Рейд

РЕЙД

      Работа  растягивается  как  резина, чтобы  заполнить  время,
                отпущенное  для  её  выполнения.
                Закон  Паркинсона
       …Он бесшумно вынырнул из густой полуночной темноты, и, точно уткнувшись в невидимую стену, замер у костра, глядя немигающими глазами на его игривый огонь. По совершенно невыразительному лицу незнакомца блуждала, не фиксируясь, бессмысленная, почти блаженная улыбка. Было непонятно, чему он, собственно, радуется: жаркому костру, тёмной ночи, угрюмым стражникам, или себе самому? Он был почти обнажён, только узкая набедренная повязка перехватывала посредине его крепкое молодое тело. Ни одежды, ни вещей, ни даже украшения в виде амулета на шее.
       - Ты кто вообще есть?! - грубо спросил старший из стражников, тяжело, с грохотом навешанного на него оружия, вставая с земли. – И откуда это ты такой?..
       Пришедший не ответил. Он даже не отреагировал на окрик. Всё это его совершенно не касалось: он был заворожён пламенем и теплом костра. Его руки протянулись в сторону огня, пальцы шевелились, точно перебирая волны исходящего от него жара.
       Стражник обошёл незнакомца кругом, внимательно его осматривая. Да, собственно, и осматривать-то было почти нечего. Что можно спрятать на голом теле?
       - Кто такой?!. – ещё грубее спросил стражник, и ткнул мужчину пальцем в грудь.
       Глаза пришедшего наконец покинули костёр, и переместили свой взгляд на него.
       - М–м-м... - сказал он. – Мх–мн-мк... - рот его кривился, кусками выдавливая из горла непонятные звуки.
       - Немой, наверное... - высказал предположение второй стражник, поленившийся  встать с земли. - И дурак к тому же. Ты лучше погляди на его жуткую рожу!
       - Дурак... - старший стражник проворчал это так, будто все вокруг только недоумки. - Дураки ночами не шляются! А?!. - он больно ткнул пальцем в грязную загорелую грудь незнакомца.
       - М–м-у... М–м-е... М–м-и... - рот таинственного ночного гостя мучительно пытался что-то создать, однако все его произведения совершенно не услаждали слуха.
       - Ладно, - миролюбиво сказал старший стражник. – Дурак так дурак. Шагай себе дальше...
       Он взял незвано пришедшего из глубины ночи руками за плечи, развернул спиной к огню, и хорошенько поддал коленом под его сухой зад, давая начальный разгон.
       Мужчина прошёл несколько шагов, пока не сошла на нет приобретённая инерция, и только тогда обернулся. На лице его что-то отразилось, но опять непонятное.
       - У–у-м... А–а-к... С–а–а-м...
       - А!.. - старший стражник досадливо махнул перед собой мечом. - Иди, тебе говорят!
       Мужчина попытался вернуться к завораживающему костру, но наткнулся грудью на меч в вытянутой руке раздражённого стражника. Его взгляд медленно опустился на широкое, сверкающее в пульсирующем свете костра лезвие; пальцы рук сомкнулись на нём и стали отталкивать оружие от своей незащищённой груди.
       Стражник резко дёрнул меч на себя, вырывая его лезвие, и из сжатых кулаков незнакомца на землю часто закапала тёмная кровь. Мужчина посмотрел на свои порезанные руки; на дебильном лице его появилось почти осмысленное удивление, не разбавленное болью.
       - Тебе что, делать нечего?!. - сердито спросил сидевший у костра. - На ком тренируешься?!.
       - Тьфу!.. - смущённо сказал старший стражник, опуская свой окровавленный меч. - Нужен он мне... Сам лезет!
       - Гони ты его!
       - Чем?!. Слов он  совсем не понимает, оружия - тоже! Луком, что ли ему объяснять?
       - Уходи!!! - тоном приказа велел сидевший. - Иди!!! - он указал рукой в темноту.
       Незнакомец вытер свои окровавленные руки об изуродованный длинным поперечным шрамом живот, и, пятясь, утонул в ночи. Шаги его были совершенно бесшумными.
       - Как он ходит!.. - с восхищением сказал старший из стражников. - Как ходит!.. Не будь он таким дешёвым дураком, ему бы как воину цены у нас не было!..
       Они помолчали, прислушиваясь, но ночь тревожил лишь негромкий треск костра.

/ / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       ...Он медленно брёл по улицам ночного города неуверенной походкой слепого или пьяного. Дома вокруг были охвачены глубоким сном; на городских стенах время от времени перекликались бдительные часовые; звёзды на небе перемигивались от скуки; кошки со светящимися в темноте глазами шарахались из-под ног.
       Он  забрался в тесный тупик между городской стеной и базаром, встал, опираясь спиной о ещё тёплую от дневного солнца каменную кладку, и осторожно огляделся.

