Глава 2. Всё вернулось на круги своя

Я встала ещё до рассвета, но не потому, что была ранней пташкой, я просто проспала почти весь вчерашний день, и за неимением каких-то движений кости начинало ломить. Я кое-как поднялась с кровати и размялась после нескольких дней застоя; с волосами было так же плохо, как и вчера, если не хуже. Мне не хотелось долго ими заниматься, поэтому я поверхностно расчесалась и стянула их в конский хвост, позволяя свободно раскачиваться в районе поясницы.
Ник согласился, а это значит, что с сегодняшнего дня мы — официальная группа поиска Луизы Бертри. Даже малейшие шажки к её нахождению улучшали мой настрой и социальную активность. Уверенность в том, что я обязательно до неё доберусь, настолько захватила меня, что боль от разорванной связи и непонимание медленно уходили на второй план. У меня было всё лето и способность иногда видеть мир её глазами, чем не лучший расклад?
Я быстро накинула тунику с мелкими фиолетовыми цветочками, доходящую мне почти до середины бедра, свободные джинсовые шорты, а на ноги — удобные босоножки. Все вокруг только и говорят, что о моде, но какое мне до неё дело, когда единственный человек, с которым хотелось бы её обсуждать,  ушёл?
Весь дом спал, поэтому я взгромоздилась на высокий стул на кухне и в гордом одиночестве решила составить список возможных мест, где могла бы быть Луиза.
В нашем государстве, то есть Донатио,  всего было семнадцать небольших городков, но в большинстве из них природа могла вскружить голову. Тут повсюду заповедники, дикие леса, реки, уйма животных, чистый воздух и доброжелательные люди. Если тебе кто-то нагрубил, то ты, вероятно, невероятно дерьмовый человек.
В нашем городе, Юме, где не просто каждый знает имя другого, а способен за несколько минут вспомнить столько информации о любом жителе, что хватило бы для подробной биографии, она прятаться не смогла бы. Так же можно вычеркнуть те места, в которых она мечтала побывать, потому что там её стали бы искать в первую очередь. Не учитываются и два промышленных города, Луиза любит вдыхать глубоко, не заботясь о сохранности своего организма. Минус пограничные города, там часто спрашивают документы, а свои она почти все оставила дома. Выходит, что у нас всего пять вариантов, но они, к сожалению, одни из самых многолюдных. Что же, так даже интереснее.
Я достала свой пыльный вместительный рюкзак с верхней полки захламлённого гардероба; нашла парочку стареньких карт; распечатала новые, более точные; закинула в рюкзак ещё несколько бутылок воды и еды на один день. Таким образом к девяти часам утра я была полностью подготовлена и рвалась поскорее в путь, но мой спутник упорно не отвечал на звонки и сообщения.
Долго я не просидела без дела, отбивать пальцами ритм — пустая трата времени, поэтому я написала родителям записку, в которой объяснила ситуацию и пообещала звонить каждый день, и сразу же после этого побежала к Нику домой, чтобы вызволить эту несчастную узницу сна из плена. В висках у меня стучало, и заметно чаще появлялась мысль, что мы могли её не найти. В таком случае я тоже сбегу, возможно, в лес или к озеру, где проведу остаток дней с разбитым сердцем и разделённой душой.
Я остановилась у дома Ника и огляделась. Раньше никогда у него не была да и не особо-то хотела, но ведь это я просила о помощи, так что не время отступать. Он снимал этот дом с каким-то своим другом из университета, чтобы создать хотя бы подобие самостоятельности, но я-то знала, что его бабушка жила ниже по улице и заходила к нему дважды в день. Но главное — дом, он был небольшим и светлым, в таких обычно живут среднестатистические семьи с маленькими детьми, но для двух буйных парней тоже неплохо, хотя и немного комично.
На подъездной дорожке стоял пикап Ника, он и являлся главной причиной, из-за которой я так умоляла парня мне помочь. У меня не было машины, впрочем, как и доверия родителей, а уж после моей затяжной депрессии и побега не стоит ждать и карманных денег.
Я побрела к двери, не обращая внимания на сбившееся дыхание, и постучалась, не особо веря, что это поможет. Так и было, никто не открыл. Я застучала усерднее, потом подключила ногу, а через несколько минут после стольких попыток и вовсе закричала что-то нецензурное. Дверь открылась, и я ввалилась внутрь почти кубарем, едва не снеся кого-то.
— Добро пожаловать, настырная девочка, — пробурчал незнакомый мне парень, вероятно, друг Ника. — Я ухожу, а ты можешь располагаться, только без урона для мебели, пожалуйста, иначе с нас сдерут кучу бабла.
Он отодвинул меня с прохода, отсалютовал и ушёл по своим делам, оставив дверь открытой. Какое гостеприимство, Ник выбрал соседа себе под стать, что только Луиза в нём увидела?
