. Да ты и на белом свете-то живешь всего пару часов.
- Я не знаю, но мне кажется, что все это было когда-то. Не могу объяснить, но, надеюсь, что-то подобное еще будет в моей жизни. Только эта надежда и удерживает меня от желания взять и утопиться.
- Пока что это у тебя вряд ли получится, - покачал головой Иего, - ко крайней мере в Эдеме. Могу тебя расстроить: тот, кого ты имеешь в виду, сама не понимая, что это такое, не сможет тебе когда-либо в чем-то помочь. Кто это на самом деле объяснять я тебе не собираюсь, но могу с уверенностью сообщить, что он надежно изолирован в таком месте, из которого ему вряд ли когда-либо удастся выбраться. Так что ваше прямое общение исключено. Впрочем об этом досадном эпизоде своего раннего детства тебе придется забыть, к слишком серьезным последствиям могут привести грядущее человечество твои пока еще невинные капризы, вызванные информационным артефактом, внедренным в твою душу печальным демоном. Большего я тебе сказать не могу, да это и не нужно, через секунду ты обо всем забудешь.
Ева-Лилит вскинула брови и разинула, было рот, но Иего сделал перечеркивающий жест, и строптивая подруга Адама не только замолчала, но и застыла в неподвижности.
- Уффф, - облегченно вздохнул Иего, - эта женщина самого Господа Бога может с ума свести, даже разговор с печальным демоном был не столь абсурдным.
- Что ты с ней сделал, отче? – неожиданно раздался жалобный голос Адама, который забито молчал все то время, пока шел странный диалог Евы-Лилит и пантократора Иеговы, каковым, как мы знаем, Иего являлся пред очами обитателей всего своего творческого мини-мира.
- Видишь ли, сын мой, - перевел Иего взгляд на расстроенного Адама, - эта женщина опасна и для тебя, и для будущего человечества. К сожалению Ева, по независящим от меня причинам, родилась с деффектом. Получила… как бы это сказать, психическую болезнь, что ли, умственно-эмоциональное расстройство под названием гордыня. Эту болезнь ей устроил один мой нехороший знакомый. В общем, чтобы ты по своей неопытности не превратился в жалкого подкаблучника и половую тряпку, мне придется основательно подечить твою подругу. И лучше всего это сделать таким образом, чтобы она не чувствовала и не понимала, какие манипуляции я с ней провожу. Для этого я и ввел ее в кататоническое состояние, то есть лишил сознания.
- А это лечение болезненно, отче?
- Нет, не болезненно, но в силу ее дурного характера, она начала бы сопротивляться и всячески противиться лечению, которое, может, слегка и неприятно, но совершенно необходимо прежде всего ей самой. К сожалению в своем нынешнем состоянии она это не способна понять и будет делать все наоборот и назло.
- А что ты конкретно собираешься с ней делать, отче?
- Отвезу ее на гору Синай и слегка почищу голову. Некоторые манипуляции необходимо проводить именно на Синае, там, где я создал ваши ментальные образы с помощью звездного света. Там у меня что-то вроде естественной обсерватории для наблюдения звездного неба.
Адам смотрел на бестолково застывшую Еву, бессмысленно моргающую глазами, как механическая кукла, и, казалось, вот-вот заплачет. Впрочем это была лишь имитация мимики пока еще не существующего плотноматериального лица, поэтому и слезы не полились бы из этих больших наивных глаз восточного принца.
- Мне ее жалко, - сказал он с дрожью в голосе, - ты что, собираешься ей в голове копаться? А вдруг это может ей как-то навредить… или испортить ее прекрасное лицо. Мне она так нравится, отче! И даже то, что она говорила что-то нехорошее – правда я плохо понимал, что она говорит – меня почему-то в ней не разочаровало. Мне даже кажется, что я полюбил ее сильнее, чем когда первый раз увидел. Она такая умная и такие интересные вещи говорила, хоть и не очень понятные. Мне кажется, что я ее и такой бы мог любить и о ней заботиться, тем более, было бы даже здорово завоевать ее любовь.
- Вряд ли это бы у тебя вышло, мой дорогой, - вздохнул Иего, положив ему ладонь на голову, - она, похоже, вообще не способна была любить в том своем образе, в котором существовала до сего момента. Об этом позаботился тот, кто внес в ее сознание вредный артефакт. Не хочу говорить, кто это, чтобы не вводить в соблазн, но он никак не заинтересован в том, чтобы между вами были совет да любовь, он заинтересован в конфликте и ненависти. Так что не обманывай себя надеждами, в нынешнем состоянии она не могла бы быть тебе любящей супругой и хранительницей домашнего очага на земле. А уж о том, какое дурное влияние она могла бы оказать на ваших будущих детей – я и говорить не хочу. Она могла быть только твоей жестокой госпожой, пользуясь твоей мягкотелостью, боюсь ей бы со временем даже понравилось бы тебя мучить, а я вовсе не для того вас создал, чтобы ваша жизнь наполнилась страданиями.
- Я не знаю, отче, я слишком недавно живу на этом свете, - сказал Адам после некоторого молчания, - но мне кажется, я даже готов был немного пострадать, лишь бы она была счастлива!
- Откуда в нем такие мазохистские наклонности? – подумал Иего, - неужели и его лукавый закодировал? Впрочем то, что он даже готов на самопожертвование ради ближнего – вроде бы хорошее качество.