       За ним никто не следил - сработано было чётко. Пять сторожевых постов и ни один не задержал его, заподозрив что-нибудь неладное. Получалось, что дураком быть выгодно. Он умышленно лез на глаза стражникам, чтобы обеспечить себе по возможности тихий тыл, и видел сейчас, что разыгранный им спектакль удался на хорошие аплодисменты. Теперь можно было переходить к главным действиям.
       Он запрокинул голову, открыл пошире рот, ухватил пальцем под языком прочную капроновую нить, и вытянул за неё из своего пищевода короткий меч в полиэтиленовом мешке, защищавшем его внутренности от случайных порезов. Сняв скользкий чехол, он смял сверхтонкую плёнку в крохотный комочек и глубоко засунул его себе в левую ноздрю. Дышать ему теперь приходилось ещё и с помощью чуть приоткрытого рта, но какое-то время это неудобство можно было бы и потерпеть.
       Он сдавил рукоятку меча пальцами и энергично тряхнул им.

       …Телескопическое лезвие с негромким шорохом вытянулось почти на метр. Теперь это было настоящее оружие.
       Взяв только что обретённый меч в левую руку, он провёл указательным пальцем правой по шраму на животе.
       « Замок » послушно раскрылся. Он достал из кожистой брюшной ниши внушительного вида пистолет с запасной обоймой, вынул оттуда же глушитель, и навинтил его на ствол. Меч он заткнул за набедренную повязку, а пистолет повесил себе на шею с помощью тонкой невидимой нити, оставшейся от меча. Всё было продумано до мелочей и полностью утилизировано.

       С этого момента он обрёл привычные для него подвижность и ловкость.  До сих пор он очень опасался, что его могут попытаться согнуть, и тогда меч попросту проткнёт его изнутри. Или ударят в живот... Часть кишок у него была удалена, чтобы создать брюшную нишу, что несколько ускорило процесс пищеварения, а наличие в тайнике металлических предметов делало живот слишком уж уязвимым. Именно поэтому из множества вариантов был выбран проект « Дурак ». В человеческом обществе с древних времён было не принято обижать врождённых умственных калек. Немота, вызванная наличием в горле посторонних предметов, лишь дополняла созданный образ. Случалось, ему заглядывали и в рот, но кому в голову придёт дикая мысль хорошенько порыться у него в пищеводе?

       ...Вокруг всё было относительно спокойно. Стражники на высоких стенах города надсаживали голоса, и гремели во устрашение ночи мечами.
       Придерживая пальцами веки, путник снял с глазных яблок контактные линзы, скрывавшие огромные зрачки.
       Теперь он видел в темноте лучше кошки. Ему хватало даже рассеянного света звёзд, чтобы разглядеть на замусоренной, захламлённой городской площади самые мелкие соринки.
       Порезы на руках от меча стражника он усилием воли зарастил ещё по дороге в город. Наступил его звёздный час! Именно час - и в прямом, и в переносном смысле! В его распоряжении было фиксированных семьдесят минут, на протяжении которых ему предстояло начать и завершить здесь главное своё сегодняшнее дело.
       И он был уже не безымянный придурок, а Коллин - десантник из элитарного отряда коммандос Службы Времени...

       Коллин покинул щель, в которой подготовился к возможным боевым действиям, и заученной неслышной походкой стал красться к городскому каземату. Планировался по возможности тихий рейд, без стрельбы, поножовщины и лишнего мифотворчества. Иногда это удавалось, иногда - не очень, а порой получались сражения, которые даже входили в Историю, хотя и без них она ими весьма изобиловала.

       ...Коллина подвела случайная бродячая собака. Откуда ни возьмись, она бросилась ему прямо под ноги, почувствовав нюхом чужого, и подняла такой истошный лай, что вполне могла собрать сюда и всех воинов из соседнего города.
       Коллин дёрнулся было назад, в лабиринты базара, чуть не располовинив преследовавшую его собаку мечом, но услышал топот бегущих на него из темноты стражников.
       Его всё-таки засекли! Лезть снова в базарную щель для обратного перевоплощения было уже слишком поздно. Коллин перебросил меч в левую руку, а правую с пистолетом выставил вперёд.
       Со своим ночным зрением он имел огромное преимущество перед воинами,
поэтому увидел их раньше, открыв огонь на поражение. Пистолет глухо щёлкал и Коллин видел, как его пули косят бедных римлян налево и направо, точно траву. Одни валились без звука и лежали, как попало, другие со стонами и руганью расползались по площади. Они ему не были больше угрозой, и Коллин не стал их добивать - он берёг патроны.