Я прошлась по всему первому этажу, но никого там не нашла, тогда я поднялась на второй и забрела в комнату Ника, судя по фотографиям на стене. На стене весела целая сотня фоток, которые обычно делают друзья, и на большей части присутствовала Луиза, такая улыбчивая и счастливая, что мой желудок невольно скрутило, и глаза начало щипать.
Я двинулась вдоль стены, дотрагиваясь до неё, рассматривая подругу, иногда бросая взгляд и на другие фотографии, но они совсем не цепляли. Я подошла к тому месту, где на стене весела книжная полка, заставленная доверху, и заметила ещё одно знакомое лицо. Это лицо я видела сегодня в зеркале, пока причёсывалась и одевалась, и это лицо красовалось на одинокой фотографии. Мы в тот день втроём ходили в парк аттракционов, и Ник испачкал мне волосы и лицо в сахарной вате. Я его ненавидела, а он сфотографировал меня. Я его и в тот момент ненавидела, но всё же моя фотография, где я улыбалась и смотрела на колесо обозрения, висела у него на стене.
— Что ты здесь делаешь?
В комнату ленивой походкой вошёл Доминик в одних тренировочных брюках и с полотенцем в руках. Он только что из душа, это было видно по его мокрым волосам и заспанному лицу, и явно не доволен тем, что пришлось так рано вставать. Я не могла обдумать план побега, если вдруг он решит отомстить за это, потому как слишком усердно старалась на него не смотреть, а точнее на ту часть его тела, что была обнажена. Ударьте меня за такие мысли!
— Ты не отвечал на звонки, так что я решила прийти. Ты готов? Мы прямо сейчас выезжаем.
Он удивлённо на меня посмотрел, едва не выронив полотенце, и прошёл к своему раскрытому рюкзаку, в котором я заметила аккуратно сложенные вещи. Ник закинул в него ещё парочку футболок, джинсы и принадлежности для гигиены, а потом развернулся обратно ко мне и взглядом попросил объяснить. Я так и сделала.
— Я составила план нашей поездки, машину берём твою, потому что она единственная в нашем арсенале. У меня есть карты, я на них отметила предполагаемые места, которые могли бы заинтересовать Лу, но это лишь догадки, придётся посетить очень много мест и..
Он прервал мой поток объяснений взмахом руки и закатил глаза.
— Пару предложений хватило бы. Вчера ты была менее разговорчива.
— Вчера у меня не было надежды. Я скучаю по ней и хочу найти как можно скорей, так что одевайся, — я неловко замялась на этих словах, — и поехали.
Ник пробурчал что-то о том, что это будет худшее время в его жизни, но я не особо хорошо расслышала, потому что с раскрасневшимися щеками уже сбегала по лестнице к машине.
Доминик вышел через несколько минут полностью одетый и, позёвывая, направился к водительскому сидению.
— Ты не выспался, давай я поведу?
Он остановился в шаге от двери и полыхнул на меня гневным взглядом, едва ли не открещиваясь от моих слов.
— Ты ни за что не сядешь за руль, — чётко проговорил он и открыл дверь.
Я нахмурилась и подошла к нему, преградив дорогу и вцепившись в его руку, заставляя меня слушать. Это было скорее ради принципа, чем ради победы, потому что мне не очень-то хотелось напрягать глаза, следя за дорогой, но и врезаться в ближайший столб — не лучшая перспектива.
— Почему? Потому что я девушка?
— Глупости, я не сексист. Но управлять моей машиной не дозволено никому.
— Даже Лу?
— Шутишь? Она самый безбашенный водитель, которого я когда-либо видел. И когда я говорю, что никому не дозволено, это так и есть.
— Но так нечестно, твоё упрямство будет нас замедлять!
Он закатил глаза и, оторвав меня от земли, переместил подальше от двери и своей драгоценной машины. Я рванула обратно, и он проделал этот трюк вновь. Мне не нравилось то, с какой лёгкостью он мог перемещать меня в воздухе, как будто я не была почти с ним ростом.
Я юркнула ему под руку, но Ник поймал меня и прижал к машине, почти наваливаясь всем своим весом. Его руки несильно сжали мои плечи, а горящие светло-зелёные глаза пристально смотрели, словно старались донести простую истину, которую я не желала принимать.
— Ты. Не. Сядешь. За. Руль! — чётко сказал Ник и отпустил меня, позволяя пойти куда угодно, только не к водительскому сиденью.
— Это мы ещё посмотрим.
Я прошлась до пассажирской двери, села в машину и громко хлопнула дверью, показывая, насколько я недовольна сложившейся ситуацией.
                ***
Спустя два часа мы были на полпути к Риделла, Ник немного устал, и его лицо приобрело то очарование, которым обладают дети, когда они широко-широко зевают, а их глаза слипаются. Но это было совсем некстати, пока он был за рулём.
