Слишком цивилизованные, чтобы жить

Рассказ вошел в роман (Лешие не умирают)

Не зря мой позывной Леший. Наиболее комфортно я чувствую себя именно в лесу. Сколько себя помню… Еще в детстве, когда другие ребята, заходя под своды деревьев, напрягались, боязливо озирались по сторонам – они воспринимали лес, как нечто живое, опасное и чуждое - я всегда в лесу, как дома. Да живое, но не опасное и уж, тем более не чужое. Лес окутывал меня теплотой и добром. Поэтому мой позывной не столько производное от имени, сколько является моей сущностью. Я, конечно, не дух этого огромного живого организма, а скорее его часть. Я его чувствую, как часть себя.
Это имя – Леший, когда-то очень давно, еще в срочную службу, дал мне мой первый командир. Он заметил эту мою особенность - ориентироваться в совершенно незнакомой местности так, будто я тут родился. И он же дал мне рекомендацию для подготовки в разведподразделение ГРУ.
Так и повелось, теперь даже я чаше сам себя зову не Алексеем Ореховым, а просто Лешим. Как там было в известном фильме: «сколько в Бразилии Донов Педро – и не сосчитать», а Леший – он один, по крайней мере, в определенных кругах. Леший в группе – это гарантия, что группа выйдет к указанной точке, выполнит задание и растворится в бескрайних просторах, не важно, что они собой представляют: милые сердцу березки, непролазная тайга, пустыня или буйные джунгли. Конечно, помогают новомодные гаджеты, которыми напичкано снаряжение современного бойца: боевые планшеты и навигаторы. Удобно. Но почему-то именно в тот момент, когда они так нужны - перестают работать. И тут наличие в группе бойца с таким внутренним чутьём является не столько полезным, сколько жизненно необходимым.
Джунгли тоже в какой-то степени лес. Вычурный и обезумевший от вседозволенности, но лес. Поэтому правила поведения в обычной чаще, работали и тут. Не лезь туда, где сомневаешься, не трогай то, чего не знаешь, крути головой на все четыре стороны – смотри, подмечай, запоминай. Правда, в джунглях головой крутить приходится во всех трех проекциях: смотреть, куда наступает твоя или нога бойца группы, чего касаются руки. Если можно отодвинуть ветку – отодвинь. Срубишь или сломаешь - лес обидится, и будь уверен, отомстит. И если в средней полосе дело может обойтись веткой по наглой морде или укусом осы, то джунгли ответят так, что можно просто не успеть попросить прощения.
Джунгли Либерии мне понравились. Они не так густы и непроходимы, как в Амазонии и не так вычурны буйством форм жизни, как джунгли Индонезии. Узкая, по меркам географии, полоска леса между пустыней с севера и саванной на юге. Каких-то полсотни километров шириной. Но все равно это был полноценный лес. Свободная страна, населенная рабами. Бывшая колония Соединённых Штатов, правительство которых, так и не смогло отпустить своих бывших рабов. Поселила их на свободной земле, назвав ее звучным именем, но, по сути, не поменяв для них ничего – ни жизнь, ни, самое главное, отношения к ней. И так же по-прежнему используя бедный народ, прикрываясь красивыми лозунгами и программами. Люди продолжал жить в трущобах, прозябая в бедности, а страна была напичкана секретными лабораториями, и полигонами спрятанными в дебрях джунглей.
По разведданным вот такую лабораторию нам надо было найти и… нет, упаси боже, ни в коем случае не уничтожить. Аккуратно взять в нежные руки и, как можно тише выяснить, чем там занимаются яйцеголовые умники из славных юнайтедов. Спецы-аналитики, порывшись в доступных бумагах, выдали неутешительный вердикт – это биологическая лаборатория, занимающаяся генной инженерий и вирусологией. И как дальше не копались, подобраться ближе не смогли. Степень секретности этой дочери американского министерства здравоохранения  была наивысшей, что навевало очень грустные мысли – мы имеем дело с биологическим оружием. Поэтому, если кратко, то задание было простым как утюг: найти, проникнуть с минимальным количеством жертв, изъять образцы, документы, желательно, нежно унести на руках одного из специально обученных умников и раствориться в милых моему сердцу джунглях. На всё про всё - три дня.
Наш транспорт, замаскированный под сухогруз, стал на якорь в нейтральных водах Сьерра-Леоне, недалеко от западной границы незалежной Либерии, демонстрируя бурные ремонтные работы после небольшого шторма, которые в этих широтах были обычным явлением. Сьеррские пограничники, походив вокруг да около голодными котами, покосились на греческий флаг, под которым мы шли – всё-таки государство Евросоюза - предложили помощь в починке, получив вежливый отказ, убрались восвояси. Предъявить нам было нечего – их границу мы не нарушали, да и бумаги, если что, были в полном порядке. Осталось только дождаться ночи и, пройдя вдоль границы на катерах, высадиться на побережье Либерии
Верный признак: чем проще выглядит задание, тем больше вероятность, что всё пойдёт не так. И для пущей наглядности этого постулата, начальство добавило в группу своего умника – специалиста по биологическому оружию. Маленький тщедушный паренек в нескладно сидевшем на нём лесном камуфляже полностью опровергал выражение, что форма мужчинам к лицу. Но еще более нелепо на нём смотрелся бронежилет и сфера. Комок долго смотрел то на эту пародию воина, то на оружие, которое он держал в своих руках, решая задачу, вооружать это чудо или нет, но потом с тоской в глазах посмотрел на меня и, молча, развернулся и унес автомат и кобуру с «Перначом» обратно в оружейку. По его взгляду стало понятно, что это теперь моя головная боль и в ближайшие дни нянчится, с этим подарком от начальства, придется мне.
Ночью в открытом океане темнота полная. Только над головой в такт волнам раскачиваются созвездия. Вода чернильно-черная, а о наличии берега можно лишь догадываться по шуму прибоя. Если верить тактическому планшету - до берега километра три. Рулевой старшина старательно пытается выдерживать курс вдоль границы, но нас постоянно сносит течение. Мы уже давно нарушители, только вот пока не понятно какого государства. Резиновую десантную лодку качает, как на качелях двухметровая океанская волна. Если верить моряку – в этих местах это практически штиль, ближе к берегу можно нарваться на двадцатиметровые громадины – мечту любого серфингста. Я верю, поэтому старательно вцепился в веревку-поручень на борту нашей посудины, мирно тарахтящей движком. Мой подопечный сидит в ногах, прижимая к груди свою походную сумку. Что там у него?.. Даже боюсь представить. Если верить его профессии - это может быть какой-нибудь диагностический лабораторный центр, что заменяет нынешним ученым колбочки и пробирки. А может и какая зараза посмертоносней моего «Винтореза» и «Пернача» вместе взятых. Хорошо, что темно – такое соседство и его зеленое лицо не добавило бы мне аппетита и удовольствия от морской прогулки.
Комок посветил экраном планшета и указал нашему бравому морскому капитану в сторону берега: «наконец-то!» Лодка резво взревела мотором, сделала замысловатый вираж и, подхваченная волной, понеслась к берегу. Шум прибоя стал более отчетлив. В чернилах, что плескались за бортом стали проглядывать белые барашки. Старшина, сбавив обороты практически до холостых, лихо маневрировал между торчащими из воды скалами. «Что он там еще умудряется видеть?» Острые камни выскакивали из пучины  в кружных воротничках морской пены, как черти на балу у Сатаны, норовя пропороть резиновый бок нашего суденышка. Впереди из черного ничто прорисовалась полоска белого пляжа и еще более черная, чем океан и небо - стена джунглей. Зашуршав о песок, лодка выкатилась на берег. Откатывающая волна подхватила ее и потащила назад – словно не желая отпускать то, что не должно принадлежать суше. Я и Монгол выскочили из судна и, подхватив его с двух, сторон вытащили на берег.
Пока выгружался наш умник, Гром со своим тяжелым пулеметом и еще один штурмовик с позывным Лоб, командир, тыча пальцем в светящийся монитор планшета, договаривался о точке эвакуации, после чего, подхватив свой «Калаш» снаряженный коллиматором и подствольником, выскочил из лодки. Общими усилиями мы вернули десантный катерок в его родную стихию и он, затарахтев моторчиком, практически сразу растворился во тьме океана. Словно и не было ничего. Только белый песок пляжа с подползающими прямо к воде раскидистыми пальмами, а за ними непролазные джунгли Гранд Кейп-Маут. Тишина и покой. Волны с шелестом накатывают на песок, лизнут берцы, как нашкодивший пес хозяину и отползают назад – в океан. На востоке над горизонтом небо немного светлее. Для восхода еще рано – это светится ближайший город – Робертспорт, а еще дальше, примерно в сотне километров шумная столица Монровия. Но это далеко… Тут дикий край и человека найти сложнее, чем крокодила или леопарда. Кстати о человеке…
 Группа собралась под тенью опушки.