       …Над самым ухом свистнула быстрая стрела. Врезавшись в каменную стену, она от удара раскололась, и упала на землю мелкими щепками.
       Коллин навскидку снял с городской стены промахнувшегося в него лучника, который, сделав нужную поправку, уже снова прицеливался. По стенам бегала бестолково кричащая и размахивающая мечами стража. Коллин прицельно уложил ещё человек шесть из суетящихся, поскольку все они теперь были для него потенциально опасны.
        Стало чуть потише - основные силы искали врагов возле городских ворот, но обратной дороги уже не было: ему не простили бы безрезультатного дорогостоящего рейда, да и честь офицера была теперь под угрозой. Коллин забился в проверенную щель, присел и, тужась, выдавил из своего кишечника горсть патронов. Набив ими обе пистолетные обоймы, он короткими перебежками стал пробираться к городской темнице. Ему очень долго объясняли, как её найти, но в темноте и суматохе это было не так просто сделать, как на макете и при свете дня…

       У запертой нужной двери тюрьмы стоял одинокий стражник и, вытянув раскормленную шею, чтобы улучшить зрение, пялился в темноту - туда, откуда доносились отчаянные крики и бряцание мечей.
       Коллин уложил стража одним выстрелом. Отбросив задвижку на двери, он ворвался в тёмное и тесное помещение.
       Пахло застойным потом и низкосортными экскрементами. Коллин повернул меч рукояткой вперёд.

       …Тонкий яркий луч света вырвался из неё, и он увидел шестерых обросших до почти полной неузнаваемости людей в драных обносках. Люди жались в кучку и в их испуганных глазах отсвечивали искорки электрического света.
       Коллин глянул на индикатор в основании лезвия меча, но тот не горел, фиксируя в камере нужный объект. Коллин нетерпеливо постучал по индикатору пальцем, однако тот не переменил своего безразличного отношения к этим шестерым.
       - « Наши!.. Наши!.. »  – негромко позвал Коллин, выглядывая за дверь. - Я « Свой!.. »  Я « Свой!.. »

       …- Есть связь! - пискнул микротелефон в правом ухе. – Какие у вас есть новости?!
       - Объект взят штурмом! - доложил Коллин, вытянувшись во фрунт. - Пленник не обнаружен!..
      - Как так, не обнаружен?!. - растерянно пискнуло в ухе. – Не может такого быть!
       - Так вот и не найден! - Коллин опять посветил узким лучом на шестерых заросших и оборванных, чтобы « Наши » сами в этом убедились.  - Всё, что хотите, кроме него!
       В ухе замешкались.
       - Жду дальнейших указаний, « Наши »! - сердито потребовал Коллин, прислушиваясь к начальству внутри себя и нарастающему шуму снаружи. – У меня мало времени!
       - Уходите из города, « Свой »! - наконец растерянно пропищали из Центра. - Будем разбираться!
       Что надо спешным образом уходить отсюда подальше, Коллин знал и без указаний сверху - по суматохе, уже добравшейся и до тюрьмы. И надо было не просто уходить, а улепётывать во весь возможный опор!
       Коллин погасил фонарь и выскочил наружу, но его тут же заметили стражники, успевшие вооружиться факелами.
       Крики стали чуть громче и гораздо яростнее. Коллин вскинул пистолет и длиннющей тихой очередью уложил на пыльную площадь целую толпу наступающих.
Он не любил рукопашных, хотя, по сути, был почти неуязвим. Его тело, покрытое спецсоставом, при необходимости обладало почти абсолютной скользкостью, и, учитывая полное отсутствие одежды, это делало десантника практически неуловимым. Удержать его было невозможно даже толпой; противник мог лишь сорвать с него набедренную повязку и содрать с бритой головы лохматый парик.
       И всё-таки, рукопашных Коллин старался по возможности избегать, опасаясь кинжалов и многих мечей против его одного. Да и право он имел лишь на вышибание оружия из рук противника или на оглушающие удары плоской частью лезвия по их головам. Лучше истратить побольше пуль - целее будешь. Всё равно они органические и со снотворным. Если и останутся в теле противника, то максимум через сутки совершенно бесследно рассосутся, а сам он просто хорошо выспится по чужому принуждению. Конечно же, не исключались и жертвы со смертельным исходом, но они не выходили за допустимые рамки неизбежных в таких случаях потерь.

       …Возле уха снова знакомо и неприятно свистнуло.
       Коллин поспешно присел и смёл со стены меткого нахала с луком вместе с другими, оказавшимися поблизости.
       Пистолет вдруг виновато щёлкнул…
       Коллин нырнул в какую-то дверь и присел. Он тужился так, что в глазах поплыли белые круги, но кишечник вместо патронов выдавал только звуки.
       - В–ваш–ших-х м–мам–маш-ш!... - напрягаясь из последних сил, негромко прокряхтел Колин, и наконец понял, что свой арсенал он сможет пополнить лишь фекалиями, да и то в лучшем случае чужими, поскольку его собственный кишечник перед операцией специально опустошался совершенно для других целей.
       Коллин торопливо свинтил со ствола бесполезного теперь пистолета глушитель, спрятал оружие с запчастями в брюшной нише, и осторожно выглянул из-за угла.