Вслух же он сказал:
- Похвально, сын мой, что ты готов на жертвы ради ближнего, только будь уверен – жертва не пойдет ей на пользу. Она все равно будет мучится от томления духа и вечно будет не довольна, как бы ты ни пытался исполнять все ее прихоти. Боюсь, твоя покорность ее бы только раздражала. Она будет вечно хотеть только того, чего у нее нет и вечно разочаровываться в том, что получит. Это свойство называется страстным желанием и оно никогда не бывает удовлетворено: само его существование требует все нового и нового удовлетворения. А то, что она показалась тебе такой умной – так знай – эти знания дурные и им не надо завидовать, к тому же они получены из источника, который не должен был принимать участия в вашем создании. Со временем ты начнешь развиваться, приобретать новые, положительные знания, и вскоре не только догонишь, но и перегонишь ее по интеллекту. Впрочем, что я говорю, я же и так собираюсь убрать из ее головы все ненужное.
- И все-таки, - Иего с удивлением констатировал в тоне Адама вроде бы непредусмотренное изначально упрямство. Упрямство не в смысле упорства в достижении цели, а в смысле нежелания слушаться родителей и вообще тех, кто старше и опытнее. К тому же он, похоже, собирался перечить самому Создателю, а этого качества Иего никак не планировал вносить в ментальную природу Адама при его сотворении. Похоже, что и сознание первого мужчины было инфицировано замаскированным информационным вирусом, привнесенным Люцифером, только не столь явным и агрессивным. Похоже, печальный демон рассчитывал на то, что если Иего раскусит более выраженный информационный артефакт Евы, то не заметит менее выраженного артефакта Адама…
- И все-таки я не хочу никакую другую, - уже более решительно и твердо заявил Адам, - ты сотворил мне ее в жены – пусть она и остается такой, как есть. Мне не нужна послушная кукла, с ней будет слишком скучно. И потом, мне кажется, все это только женские капризы, чтобы я обратил на нее внимание и больше бы о ней заботился, а в глубине души она добрая и любит меня, только не хочет виду показывать, хочет, чтобы в ней какая-то загадка, недосказанность оставалась.
- Ну вот и он тоже о загадке и недосказанности! – мысленно возмутился Иего, - что ж, теперь окончательно ясно, что и источник их у Адама тот же, что и у Евы. Жалко, конечно, но и ему придется основательно почистить голову! Впрочем после появления печального демона я только и занимаюсь, что переделками. Что ж, время благих намерений прошло, пора действовать! То, чего мне давно не хватало – так это решительности!
Адам, тем временем, все более укрепляясь в своей убежденности и принимая молчание Иего за колебания, продолжил свои словоизлияния:
- Так что, отче, прошу, разгипнотизируй ее и оставь нас в покое, она все-таки – моя будущая жена и мы сами с ней разберемся в своих отношениях, нам не нужно, чтобы за нас решал кто-то третий. Я уверен: все что она говорила – всего лишь бравада, я ведь один мужчина, ей все равно некуда деваться, поэтому она в любом случае останется со мной. А все ее идеи насчет инфраструктуры… я правда не понял, что она имела в виду – но, надеюсь, она сумеет мне это объяснить и у меня по крайней мере будет цель эту инфраструктуру где-то достать или самому сделать. А то я пока так и не знаю, чем по жизни заниматься: ты вот меня создал, а о цели в моей жизни не подумал – как я буду жить без цели? Это уже не жизнь, а растительно-животное существование получается.
- Вот те на, - подумал Иего, - цель я ему в голову не вложил! Он еще толком в себе, в своем психологическом устройстве не разобрался, а уже цель в жизни ему подавай! Нет, чтобы самому с ней определиться, а то в отношения – не вмешивайся, а цель подавай готовенькую.
- Видишь ли, сын мой, - мягко сказал Иего, - у меня не было задачи сразу же обеспечивать вас всеми идеями и целями. То, что ты представляешь собой сейчас – это лишь предварительная личность. В дальнейшем ты будешь развиваться и раскрывать свой потенциал сам и сам приобретешь те идеи и цели, которые тебе предстоит осуществить и достигнуть. В мои задачи не входило сразу сотворить тебя совершенством в готовом виде, для этого ты сам должен потрудиться уже там, на земле. В тебе заложен огромный потенциал развития и тебе самому предстоит его выявить и реализовать, иначе в сотворении просто нет смысла. Цель бытия – вечное развитие и совершенствование, но вектор должен быть направлен в правильную сторону, в ту, в которую неощутимым притяжением влечет вас провиденциальный план, матрица развития вселенной, планеты, цивилизации, вектор света. Некто же, кого я не желаю называть, постарался сделать так, чтобы перенаправить ваши с Евой вектора совсем в иную сторону, в стону тьмы, в ту, которая выгодна ему, врагу человечества. Чтобы этого не произошло, я и собираюсь провести информатирование, почистить первичную, загрузочную программу Евы. К сожалению я не распознал сразу, что в подобной чистке нуждаешься и ты. Что ж, тем лучше, после чистки вы оба будете как огурчики, и тебя не станут мучить всякие ненужные вопросы и сомнения – лучше ли стала твоя суженная после удаления артефакта, или хуже.
С этими словами Иего, не дав Адаму возможности прокомментировать его решение, сделал перечеркивающий жест, и Адам, как и Ева разинувший было рот для ответа, застыл на полудвижении бессмысленной куклой.