- Наша задача выйти в эту точку, – Комок указал на тёмный квадратик на спутниковой карте, выведенной на планшете. – Там нас будет ждать местный следопыт-проводник. Дальше поведет он – сами не найдём, - он сделал успокаивающий жест в мою сторону, - хорошо, сделаем это медленней, чем местные. Выдвигаемся – Леший, Монгол в авангард, Лоб – замыкающий, пока побудешь задницей.
Лоб хмыкнул и постучал себя сначала по «бронику», а затем по ягодицам, демонстрируя, что это место у него так же надежно и защищено не хуже.
Песок пляжа под ногами уже через сотню метров превратился в чавкающую жижу. Под покровом крон раскидистых высоких деревьев тьма стояла полная – мир вокруг погрузился во мрак и тишину. Все бойцы надвинули на глаза окуляры ПНВ , и всё вокруг окрасилось в причудливые изумрудные тона.
Джунгли высились перед нами, словно свод мрачной пещеры. Стволы всевозможных форм и размеров возносили к небу огромные листья, совершенно скрывавшие звездное небо.
Вокруг свисали гирлянды лиан, которые переплетались самым причудливым образом, карабкались на пальмы и ниспадали вниз, обвивая стволы деревьев и сплетаясь на земле с огромными корнями, немало мешавшими продвижению группе, и заставлявшими нас делать обходы или пускать в ход массивное мачете, чтобы проложить себе путь. Бледные отсветы каких-то огромных светящихся точек, время от времени отбрасывавших настоящие лучи света. Они мелькали то у самой почвы, то среди листвы окружавших стволов, заставляя приборы зашкаливать от перегрузки системы. То внезапно гасли, затем снова загорались, освещая все вокруг светом несравненной красоты, напоминавшим сияние волшебного фонарика:
Это были огромные жуки-светляки, так называемые «бродячие огни», испускавшие столь яркий свет, что при нем можно было даже читать. С помощью трех-четырех таких светляков, помещенных в стеклянную банку, местные жители освещали свои комнаты. Иногда попадались и другие фосфоресцирующие насекомые, обитающие большими роями, превращая облюбованное ими дерево в Новогоднюю елку, украшенную праздничной гирляндой. Изредка в кронах деревьев в поле обзора ПНВ вспыхивали настороженные светящиеся глаза какого-нибудь дикого животного, наблюдающего за странными и опасными двуногими, медленно бредущими по земле.
Меняясь с Монголом, передавая мачете, как эстафетную палочку, мы продирались сквозь эти дебри, внимательно следя, чтобы никто не наступил в темноте, среди сплетений множества  корней и лиан, на змею или не влез рукой в гнездо спящих диких пчел.
Пройденное расстояние определить было трудно. Если верить планшету командира мы прошли не более пары километров, но я привык доверять своим ощущениям. К моменту, когда под подошвами наших «берц» появилась более или менее твердая почва, а деревья расступились в неком подобии тропы уводящей на север, мы с Монголом выглядели, как после маршброска на двадцать километров.
- Привал пять минут. –  Комок подозвал специалиста по биологическому оружию. Весь вид его говорил, что этот привал был сделан исключительно для его неокрепшего организма. – Как дела, Айболит?
- Почему Айболит? – Паренек устало уселся прямо на утоптанную землю
- Ну, ты же доктор… - Дальнейшую логическую цепочку командир объяснять не утруждался. Но специалист утомился настолько, что, несмотря на то, что имел докторскую степень по биологии, а не по медицине, согласился бы не только на Айболита, но и на Бармалея, лишь бы дали отдохнуть. Он неопределенно помахал в воздухе рукой, что, вероятней всего, означало: я еще ого-го, могу хоть сейчас в бой.
- Понятно, - командир улыбнулся, чего собеседник в полумраке не заметил. – Коли так, подъём. Лоб - в авангард, хватит филонить. Леший - в замок. Монгол в няньки.
Боевой строй - странное место. Не получается думать ни о чём, кроме работы. Причём, независимо от того: прорубаешься ли ты сквозь лианы, или идёшь замыкающим. Вся твоя человеческая сущность превращается в животное. Из подсознания вылезают дремлющие инстинкты хищника. Обостряется и слух, и зрение, и обоняние, и еще какое-то неведомое чувство – осознание опасности. Не знаю почему и откуда, но я точно знаю, куда лезть не стоит, где сидит потенциально опасный зверь, где трясина, а где под точно такой же жижей твердое дно. И почему-то в такие моменты все человеческие думы уходят куда-то… даже не на второй план, а на двузначный уровень сознания - туда, где не слышно даже их отголоска.
Замок – замыкающий в строю. Он передвигается, практически, пятясь, как рак. Моя задача в этом амплуа - это держать сектор, оставшийся у группы за спиной. И Комок, конечно, несколько погрешил, назвав Лба отдыхающим. Да, замыкающий не машет мачете, но моральное напряжение намного больше. Весь мой боевой опыт, а он не маленький, говорил, что все засады – это нападение сзади. В тот момент, когда путь уже пройден и опасности с этого направления не ждёшь. Как же… война не имеет морали. Атака в лоб происходит по трём причинам: или от большой дурости, или от неожиданности с обеих сторон, что времени на выбор тактики нет – только вперед, или от чрезмерной наглости, что при определенных обстоятельствах является военной хитростью. Нормальные вояки всегда вначале пытаются дать увесистый подсрачник, чтобы пока враг выяснял, кто такой борзый - получил и по башке, и по корпусу. Вот по этой причине замок – место в боевом строю ответственное и далеко не такое халявное, как кажется многим несведущим.
В команде главное доверие своим товарищам по оружию. Доверие и полное взаимопонимание. Каждый отвечает за свой сектор, поэтому занятый арьергардом, я даже не заметил, как группа вышла на очищенную от буйной растительности площадку. Вокруг стояли сколоченные на скорую руку домики, больше напоминающие собачьи будки, которые образовывали почти правильный круг, со свободной от застройки площадью по центру. Деревня… и судя по тишине, окружающей нас, явна заброшенная. Центральный столб абсолютно голый и выскобленный до белизны, был свободен от тотемов, которые вешают на него, когда деревня населена каким-нибудь племенем.
 - Это точка встречи с проводником. – Комок еще раз сверился с планшетом. Он посмотрел на открытое в этом месте небо. Серое, с тускнеющими и гаснущими одна за другой звездами, оно предвещало скорый подъём светила. Первые разноцветные попугаи уже проснулись и, перелетая с ветки на ветку, оглашали лес громкими криками. . Комок посмотрел на «выжатого, как лимон» специалиста. – Ну, что, Айболит, живой?
Парень поднял глаза, было видно, что ему досталось, но глаза сверкнули озорно и он ответил:
- Если уж следовать сюжету произведения, то кто-то должен быть из вас собакой Авой и обезьянкой Чи-Чи.
Комок ухмыльнулся:
– Зачёт, – он одобрительно посмотрел на хрупкого с виду ученого, после чего сказал громко, чтобы слышали все: – С этого момента разговариваем только на английском. Проводник не в курсе, откуда наша группа, поэтому и не будем смущать несозревший ум. – Последнюю фразу он произнес уже на чистейшем американском диалекте, глотая окончания и, для пущей убедительности, как заправский ковбой, покрутил на пальце свой «Ярыгин ».

Для того, чтобы выставить полноценный дозор в этом месте не хватило бы и целого взвода, поэтому Комок ограничился всего двумя бойцами: Лоб устроился на выходе из деревни, а Монгол обосновался возле двух раскидистых папоротников, через которые мы только что сюда вошли. Остальной отряд устроился в центре поселка, стараясь держать в поле зрения полуразвалившиеся картонные домики. Я решил пройтись по периметру. Деревня была заброшена недавно. Зная буйство природы, уже бы через год открытая площадка заросла кустарником, а через пару-тройку лет, от бывшего поселка ничего бы не осталось. Я заглядывал в лачуги и в третей по счету,  в полной темноте на меня смотрели два белых глаза. «Опа, не ждали!» Пистолет сам выскочил из кобуры и уставился, не терзаясь выбором, ровнехонько между двумя сверкающими очами.