       Шум концентрировался где-то слева - его искали совсем не там, и в темноте кто-то с кем-то уже яростно рубился, безжалостно надрывая свои лужёные глотки.
       Коллин на секунду пожалел о том, что совершенно не знает древнеримского. Он принципиально не учил древних языков. Зачем? Его забрасывали в Прошлое на очень короткое время и не для того, чтобы болтать с жителями тех времён о погоде. Какая, собственно, разница, что орёт тебе тот, кому ты сейчас врежешь по башке тяжёлым мечом, или всадишь нейтрализующую пулю в жирный живот?..
       Прижавшись к городской стене, Коллин прокрался к лестнице и взлетел на обзорную площадку.

…К нему, грозно сопя и густо даже издали воняя какой-то дрянью, катил массивный стражник. Воин утробно ревел и бессмысленно размахивал перед собой огромным мечом.
       Коллин одним коротким взмахом срубил широкое лезвие из плохого металла своим сверхтонким и сверхострым мечом, подарил стражнику несколько секунд на то, чтобы изумиться, после чего далёкий предок от мощного удара ногой в живот свалился с городской стены в воз с каким-то барахлом.
       Коллин смотал с себя набедренную повязку, оставшись нагишом, вытянул пластичную материю в длинную верёвку, дав ей чуть окрепнуть, зацепил её конец за острый металлический стержень, торчавший из городской стены, и, зажав многофункциональный меч в зубах, быстро спустился по внешней стороне городской стены.

       На душе стало чуть спокойнее, хотя пистолет в животе опять сделал его уязвимым, а бросать эффективное оружие тридцатого века в Прошлом строжайше запрещалось
       Хлопоты сейчас доставляла лишь верёвка, сделанная из набедренной повязки. Днём спецткань быстро растает под действием солнечного ультрафиолета, ночью же она почти невидима на фоне каменных стен, но если кто из стражи на неё сейчас случайно наткнётся и спустится по ней вниз, вполне возможны разнообразные неприятности...
       Коллин для страховки прошёл метров сто вдоль стены, потом поднёс ко рту предплечье.
       - « Наши! »  « Наши! »  Я « Свой »! Покинул город, жду ваших дальнейших инструкций!..
       - Тут такое дело, « Свой »... – смущённо пропищали в ухе. - Ошибочка небольшая вышла... Промахнулись мы на год... Нужен второй заход, так что ты уж...
       - Что?!. - рявкнул Коллин, впервые не опасаясь быть услышанным. - Опять?!. Да вы что там, озвезденели все ?!. У меня патроны кончились, чем я отстреливаться буду?!. Дерьмом, что ли?!. Чьим?!. Я вам что, дровосек, чтобы всю ночь мечом размахивать направо и налево?!. Руки отвалятся! А если припрётся какой-нибудь придурок с арбалетом, что я с ним сделаю этой строгалкой?!.
       - Арбалеты ещё не изобретены... - пропищали в ухе не очень настойчиво. - Только луки...
       - А мне от этого разве легче?! - не унимался Коллин. – Всё равно ежа из меня сделают, если их много!
       Он похлопал себя по плоскому животу.
       - Бомбу, что ли, в своём желудке взорвать, чтобы закидать их оставшимися кишками?.. Атомную...
       База деликатно промолчала, думая об убойной силе его сокращённых операцией кишок.
       - Хватит с меня! - осмелел Коллин, чувствуя неуверенность своего начальства. - Два года без отгулов и выходных!
       Он с силой, по самую рукоятку воткнул сделавший много дел меч в каменную стену города.
       - Баста!!! Мир хижинам и дворцам!!! - Коллин расхлябанной походкой пошёл в темноту. - Хочу домой!!! Забирайте меня обратно и отправляйте в отпуск!!! Иначе подаю в отставку!!!
       Он вдруг остановился и обернулся было на брошенный меч, но тут же махнул на это рукой.
       - « А!.. Находят же историки в меловых отложениях наши гвозди, а в черепах мамонтов – зажившие раны от наших пуль... И это проглотят!.. Им к этому делу не привыкать! »
       Он устало сел по-турецки, уже даже не вслушиваясь в суматоху, поднятую им в покинутом городе, почувствовал голым задом теплоту не успевшей остыть за короткую летнюю ночь земли, и, глядя на слабеющие предрассветные звёзды, стал ждать, когда на нём сфокусируется темпоральный луч обратного хода Времени...

     Сначала  зубы  точат  Теорией, потом  их  ломают  о  Практику…