Я всячески старалась ободрить его или хотя бы надоесть, поэтому громко жевала чипсы и подпевала кантри - песням, которые беспрестанно играли на единственной радиоволне. Ни слуха, ни голоса у меня не было, но Нику, кажется, было глубоко плевать на это, потому что и сами оригиналы были немногим лучше.
— Куда поворачивать? — спросил Ник.
— Направо, — с набитым ртом сказала я. — Моя детка ушла-а-а!
— Почему ты не можешь начать хандрить снова? Или хотя бы посмотреть карты в сотый раз.
Я пожала плечами и вальяжно закинула ноги на панель, продолжая мучить беднягу Ника своим пением. Раньше мы с Луизой устраивали вечера пения: дожидались, пока дома никого не будет, и бегали по всем комнатам, горланя самые дурацкие песни. У моего нынешнего шофёра не было возможности сбежать или хотя бы закрыть уши. Но он сам виноват, нужно было пустить меня за руль.
Ник пару раз ударил меня по ногам, но быстро смекнул, что ничего не выйдет, и прекратил бессмысленные попытки. Я в ответ демонстративно пожёвывала чипсы, повторяла припев песни даже в тех местах, где его не должно быть, и театрально удивлялась каждым его ругательствам. Нахалка — моё второе имя, а если верить Нику, то грымза — первое.
Ник притормозил возле придорожного кафе, в котором мы, вероятно, первые посетители за день, так как на всём пути нам не встретилась ни одна машина. Я долго нудила и упрашивала парня сходить мне за кофе, потому что мне якобы было слишком стыдно за свой внешний вид. Чёрта с два я комплексовала.
Но это была часть моего плана, в конце которого я довольная сижу за рулём, попиваю кофе и жую чипсы, а Ник спит на пассажирском сиденье. Не то чтобы я очень волновалась за его здоровье, скорее за сохранность своей жизни, но в какой-то степени мне было жаль этого не выспавшегося ребёнка.
Ник одарил меня парочкой ласковых, но из машины вылез и даже вошёл в кафе. Я могла видеть, что происходит внутри через огромные, почти во всю стену окна, и тот факт, что к нему подошла, нет, подлетела на крыльях любви очарованная официантка, не скрылся от моего пристального взгляда. Я всё понимала, внешность Ника — это охи и ахи от каждой девчонки с глазами, но, кажется, одна я имела личный светофорчик на него, который беспрестанно горел красным и мигал.
Я тщетно старалась не закатывать глаза каждый раз, когда официантка кокетливо выгибалась и улыбалась так, что блеск её зубов озарял всё шоссе. Ник отвечал ей такой же улыбкой, и они оба о чём-то довольно щебетали, совсем забыв обо мне, изнывающей без кофе, и о Луизе, которая за это время могла бы полстраны преодолеть. Но кто я такая, чтобы мешать личному счастью людей. Может, у этой бедной девочки последний шанс встретить парня мечты?
Таким образом я просидела десять минут в быстро нагревающейся машине, которая ничем не уступала воздуху на улице, а Ник всё трепался с провинциальной куклой Барби, даже не заказав мне кофе. Почему лишь я помню цель нашей поездки?
Я вышла из машины, с силой захлопнув дверь, и громко топая, ворвалась в кафе, одарив всех настолько ненавистным взглядом, что парень за барной стойкой едва не прикрыл всю лавочку. Я прошагала до счастливой парочки, сверкающей улыбками, и облокотилась на стол между ними, едва не шипя от недовольства.
— Купить кофе, я просто попросила купить кофе! Но Жаккар ничего не делает как нормальный человек.
Официантка ойкнула и убежала, может, испугавшись меня, а может за заказом. Какая пунктуальность.
Я схватила Ника за рукав футболки, заставила его встать с места и побрести за мной, а он схватил мой кофе и помахал на прощание своей новой подружке. Вот как они все относятся к очарованным ими девушкам: просто кивают и уходят. Первая причина, из-за которой я никогда не заведу себе парня.
— Ты отстойный человек, — бурчала я себе под нос, всё ещё волоча парня за собой. — И теперь я за рулём. Только попробуй возразить и останешься со своей блондинистой официанткой навсегда, потому что сомневаюсь, что в этом году здесь ещё раз буду проезжать, а потом уже не сбежишь.
— Ты не понимаешь! Я не вынесу, если кто-то сядет за руль моей машины, она же мне как девушка. Это измена, причём серьёзная.
— Значит вот как ты относишься к девушкам, Ник. Как к груде металлолома?! — я развернулась и прокричала это ему в лицо.
Он не ответил, скривился, но за руль пустил, хотя всё время краем глаза поглядывал, не делаю ли я ничего плохого его дорогой машинке.
Я до сих пор даже предположить не могла, где находится  Anima mea, но приступы полнейшей безысходности прошли. Хотя кто знает, ещё не вечер.
Мы вновь на точке старта. Ник терпеть не может меня, а я — его. Это состояние, кажется, запрограммировано в наших головах.