- Комок, кomm zu mir, wir g;ste
Начальник материализовался за спиной почти мгновенно, зашипев на меня на английском, как рассерженный Чеширский кот.
- Я ж сказал, на английском, что ты тут шпрехаешь на недозволенном.
- Я от неожиданности – указал пистолетом на внимательно наблюдающие за нами глазами, перейдя с немецкого на английский.
Командир посмотрел на предмет моего беспокойства и поманил прятавшегося в домике к себе. Из хижины влезла невысокая девушка-негритянка в натовском камуфляже вооруженная винтовкой М-16 , которая была, чуть ли не с неё ростом.
Я отобрал у нее оружие и только после этого опустил свой пистолет.
- Надеюсь это не наш проводник? – что-что, а на следопыта это создание было похоже меньше всего.
С высоты своих полутора метров роста она кинула снизу на меня злой и немного пренебрежительный взгляд из-под свободно свисающих дредов. Это были глаза не наивной девочки, а взрослого, много повидавшего в жизни человека. Девушка фыркнула и демонстративно развернулась от меня к Комку и защебетала на каком-то птичьем языке, после чего довольно четко произнесла: «негрилли».
- Что, сие означает? – всё ещё держа американскую винтовку в руке, я чувствовал, что мне как-то нахамили, но как - еще не понял.
- Я тебе что - переводчик с языка банту. Для меня важно, что она произнесла правильное слово и это означает, что эта девчушка наш проводник.
- Мне, между прочим, уже тридцать лет. А «негрилли» - одно из имен моего народа, который больше известен, как пигмеи. – На английском она изъяснялась, чуть ли, не лучше меня, только со странным присвистывающим птичьим акцентом, что, в сочетании с ее маленьким серьёзным личиком вызвало на лицах бойцов добродушные улыбки. Лично для себя я ее так и назвал – птичка.
Комок хихикнул в кулак и знаком мне показал - отдать девушке автоматическую винтовку. Что тут скажешь? Я пожал плечами и вручил оружие нашему новоявленному проводнику. Еще посмотрим, как эта канарейка проведет нас по тропам до объекта.
- Как далеко до цели?
- К вечеру дойдём, если не будем рассиживаться.
Птичка взяла свою винтовку и ласково протерла рукавом затворную раму,… словно смахнула невидимую пылинку, осевшую на оружии от моих рук.
- Долгие проводы – лишние слезы. – Комок свистнул Монголу, чтобы тот снимался с дозора и двигался замыкающим, а мне указал на глазастую пигмейку, прошептав. – Пойдёшь с ней, может она тебя чему путному научит.

Девушка сразу свернула с утоптанной дороги в еле заметный просвет между лианами и по узкой тропке спустилась в русло ручья, весело журчавшего под ногами. Ориентировалась она в лесу, как хозяйка у себя на кухне, деловито обходя огромные деревья и отодвигая миниатюрной рукой свисающие лианы. По ручью идти намного удобнее. Мелкие камни под ногами перекатывались, вода не поднималась выше щиколотки, а редкие заросли, свисающие над головой, не загораживали путь. Девушка шла мягким и бесшумным шагом, вода под ее ногами не издавала ни звука, и создавалось впечатление, что это сама  лесная нимфа – Дриада, сопровождает наш отряд. Двигаясь за ней, я создавал много шума, а отряд сзади вообще топотал, как стадо слонов в период гона. Я периодически ловил ее недовольный, а иногда и откровенно пренебрежительный взгляд, когда кто-нибудь из наших остолопов, чаще всего это был неуклюжий и громоздкий Гром, оступался на мокром скользком камне, поднимая над ручьём тучу брызг.
Час дороги был достаточно уныл. Я уже изучил в подробностях ее гибкую спину, нож «Кукри» в ножнах прикреплённый на ремне у поясницы, широкие натовские шаровары явно переделанных под фигуру, уже приладился под легкую поступь проводника и уверенно держался рядом
- А как тебя зовут?
Она покосилась на меня и промолчала.
- Ну, должны же мы как-то к тебе обращаться, если что?
Она улыбнулась.
- Моё имя достаточно сложно для произношения, и потом, мы не произносим своих имен незнакомцам.
- Почему?
- Нет имени - нельзя навредить. Нельзя наслать колдовство.
- Хорошо я буду звать тебя Птичкой, ты щебечешь как она.
Она еще раз улыбнулась.
- Моё имя в переводе означает, примерно как - Большая гордая птица, летящая в небесах. Так что твой вариант вполне подходит. - Она поднырнула под толстую ветку и придержала повыше ее для меня. Контакт налаживался.
Я тоже помог Лбу пролезть под веткой, а то ведь сломал бы с треском, переполошив все джунгли и, передав ему ее как эстафетную палочку, поспешил за ушедшей на несколько метров вперед Птичкой. Она сама продолжила разговор.
- А тебя как зовут? Должна же я как-то тебя называть, если что? – она передразнила меня моей же фразой.
- Леший.
Она шепотом произнесла его, как бы смакуя, прислушиваясь к звуку, как шелесту листвы.
- И что означает твоё имя?
Я смутился, никогда не задумывался над тем, что имя что-то должно означать. Для цивилизованного человека имя – это всего лишь обозначение его в толпе таких же…
- Дух леса… как то так
Она остановилась и рассмеялась в голос. Ее заливистый искренний смех не отличался от щебетания птиц в густой листве над нашей головой.
- Ты самый неуклюжий лесной дух, которого я видела. Но признаюсь, что по сравнению с другими ты не безнадежен.
Солнце уже встало и под сводами деревьев парило. Где-то наверху по веткам прыгала стая обезьян, оглашая окрестности громкими криками. Любопытные мордочки выныривали из листвы, разглядывая неожиданно объявившихся родственников-приматов.
- А почему ты… - я пытался подобрать слово, но они все казались как-то не передающими того, что я хотел спросить, -…цивилизованная.
- Я слишком высокая, – ответила она односложно и пошла по ручью, уже не оборачиваясь
- В смысле, это не плохо, что цивилизованная. Просто я знаю, что пигмеи отвергают цивилизацию. - Я попытался как-то «вырулить», потому что веселые искорки в ее глазах потухли, и стало понятно, что я, как слон в посудной лавке влез туда, куда не следовало. Прошелся сапогами по болевым точкам, там, где и осторожно нажимать-то нельзя. – Извини… я не хотел обидеть.
Мы еще целый час шли по руслу ручья, пока берега оврага, по которому он тек, не стали возвышаться над нами, как две стены, а ручей не сузился так, что идти по нему смогла бы, наверное, только балерина. Птичка постоянно что-то высматривала по сторонам и, наконец, в том месте, где излучина ручья круто поворачивала влево, указала на толстую лиану, свисающую сверху как канат. Она не стала что-то объяснять, а схватилась за него и, быстро перебирая руками, забралась наверх. «Чистая обезьяна. Вот как за такой поспеть, когда она с тоже скоростью передвигается по деревьям, как и по земле». Ничего не оставалось, как последовать за ней. Конечно, я был не так шустер, как она, но уже через пару секунд стоял рядом с ней, чем заслужил одобрительный взгляд. А вот с другими пришлось повозиться. И если специалиста-биолога, которого с легкой руки командира все уже звали Айболитом, втащили довольно легко, то Грома поднимали частями: сначала пулемет, с боезапасом, а только затем, громко пыхтя, он вскарабкался по лианам сам.
Весь дальнейший путь девушка молчала. Я несколько раз пытался вызвать ее на разговор - задавал вопросы по флоре и фауне, буйствующих кругом, но Птичка либо отвечала односложно, не вдаваясь в подробности, или оставляла мои потуги ее разговорить без внимания. Дорога, если можно было бы так назвать это безобразие, пролегала среди невысоких холмов, густо покрытых растительностью. Проводник легко выискивала узкие звериные тропки и уверенно вела отряд на север. И если отклонялась от выбранного ею направления на короткое время, то только лишь для того, чтобы обойти уж совершенно непролазные преграды. Хотя, у меня была полная уверенность, и пришел я к этому выводу, по брошенным ею на бойцов укоризненным взглядам, что не будь нас рядом, она бы эти препоны даже не заметила.
Время потеряло в джунглях всякий смысл. Точнее, здесь был свой формат времени: день и ночь. И днём жизнь, в ее полном смысле, отрывалась по полной. Всё тут жило по максимуму, не оглядываясь во вчера, и не задумываясь о завтра. Только здесь и только сейчас, и на всю катушку, ведь вчера уже прошло – что о нем задумываться, а завтра может и не наступить. И понимали это все: от самой мелкой букашки, до самого грозного хищника. Наверное, это и есть основной закон джунглей. Живи на полную!

К цели подошли уже к вечеру. Объект находился в небольшой низине среди холмов -  квадратное одноэтажное здание с широкими панорамными окнами, обнесённое добротным металлическим забором. Вокруг периметра мертвая зона шириной метров пять, засеянная изумрудной травкой – удивлюсь, если под ней не будет мин или хотя бы «сигналок». На территории, среди газончиков пролегали выложенные брусчаткой дорожки, стояли беседки и лавочки. Не объект, а зона отдыха для уставших от праведного труда сотрудников психиатрической клиники. «Полный релакс». Я поерзал задницей на широкой ветке огромного Гренадила и снова примкнул к окулярам электронного бинокля. Раскидистое африканское черное дерево росло на самой макушке холма, и было прекрасным наблюдательным пунктом – до объекта оставалось не более километра.
Всё было бы хорошо, в этой дачке, если бы не трехметровый забор, наверняка углубленный еще метра на два в землю, с «егозой» поверху и камерами наблюдения через каждые полсотни метров. Я приблизил периметр, насколько позволял цифровой зум прибора. Видеокамера, словно око Саурона, повернулась в мою сторону и уставилась прямо мне в глаз. Неприятное ощущение, как будто кто в душу заглядывает. Камера равнодушно и, как бы нарочито медленно, отвернулась, было ощущение, что я слышу жужжание сервомоторчиков. Не может, конечно, этого быть – слишком далеко. Я скользнул взглядом по гребню забора: «Наверняка там еще и датчиков понатыкано: на движение, на звук, на влажность, лазеры, мазеры, квазеры, может еще что… любят америкосы это дело». Перевел окуляры на контрольно-пропускной пункт. Маленькое здание с зелёными воротами, от которых в джунгли убегала утрамбованная грунтовка – эмблема министерства здравоохранения US  - жезл Меркурия с обвивающей его змеёй. «Как же – охотно верится – только танка не хватает с дядькой в белом халате, для пущей убедительности». Рассматривать было уже нечего. Я убрал оптику в разгрузку и осторожно спустился вниз. Группа отдыхала после марш-броска по джунглям, расположившись под толстым стволом, облюбованного мной для осмотра достопримечательностей, дерева.
- Ну что скажешь? – Комок, сняв шлем-сферу, щурился на заходящем солнце и смотрел из-под ладошки на мой гимнастический этюд с чудесами эквилибра.
Спрыгнув на землю, я уселся рядом с Монголом.
- Хорошая дачка, я бы тут пожил пару жизней.
- Хотелось бы подробностей... – командир вывел на планшет спутниковый снимок объекта, – вдруг, мне тоже понравится.
- Забор напичкан электроникой, больше чем мой домашний телевизор, не удивлюсь, если по «егозе» и ток пропущен. Поэтому вижу два варианта: первый - сносить на хрен взрывом эту оградку и идти по трупам, потому что на наш «стук в дверь» сбегутся все хозяева. И второй –  внаглую… через КПП. Тут тоже, конечно, будут встречающие официальные лица, но не в таком количестве – думаю, что обойдётся без почетного караула. Я, как человек творческой и тонкой артистической натуры, склоняюсь ко второму варианту. Всё-таки работа с людьми, а не бездушная электроника и грубая сила.
Комок внимательно рассматривал изображение на экране планшета – спутник выхватил из сплошного зеленого пятна проплешину с квадратным домиком. Тонкой ниткой вокруг обозначался периметр. – Да, уж… надо какая-то зацепка, чтобы подойти к воротам. А что скажут местные дамы. Вы же тут бывали?
Птичка сидела в сторонке, зажав свою «эмку» между ног и делала вид, что обсуждение ее совершенно не интересует. Мы разговаривали на английском, и она прекрасно понимала, о чем речь, но почему-то молчала. Пришлось повторить вопрос.
- Вечером с закрытой территории выходит грузовик, – сказала и снова замолкла. Ни что, ни почему, ни для чего… мол, получите информацию и это мой величайший безвозмездный дар.
- А поточнее… когда?
Она пожала худенькими плечами.
- Вечером, – уточнение не добавило информации.
«Вот что тут скажешь? Хоть по башке ей давай… Когда у нее там вечер в этой эбонитовой головке с мочалкой дредов? Мы тут уже больше часа, была бы машина, увидели бы или услышали. Может, повезёт?..
Командир даже сплюнул и с надеждой посмотрел на густой подлесок, скрывающий за собой объект.
- Так, Монгол дуй наверх и глаз не своди с КПП, если, что увидишь - свисти. Леший и Лоб, судя по снимку, дорога делает петлю вокруг нашего холма – пулей вниз и что хотите, делайте: купите ее, поменяйтесь на что-нибудь, уговорите шофера подарить, но мне нужна эта машина.
Монгол по проторенному мною пути вскарабкался на ту же ветку и почти сразу заявил:
- Форд ранчо вам подойдёт? Вон там какой-то черненький к воротам пристраивается, сейчас его будут выпускать.
Комок бросил на нас раздраженный взгляд:
- Ну, что, девочки, стоим, кого ждём? Подобрали платьишки и бегом вниз. Упустите мне этот Форд, я верхом на вас к воротам поеду.
Мы ломанулись через джунгли напрямую, как сохатые. У меня возникал только один вопрос – есть ли лоси в этих широтах. Скорей всего нет, потому что обезьяны разбегались в стороны, с ужасом оборачиваясь и вереща на все голоса. Им вторили попугаи, добавляя в эту какофонию полный диссонанс. Бежали под гору, не разбирая дороги, не замечая лиан и веток, преграждающих путь. Только бы успеть. Мне показалось, что прошла целая вечность, когда мы вывались из сплошной стены зарослей на грунтовку. Я огляделся: бело-желтый грунт под ногами, дорога, по зеленому коридору плавно загибаясь, скрывалась за поворотом.
- Лоб, пробеги вперед. Машину пропустишь мимо себя, а когда я ее остановлю - подбирайся сзади. В кузов загляни, чтобы сюрпризов не было.
Лоб кивнул и, пробежав метров пятьдесят, нырнул в кювет. Одобрительно хмыкнув, я включил гарнитуру и условно постучал по микрофону.
- На месте.
- Объект вышел, будет у вас минут через пять, по исполнению доложить, -  голос командира был спокоен.
- Принял. – Отключил гарнитуру. Конечно, шанс, что разговор засекут низок, но, чем черт не шутит.
Залег чуть впереди напарника - напротив, сняв «Винторез» с предохранителя. Оставалось только ждать.
За несколько секунд до появления грузовика послышался гул двигателя, набирающего обороты. «Форд» выскочил из-за поворота, лоснясь чёрными закруглёнными аэродинамическими боками и тёмными тонированными окнами. Крутящееся колесо заняло весь обзор оптического прицела. Тут бы не просчитаться, чтобы машина остановилась в нужном месте. «А чёрт с ним, подстроимся по ходу» – выстрел из ВСС, почти бесшумный, заглушила лопнувшая покрышка переднего колеса. Грузовик прошелся зигзагом, скрипя тормозами, и замер в десяти метрах, покачиваясь на рессорах.
«Чёрт, Лбу далековато». Краем глаза вижу, как напарник высунулся из кювета и снова нырнул вниз. «Молодец, сориентировался. Решил подползти поближе, прежде чем выбираться наверх».
Из кабины чертыхаясь, вылез шофер и, осмотрев масштаб бедствия, зашелся еще сильней. Единственное, что я понял, это что грузовик имеет с ним длительные половые отношения, и он его за это немного недолюбливает. Водила в сердцах пнул спустившее колесо и полез за «запаской», укреплённой между кабиной и небольшим кузовом. Стало даже немного стыдно. «Надо же, как расстроил человека. Ладно, сейчас мы ему поможем – заберём это чудовище, освободим от мучающего его монстра». Всё еще нецензурно выражаясь – всё-таки английский язык беден, вон на третий круг парень уже пошел, наши бы еще и до половины первого не дошли бы – опустил колесо на дорогу и, подняв глаза, наткнулся на ствол «Вала» Лба. Ругательства мгновенно застряли в глотке.
Не понятно  - гражданский парень или военный. Камуфлированные штаны, заправленные в берцы, яркая гражданская футболка с цветастым рисунком на груди - рассекающий волны серфингист. Выгоревшая синяя бейсболка сползла с головы, обнажив коротко стриженные светлые волосы, и звучно шмякнулась козырьком под ноги об запасное колесо. Загоревшее лицо вытянулось от удивления, рот открылся, силясь что-то произнести или крикнуть, но «Вал» сильным аргументом призывал помолчать.
- Ну, что ты там застрял, Билли, колесом, что ли придавило?
«А вот это лишнее». С пассажирского сиденья вылезал чернокожий здоровяк в камуфляже с нашивками мастер-сержанта на рукаве формы. Он на секунду замер в замешательстве, но быстро сориентировался и резким движением выхватил из кобуры свой массивный «Кольт Командер» сорок пятого калибра.
«Хорошая машинка, мощная, но только меньше всего она приспособлена для быстрого вынимания ее из кобуры, держась другой рукой за дверцу машины. Это не способ вооружиться, а какие-то камасутра  наполовину с цирковым номером. Парню явно не хватает еще одной руки или оруженосца. Ну и пары секунд не мешало бы вдобавок».
Времени я ему давать не собирался: тяжелая пуля девятого калибра из «Винтореза» открыла ему третий глаз, но побродив по мозгам и не обнаружив там ничего ценного, вышла через затылок, расплескав содержимое черепа на грунт. Сержант мешком вывалился из машины и растянулся во весь свой немалый рост на дороге, а его «кольт» загрохотал по лакированной крыше «форда» и свалился прямо к ногам всё еще стоящего на корточках шофера. Билл с тоской посмотрел на пистолет, но ничего не выражающие противоосколочные очки Лба, а еще больше черное дуло его оружия, все ещё смотрящее прямо в лицо, отбили всякую охоту его хватать.
Я выбрался из подлеска возле дороги и пробежался к открытой двери, но в машине больше никого не было. Потрогал стволом тело героически погибшего сержанта – не то чтобы я сомневался, хотя чёрт их знает, этих американцев, понапридумают в своих лабораториях каких-нибудь киборгов. Просто некоторые вещи лежат на уровне рефлексов - никогда не оставляй тело врага непроверенным за спиной.
Наушники зашипели эфиром.
- Комок, коробочка с языком в руках, прием…
- Выдвигаемся, – и снова «шелест листвы» в динамиках.
Я обошел машину, подошел к пленному и сел рядом с ним на корточки, по пути подняв валяющийся у него в ногах кольт. Появление еще одного призрака из джунглей с оружием и смерть, несокрушимого, по его мнению, сержанта ввело парня в очень говорливое состояние. Он затараторил, явно превышая мои возможности восприятия английского. Я поморщился, как от зубной боли, и пока Билли не перешел к пересказу всей своей родословной, наклонился и тихо произнес ему на ухо:
- Shut up.
Половина его бабушки застряла в горле и он с тоской посмотрел на Лба, но не найдя там поддержки снова перевел глаза на меня.
- Ты колесо хотел поменять… не останавливайся на достигнутом… – и уже повернувшись ко Лбу сказал: - Проконтролируй.
Пока морально раздавленный шофер менял разорванное в клочья колесо, а остальная группа пробиралась к нам через джунгли, я оттащил тело сержанта в кусты и прикрыл  землей кровавые следы на дороге, чтобы сильно не бросалось в глаза. Комок вылез на дорогу и осмотрел мои труды.
- Прибрался?
- Меня мама с детства учила за собой убирать. И вообще некрасиво мусорить в гостях.
- Это да, ну и где наш «язык»?
- Под машиной копошится, только ты его притормаживай, а то он тебе все тайны Пентагона расскажет, а зачем они нам?

Занятый выставлением постов, чтобы не получить сюрпризов, я не обратил внимания, как грузовик, уже поставленный на все четыре колеса откатили в малозаметный съезд, там же устроились Комок с «языком». Билли сидел, опершись спиной на колесо, которое он только что поменял, бейсболка, надетая козырьком назад, билась о крыло форда и постоянно съезжала на глаза, от чего Комок заботливо поправлял ее обратно. Парень что-то активно рассказывал, и если бы не руки связанные за спиной, то точно - сынок отчитывающийся перед строгим отцом. Рядом стояла Птичка, ее М-16, как бы невзначай была повернута стволом на пленника, а на лице читалась брезгливость, словно перед ней сидел не человек, а ядовитый паук. Айболит устроился в кузове, с интересом прислушиваясь к разговору. Закончив допрос, Командир оставил пленного на попечение Монгола и Птички и подошел ко мне.
- Значит ситуация такая: паренек возит начальника охраны в соседний поселок, в десяти километрах от объекта и максимум через тридцать минут должен вернуться.
- Это выходит, мы начальника охраны завалили?
- Ну не самого начальника-преначальника, но, в общем, да. Дежурная смена охраны живет в казармах на территории объекта, а мастер-сержант ездил домой в поселок. Народу в охране там не сильно много – неполный взвод морской пехоты. Казармы и центр охраны на первом этаже, но сам объект Билли не знает.
- Как это так?
- А вот так, не вхож он в нижние уровни. Не того ты парня положил.
- Ну, некогда мне было их опрашивать, так уж сложилось.
- Сложилось, как сложилось. – Комок пожал плечами, и продолжил. – Времени у нас на подготовку мало, точнее совсем нет, поэтому придется импровизировать. Через час парня с его грузовиком хватятся, и они станут на уши, а поэтому надо действовать. Я вот что предлагаю: Монгола посадим на точку для страховки, я с Айболитом, Птичкой и Громом подберусь поближе и как будем готовы, ты и Лоб, вместе с нашим Билли на грузовичке подъедите к КПП и ваша задача снять охрану, желательно по-тихому…
- А дальше?
- А вот дальше полная импровизация. Наша задача попасть на объект. То есть дожидаетесь нас и идём всем коллективом на экскурсию.
- Может шофера тут оставим?
- Решай сам… Но мне кажется, его загоревшая рожа нам может пригодиться на первом этапе.
Уговаривать парня долго не пришлось, перспектива остаться на ночь привязанным к дереву среди диких джунглей, с неизвестностью - спасут его или нет, очень быстро склонила его к варианту оказаться за рулём своего любимого Форда. Да, пускай формально это выглядело как предательство товарищей по оружию, но суровые лица этих непонятных военных, говорящих с акцентом на его родном языке, явно намекали, что они могут прекрасно справиться и без него, а Билли пустят в расход, как и мастер-сержанта.
Упаковавшись в грузовик, я с удовольствием поерзал на широком переднем сидении просторной кабины. Вот умеют буржуи машины делать – это у них не отнять. Все для человека, покатались бы они на нашем «УАЗике», чтобы жизнь мёдом не казалась. Я провел рукой в тактической перчатке по передней панели, ощущая шероховатость пластика под пальцами. Лоб устроился на заднем кресле – прямо за водителем, многозначительно воткнув ему в ребра ствол своего автомата. Билли сидел бледный, будто его уже коснулась своей дланью Костлявая и обещал своей кислой рожей испортить всю операцию. Я уже подумывал: может всё-таки привязать парня к ближайшей пальме, когда в наушниках простучал условный сигнал, означающий, что Комок со свитой добрался до точки. «Черт с ним, обделается америкос - в конце концов, не моя машина, и не мне в ней убираться».
- Поехали!
В сумраке скрывшегося за холмами солнца, грузовичок резво летел по гладкой дороге. Всего через пяток минут в свете фар показался забор и ворота объекта.  Вблизи ограждение выглядело еще внушительней. Нечего было и полагать, чтобы без подготовки преодолеть эту преграду. Форд затормозил перед эмблемой американской медицинской службы, оставив просвет между ней кенгурятником в несколько сантиметров. «Психует пацан – ой, надо бы было его оставить с обезьянками». Лоб совсем улегся внизу за водителем не забывая напоминать тому о своем присутствии жестким стволом «Вала». Я тоже отодвинул кресло назад и  скрючился внизу под передней панелью. «Что-то долго не выходят… Открывайте ворота, батька пьяный тут пришел» - не к месту пришла в голову фраза из какого-то старого анекдота, вызвав у меня на лице зловещую улыбку. Билли покосился на меня и побледнел еще больше. Наверняка уже он прощался с жизнью и моя довольная физиономия его в этом только уверила. Собрав остатки мужества, он опустил боковое стекло, показав камере свое лицо. Бездушный прибор пожужжал немного зумом, выискивая изъяны в перекошенной с перепугу фотокарточке водителя, сверяя представленный оригинал с оставленной в базе и удовлетворившись результатом, за забором что-то щелкнуло и ворота медленно начали отодвигаться в сторону. «Ну, наконец-то!»
- Внимание.
Не дожидаясь пока грузовик полностью въедет на территорию, я выкатился наружу и пулей метнулся к открывающейся двери КПП. И очень вовремя. В проеме образовался морпех на две головы выше меня. «Вот не люблю я таких здоровых – очень долго до них доходит, что их побили и надо бы уже тихонечко полежать где-нибудь в уголке». Здоровяк даже не успел удивиться неожиданной встрече с неизвестной личностью, как схлопотал  ребром ладони по кадыку, и пока он осознавал, что, все-таки, с ним произошло, и что хочет, собственно, сделать: вдохнуть или выдохнуть, получил второй удар в основание черепа. Подхватив обмякшее тело, я бережно усадил парня на пол, чтобы не возбуждать остальных присутствующих падением такого шкафа, после чего ворвался в контрольную комнату. Второй боец поднял глаза на вошедшего, думая, что вернулся его напарник, но его взгляд уперся в ствол моего «Винтореза». Указав ему  - лечь на пол, я проследил, как он охотно и довольно шустро распластался внизу. Шорох за спиной заставил меня замереть – из комнаты отдыха выходил третий охранник, невысокий крепыш с нашивками сержанта. Он замер на пороге, увидев вырубленного мною морпеха. Мне показалось, что мы сверлили друг друга взглядами целую вечность. Прервал нашу «дружественную» переглядку Лоб. Он ворвался, как зловонный ветер в коридор и сходу, разобравшись в ситуации, влепил моему противнику тяжелым берцем в грудную клетку. Очень неучтиво, но действенно. Зная тяжелую руку, в данном случае ногу, напарника, могу предположить, что подняться боец в ближайшее время не сможет. Если вообще сможет когда-нибудь.
- Где Билл? – Я закрутил руки лежащего на полу контролера, вынул из кобуры пистолет и кинул напарнику. Тот поймал оружие и запихнул его в разгрузку.
- В машине отдыхает.
- Ты его не убил ненароком?
- Обижаешь, ну так… приложил чуток, для достоверности, чтобы потом свои и не пришили. Жить будет. Долго, но не знаю насколько счастливо.
Я посмотрел на Лба, такое нежное отношение к противнику ему было не свойственно
- Иди к периметру встречай наших – я ворота открою, по пути упакуй тех, кто лежит в коридоре.
Лоб кивнул и скрылся за дверью. Я усадил контролера на его рабочее место и тщательно примотал его скотчем. Полюбовавшись на результаты своих трудов, я остался доволен и переключился на монитор. «Блин, это, что космический корабль или управление воротами?» Кругом мониторы выводящие изображение с десятка внешних камер, кнопки, тумблеры, переключатели, какие-то регуляторы громкости. «Там еще и микрофоны на внешнем периметре». С трудом разобравшихся в обозначениях, я обнаружил надпись: «gates open». Рядом светился зеленым индикатором  тумблер «close». Я нажал на первый, он засветился зелёным цветом и камера передающая изображение ворот, показала, что створка медленно поползла в сторону, и практически сразу в щель протиснулась массивная фигура Грома с огромным «Печенегом» в руках. Затем мышкой проскользнула гибкая и проворная Птичка, неуклюже, зацепившись за створку, пролез Айболит и словно тень, призраком просочился Комок. Вот все и в сборе. За внешней стеной остался Монгол, но он всегда с нами, сидит в сторонке и напоминает о себе только тогда, когда без него никак.
Комок вошел в помещение по-хозяйски осмотрел комнату, задержался взглядом на пульте, хмыкнул и развернулся ко мне:
- Ну как хозяева встретили?
- Радушно. Уговаривали, вот, остаться… даже и не знаю?.. Что будем дальше-то делать?
Комок еще раз посмотрел на экраны.
- Исходя из того, что к нам еще не сбежалась вся королевская гвардия, внешние и внутренние посты у них разделены и это дает нам шанс. Попробуем блефануть. В конце концов: наглость – второе счастье, – он резко развернулся и наклонился над привязанным к креслу бойцом, уставившись своим тяжелым взглядом тому в зрачки. Тот мужественно держался ровно пару секунд, но потом глаза его забегали, и он не выдержал.
- Что вам от нас надо? Это мирная лаборатория министерства здравоохранения Соединённых Штатов Америки. Вы хоть понимаете на кого вы напали? Откуда бы вы ни были, вас же в порошок… - Комок улыбнулся и лениво положил руку на привязанную к подлокотнику кисть контролёра. Послышался хруст ломаемых костей. Парень взвыл. Он никак не ожидал, что «стирание в порошок» начнется так быстро и с него.
- Как попасть на объект? – командир оставил кисть в покое и аккуратно поправил на бойце перекосившейся воротничок формы.
- Вы туда все равно не войдёте, там везде камеры и двери открываются только разводящим. Надо его ключ, его глаза и голос.
- Так ты же нам поможешь. Мы попросим нам открыть.
Морпех сник. Он покосился на свою травмированную руку, понимая, что эти люди зайдут куда угодно с его помощью или без нее. Комок воспринял молчание, как желание сотрудничать. Он развернулся ко мне, и по глазам стало понятно, что в его светлой голове родилась идея.
- Леший, теперь ты в няньки. Ходи за Айболитом тенью, чтобы ни одна пылинка с него не упала. Как войдём – ты его телохранитель.
- Как войдём… А как войдём?
- В автоматизированной системе самая слабая деталь – это человек. Ну, тебе же паренек сказал, что без разводящего никак, поэтому позовём разводящего. – он улыбнулся и включил гарнитуру переговорника. Постучав по микрофону условный код, - Монгол?
- Прием…
- Камера над главным входом корпуса… убрать.
- Цель вижу, принял…
Я подошел к окну, ведущему во внутренний двор. Стальная бронированная дверь с маленьким окошком из пуленепробиваемого стекла меньше всего походила на вход в больницу, скорее это напоминало бункер, а под небольшим козырьком висела сферическая видеокамера. Подойти незамеченным просто невозможно. Тишина. Уже совсем стемнело. Несколько ночных мотыльков кружили в танце вокруг плафона яркого фонаря, освещающего площадку перед дверью
Выстрела слышно не было. Глушитель СВУ и расстояние полностью скрыли его - камера вдруг задымилась, сноп искр выскочил из ее корпуса. Лоб и Гром сорвались с места и стали по бокам главного входа в лабораторию, терпеливо дожидаясь появления гостей.
На пульте контролера неожиданно загорелись несколько лампочек и, в ожившем динамике послышался раздраженный голос.
- Внешний пост, доложите обстановку.
Неожиданным это было для всех, но не для командира. Он улыбнулся и сделал морпеху приглашающий жест. Мол, сударь, ваш выход. И в качестве аргумента продемонстрировал взведенный курок Кольта, доставшегося в наследство от мастер-сержанта. Жест был много обещающий и не имел двойного толкования. Парень судорожно сглотнул и кивнул. Комок включил микрофон.
- Внешний пост, главному. Никаких происшествий – тихо.
- Билл вернулся?
- Да, только что впустили.
- Что там с камерой над главным входом?
Комок кистями показал жест, который можно было трактовать и как салют, и как распускающийся цветок. Контролер непонимающе на него посмотрел, но потом сообразил, что от него хотят, и торопливо протараторил в микрофон:
- Сгорела, и сейчас дымится… что-то коротнуло.
В динамике послышались ругательства, после чего тот же голос произнес.
- Встречайте, пришлю ремонтную бригаду.
Комок отключил микрофон и кивнул мне.
- Пошли встречать.

Бригада, очень громкое слово, которым начальник смены обозначил двух человек. Они появились из главного входа лаборатории, но даже не успели вдохнуть свежего воздуха, как воткнулись мордами в жесткий бетонный пол и были скручены спецназовцами, а ящик ремонтника покатился под мои ноги, гремя содержимым. В вопросе захвата объекта – главный вопрос в темпе, в скорости передвижения, принятия решений. Потерял темп – дал противнику опомниться, и вот проблемы начали возникать из ничего. Этого позволять нельзя. Чернокожего парня в робе рабочего оставили отдыхать возле стенки, подперев для устойчивости его же инструментальным ящиком, а морпеха-разводящего, еще не совсем восстановившегося от близкого знакомства с «грязными», но действенными приемами Российского спецназа, поставили на ноги и, используя того как щит, таран и отмычку одновременно, поволокли внутрь здания.
Нас явно не ждали… ни цветов, ни оркестра, даже каравая не было… вообще никого не было, совсем обнаглели америкосы, даже совестно стало за славные вооруженные силы наиболее вероятного противника. Положив выполнившего свою миссию проводника отдыхать на пол ударом в основание черепа, мы веером разбежались по зданию. У каждого было свое задание: Лоб, оправдывая свой позывной, несся по коридору, «уговаривая» прикладом и тяжелыми берцами особо любопытствующих вернуться в свои комнаты, Комок пробежал в конец коридора и ворвался в просторную комнату, уставленную всю такими же мониторами, какие мы видели на КПП. Офицер с желтой полоской второго лейтенанта на погонах, ожидал увидеть кого угодно, но только не Комка в полной боевой амуниции Российского спецназа ГРУ. Правда, я сильно сомневаюсь, что он успел вообще разглядеть нашего командира. К тому моменту, когда мы с Айболитом ворвались на контрольный пост, начальник охраны лежал в агонирующем состоянии на полу, раскрашивая белый пол своей кровью в причудливое классическое цветовое сочетание.
- Убрал?
- Нехрен к пистолету тянуться - заставлять меня нервничать. Сидел бы спокойно, ноги задравши на стол – был бы жив, а то решил поиграть в капитана Америку – не люблю я этого, нервничаю. Что там у нас?
- Первый этаж наш. Лоб и Гром упаковывают охрану и отдыхающих яйцеголовых. Всего насчитали двенадцать человек… с этим тринадцать. Думаю, человек пять-шесть внизу вместе с охраной внизу. Как считаешь?
- А чего думать, сейчас посмотрим.
Айболит, аккуратно обойдя лужу крови натекшую от лейтенанта, подошел к десятку мониторов, передающих картинку с нижнего уровня. Я никогда не бывал в подобных учреждениях, поэтому не сразу разобрался в том, что на них показывают. Множество столов со сложной аппаратурой, люди, облаченные в костюмы с замкнутой системой жизнеобеспечения. Все на одно лицо и сразу не понятно, сколько их всего. Хотя, одна картинка меня заинтересовала. Длинная комната, заставленная под самый потолок клетками, в которых сидели с грустными мордочками или лежали без движения множество обезьян различных видов. Я не большой профессионал в разнообразии приматов, но с уверенностью мог назвать шимпанзе и макак-резусов. А на второй картинке – это, скорее всего, что-то вроде холла нижнего уровня – в квадратном помещении неподвижным изваянием стоял крепкий морской пехотинец в камуфляже, вооруженный пистолетом Beretta M9 , а в уголке, в держателе, укреплен автомат М-4 . Держатель, рассчитанный на второй автомат, был пуст.
Комок посмотрел на экран.
- Серьезный парень, выкурить его оттуда будет сложно, – он развернулся к Айболиту, внимательно рассматривающий картинки лаборатории. – Ну что скажешь по объекту, эскулап?
- Биологическая лаборатория «А» класса, – он посмотрел на непонимающее лицо Комка. – Работа с особо опасным биологическим материалом. Там человека четыре сейчас в герметичном кубе, без специальной защиты внутрь заходить не следует – я не знаю, с чем они работают.
- Так ты узнай, – он повернулся ко мне. – Внизу о нас еще не догадываются, поэтому нечего сидеть без дела.
Мы вышли из контрольной комнаты. В коридоре Гром и Лоб стаскивали всех спеленатых по рукам и ногам морпехов и ученых в одну комнату. Птичка, прислонившись спиной к стене сидела на корточках и, с безразличным видом, провожала взглядом военных. Всего получилось, вместе с оставшимися в домике КПП, Билли в машине, и двумя трупами: мастер-сержант и лейтенант – ровно двадцать человек. Комок подошел к раскрытой нараспашку двери и постучал по микрофону.
- Монгол, меняй позицию, давай к воротам и держи нам задницу.
- Принял.
Командир отключил микрофон. Он остановился возле двери с комбинированным замком.
- Будем считать, что боец там один, но я склонен считать, что их там больше.
Считать можно как угодно, а способ проверить только один.
- Айболит, посмотри у лейтенанта или где-нибудь рядом магнитную карточку.
Послышались стук из комнаты с контрольным пультом, чертыхание нашего специалиста, и вот, наконец, он появился в проеме двери, неся в измазанных кровью пальцах синий магнитный ключ. Он передал карточку командиру и судорожно вытер руку о штаны
- Я так и не понял, с чем они работают. Это какая-то инфекция передающаяся множеством способом. Может быть, все что угодно: начиная с чумы, заканчивая геморрагической лихорадкой по типу Эбола. Документы надо читать. И они уже очень далеко продвинулись, судя по экспериментам на животных.
На этих словах Птичка встрепенулась. На ее лице промелькнула сложная гамма чувств. Она поднялась с корточек и, поправив объемную сумку, одетую через плечо, перехватила свою «эмку» и подошла к нам.
- Я пойду с вами.
- Ты своё дело уже сделала, - Комок посмотрел на девушку. – Мы справимся сами.
- Мне надо туда, – несмотря на свой небольшой рост, она казалась даже величественней. Никто не сможет ей помешать спуститься вниз: ни целая рота морпехов, и уж тем более не мы, которые ей не желают зла. Она все равно пойдет, пойдёт одна, даже если мы откажемся помогать. Эта решимость читалась в ее глазах.
- Хорошо, только под ногами не путайся. – Комок, убрал за спину массивный автомат, неудобный в тесных помещениях и достал из кобуры «Грач». - Лоб - первый, затем Леший, Айболит с Птичкой в центре, я замыкаю. Гром, ты со своей бандурой остаешься наверху, смотри за входами и слушай Монгола. Ну что, пошли…
Командир вставил магнитный ключ в паз и набрал, выбитые на нём, шесть цифр. Магнитный замок щелкнул и дверь, рассчитанная на небольшой взрыв, бесшумно отошла в сторону, открыв пологий и длинный, освещенный тусклым светом редких плафонов, спуск вниз. Пробегая, я покосился на камеру – не помню, чтобы какой-нибудь монитор в контрольной комнате показывал это место. У меня было полное ощущение, что сейчас чьи-то глаза внимательно посмотрели на меня. Отогнав от себя дурное предчувствие, я переключился на Лба. Парень в своей манере несся напролом, не заморачиваясь на ненужную метафизику. Внизу нас ждала шлюзовая камера - закрытая гермодверь, встречающаяся в любом бункере.
- Не стоим, – возглас командира хлестнул, как плеткой по нервам.
Лом провернул штурвал запора и толкнул дверь, мы набились в тесный шлюз и закрыли за собой тяжелую створку. Вторая дверь открылась автоматически, громко прошипев на нас рассерженным котом. Я и Лоб одновременно вскользнули в холл и «растеклись» в разные стороны, готовясь к контакту с противником… Помещение было пустым. В нём явно не хватало того стриженого крепыша и его автомата в держателе, что мне сразу не понравилось.
- Чисто.
- Чисто, - эхом отозвался Лоб.
В стену, прямо под камерой, был вмонтирован монитор, который давал картинку спуска, по которому мы только что прошли. Конечно, хотелось бы верить, что постового скосил незапланированный понос, и он сидит сейчас на сантехническом устройстве в обнимку со своим автоматом и не подозревает, что мы уже пришли, да и пора бы быть вежливым и встречать гостей. Всё это, конечно, смешно, но, действительно, где же морпех? Мне больше нравится: выше, быстрее сильнее, чем детские прятки. Из холла, окрашенного белой краской, вели четыре двери. Две, напротив шлюза, оборудованные прочным стеклом вели в помещения лаборатории. Слева, возле которой затаился Лоб, и справа, доставшиеся мне – ничем непримечательные двери из белого пластика, с вполне домашней ручкой. В холл проскользнула Птичка, Айболит и Комок. Специалист сразу начал изучать устройство биологического защитного шлюза, ведущего в лабораторию. Пускай копошится - чем бы специалист ни тешился, лишь бы под ногами не крутился. Не до наук сейчас.
Комок кинул моему напарнику и тот осторожно нажал на ручку и толкнул дверь. Два ствола уставились на потерянный мною унитаз, но ни автомата, ни, тем более, его хозяина в санузле не обнаружилось – милая уютная комнатка. Я указал командиру на такую же дверь возле себя. Тот кивнул и сдвинулся с возможной линии огня.
Как только дверь начала приоткрываться, полотно створки прошила автоматная очередь. Я рухнул на пол, одновременно открывая дверь нараспашку. «Вот он где - наш потеряшка прячется. Типа палы-галы». За дверью находился настоящий зоопарк. Тот самый, который мы видели на экране монитора в контрольной комнате. Морпех засел среди клеток и яростно поливал свинцом дверной проём. Ему веско отвечал «Грач» командира и шептал свой ритм «Вал» спецназовца. Обезьяны верещали и орали, метались по клеткам. Несколько, каким-то образом вырвались из заточения – наверное, шальные пули выпустили их на свободу - и перепуганными мохнатыми комочками скакали по всему огромному помещению. На несколько секунд стрельба из М-4 затихла. Воспользовавшись этим, пока американец перезаряжается, Лоб вбежал в комнату и залег за клеткой, освободив мне место для стрельбы. То, что в дело включился и мой ствол заставил противника ретироваться в самый дальний угол зоопарка. «Ну, вот и все, парниша, сейчас мы тебя окончательно застукалим. Кончились твои прятки». Я ловил неясную тень на мушку, когда по ушам резанул сигнал тревоги. Где-то там, где сидел морпех, замигал проблесковый маячок, превратив этот зоопарк в полный хаос теней и звуков. На потолке медленно отодвинулся люк, и свежий воздух разогнал затхлый запах места, где долго содержались животные. Освободившиеся обезьяны, увидев путь к свободе, ринулись на улицу. В считанные секунды помещение опустело. Где-то в этой суматохе на волю выскочил и морпех. Комок опустил пистолет и, по-хозяйски осмотрев пустые клетки, включил гарнитуру переговорника.
- Монгол…
- На связи. Что там у вас происходит? Чем вы там вообще занимаетесь? Джунгли прямо сума сошли. Откуда столько обезьян?
- Там среди этих обезьян еще один примат бродит, в форме морпеха.
Тишина в наушниках…
- Цель вижу… продвигается к главному входу.
- Успокой этого неугомонного.
- Принял.
Выстрела СВУ мы не услышали, но, зная Монгола, на счет этого героя можно было уже не беспокоиться.
Комок посмотрел на меня, затем заглянул мне за плечо.
- А где Айболит и эта, как ты там ее назвал… Птичка?
Я оглянулся - холл был совершенно пуст. Я точно помнил, что когда менял позицию, специалист и проводник прижимались к стене возле входа в лабораторию.
- Леший, где специалист, я тебя спрашиваю?
Внутри всё похолодело от неприятного предчувствия.
Я выскочил в холл, втайне надеясь, что ребята спрятались в главный шлюз убежища, скрываясь от шальных пуль. Маленькое помещение было пустым - в душе все похолодело. Как я мог так увлечься боем и упустить из вида подопечного? Где его теперь искать? Где?.. Вот хороший вопрос – не мог же он просочиться в вентиляцию. Я даже заглянул в изрешеченный пулями санузел, но кроме расколотого унитаза изливающего «слезы» на кафельный пол, ничего там не обнаружил. За прозрачной преградой шлюза биологической защиты красным светом тоже мигала лампочка аварийной тревоги, свет пробивался в узкую щель на косяк. Не берусь утверждать, но что-то мне подсказывает, что раньше было не так. Я достал нож и, пропихнув его между дверью и стеной, нажал на него, как на рычаг. Слава Архимеду, дверь с неохотой отошла в паз – дальше пришлось действовать руками, отодвигая ее достаточно, чтобы смог протиснутся здоровый мужик в боевом облачении. Наверное, что-то сломалось, потому что противоположная дверь была раскрыта нараспашку. На полу валялись костюмы повышенной биозащиты, похожие на космические скафандры, словно кто-то, не мучаясь выбором, сорвал их вниз, на полках лежали респираторы с широким обзорным стеклом. Комок, взял один и надел его на лицо, затянув на затылке лямки. Выбрал и я себе намордник посимпатичней. Чем там пугал нас Айболит: чума, лихорадка Эбола… Не знаю такой лихорадки, но внушает уважение уже и Чума, и то, что это самое легкое, что может быть - даже не хочется фантазировать на счет этой страшной Эболы.
Мы практически бежали по длинному коридору. Слева и справа за стеклянными стенами, бесконечными аквариумами нас провожали лаборатории. Множество незнакомого оборудования назначения, которого я себе даже не мог представить. В некоторых, на лабораторных столах в специальных изолированных кюветах лежали маленькие обезьянки: некоторые бездыханные, редко живые. Они молящими кровоточащими глазами провожали нас. Хотелось остановиться и прекратить их мучения, но что-то гнало нас вперед. Я всем нутром чувствовал, что надо бежать и им же понимал, что опаздываем… на секунды, на доли секунд и, в то же время, на всю вечность. Потому что нельзя опоздать на чуть-чуть, так же как и немножко умереть.
Одиночный выстрел из пистолета впереди прозвучал как гром. И прежде чем мы успели как-то среагировать на него, за дверью в новый сектор зашлась длинной очередью «эмка».  Двустворчатая дверь слетела с петель, когда Лоб, как испуганный носорог ворвался широкую комнату. В центре помещения сидела Птичка, облаченная в желтый пластиковый блестящий скафандр, и прижимала к себе маленькую чернокожую девочку. Рядом лежала ее автоматическая винтовка, жидкость из разбитой колбы капала на горячий ствол, вызывая характерное шипение. Она совершенно не обращала внимания на это внимание, что было удивительно, помня как она относилась к оружию в течении всего похода, а тут… Сидит на корточках и баюкает кудрявую девчушку. Лоб обошел девушку и заглянул за стол. Он замер, лицо его скрытое маской респиратора было не видно, но он что-то увидел:
- Чисто, – он сказал это по-русски, но почему-то это совершенно не резало слух. Это его «чисто», прозвучало с ноткой такой брезгливости, как будто там было очень грязно даже для видавшего виды спецназовца. Я обошел широкий лабораторный стол: на полу в неестественных позах, в которых могли лежать только мертвые, валялись три человека в таких же, как и у Птички, желтых изолирующих костюмах, порванных во множестве местах пулевыми пробоинами, из которых еще сочилась густая кровь.
Комок присел на корточки рядом с Птичкой:
- Где Айболит? – она непонимающе посмотрела на офицера и еще крепче прижала к себе девочку.- Где наш боец, с которым ты ушла?
Она всмотрелась в лицо сквозь стекло маски, с трудом узнавая командира, и неопределенно махнула куда-то вправо, за мою спину.
Я, как ошпаренный, резко развернулся. Из-под соседнего стола торчали ноги в знакомых берцах. Опрокинув стол на пол, я освободил Айболита. Он был еще жив. Пуля попала в горло. Маску он сорвал, наверное, когда хотел дотянуться до раны, все руки были в крови, но движение становились всё более вялые. Он силился что-то сказать, но вместо звука из раны только пузырилась кровь. Последним усилием он поднял руку и указал на шприц-пистолет в руках у одного из ученых. Это было последнее, что он смог сделать. Голова откинулась и по телу пошла агония. Глаза оставались открытыми и невидящим взглядом уставились на меня с какой-то надеждой, что я его понял.
Я понял… расстегнул его сумку на поясе, которую он всю дорогу прижимал к себе, как величайшее сокровище. Внутри действительно лежал какой-то прибор, перчатки, пластиковые пакеты, с герметичной вакуумной застежкой. Я натянул перчатки взял пакет побольше, с трудом разжал пальцы расстрелянного ученого и положил шприц-пистолет, заряженный ампулой ядовито-желтой жидкости, в герметичный контейнер.
Надо уходить… нечего тут делать. Мы, без Айболита, не знаем какие документы брать, какие образцы… не тащить же с собой зараженную обезьяну. По сути, задание провалено, а то, что специалист погиб виноват только я и больше никто. Я недосмотрел. Моя задача была его нянчить. Не увлекся бы выкуриванием того морпеха – не пустил бы этих неразумных героев, или пошел бы с ними и всё сложилось бы по-другому. Все были бы живы.
Птичка прижимала свою девочку и бормотала в полголоса:
- Нелюди! Слишком цивилизованные, чтобы иметь право жить… слишком, чтобы называться людьми.
Комок поднялся и посмотрел на меня и Лба.
- Забираем Айболита и этих, - он кивнул на пигмеек. – Нам еще долго до дома топать.
Я огляделся. Кругом валялись побитое оборудование, несколько мертвых тел ученых и их подопытных обезьян. Смерть объединила всех. Да, пора домой. Разворошили мы тут осиное гнездо и еще неизвестно, чем это аукнется для человечества. Всего человечества – достаточно цивилизованного или нет.