ДэЖаЛе. Часть 1. Агния - не все сказано. Глава 35

          Разноголосое, разнообразного тембра пение долетало к ним со всех сторон. Где-то упорно стрекотала сорока, перекрикивая людей, били барабаны, трубили горны, орали звери.
- Это конец, или начало? – задался вопросом Жан.
- Это, начало дороги домой. – ответила ему Виен, так же разбуженная ворвавшимся к ним в пещеру звуками.
- Домой, домой! – Услышали она радостные голоса дочерей.
Наспех поели, рассказывая о проведенной ночи, загрузили рюкзаки и решили идти, пока светло. Следовало увидеть «хозяев», показать себя и дать понять им, что у них, Гаев, нет ничего пагубного в мыслях. Естественно, было моторошно, и совсем не было уверенности, что им дадут уйти так же, как пропустили на свою территорию. Но делать тут больше нечего. Пошли через ближайший выход, девушки шарахались человеческих останков, боясь хоть как-то потревожить их. Жан первым вышел наружу, бросил беглый взгляд, никого не заметив, помогал выбраться остальным. Они слышали праздничный шум, но надеялись, что обойдут их стороной.  Однако выйдя из-за ряда камней, наткнулись на местных жителей и в почтении остановились. У статуй все так же лежали мужчины. Лесной воин, по видимому был жив, а вот молодому скалолазу не повезло – его обгорелое тело клевали птицы. Вид не из приятных, и все женщины Гаи постарались поскорее отвести от зрелища взгляд. Пение прекратилось. Группа людей в накидках слегка преклонила перед ними головы. С ними стояла «девушка огня», она улыбалась и что-то быстро говорила капюшонникам. Гаи ответили поклоном, но в нерешительности остались стоять на месте. Тут и хозяева потеряли к ним всякий интерес, отвернулись, продолжали петь и веселиться.
- Можно, я тихонько сниму их? – спросила Вел, достав сотовый.
- Только не напугай их. – Попросил Жан и пошел вперед, направляясь к дороге, по которой пришли. На них никто не реагировал. Обойдя статуи, они крутили головами, стараясь рассмотреть любые мелочи, запомнить как можно больше, чтобы по приезду подробно поведать семье о своих находках, победах, открытиях...
Вел снимала, держа камеру под своей курткой, таким образом не привлекая внимания. Горели костры, земля усеяна цветами, корзины провизии стояли всюду и любой мог подойти и взять, что ему хотелось. Немного поодаль от основной массы жителей, на большом белом троне сидел тот самый мужчина, что вынес приговор двум парням. Возле него были дети и совсем молоденькие девушки. Они скромно сидели, нарядно одетые, и явно довольные праздником. Мужчина поднялся, направился  к Гаям. По дороге поднял уцелевшего,  ему тут же поднесли чистую одежду, выпить и достаточно много еды. Парень радостно принял, закричал в восторге и побежал в лес. Глава капюшонников приостановился в шаге от Гаев, отвесил уважительный поклон, хлопнул в ладоши и Гаям тут же подали еду и питье. Гаи в ответ поклонились, приняли угощение, но не спешили его пробовать. Прибежала «Огненная дива», воспевала хвалы, просила вкусить дары, переводя крики, звучащие отовсюду. Проведя немного времени с местными, Жан воспользовался моментом и поговорил с вождем. Затем, видя, что праздник в самом разгаре и обитателям этих мест не до них, Гаи тихонько покинули селение.
- Надо спешить. – Сказал Эд. – Скоро стемнеет.
- Нет. – замотал головой Жан. - Мне девушка перевела слова главы их рода, день будет долгим, в три луны.
- То есть, трое суток не будет темнеть?
- Так мне сказали.
- А ничего поездочка получилась! –  радостно воскликнула Вел, слегка охмелев от угощений.
- С приключеньицем! – улыбалась Ев. Она так же была в приподнятом настроении, хотя и выпила значительно меньше сестры.
- Что же, нам пора в обратный путь. – произнес Эдгар и снова подхватил свой большой рюкзак, правда теперь он стал намного легче.
Прошли немного, оглядываясь и усмехаясь веселью местных жителей.
- Вот только воды не набрали. Девочки, вы как, пить еще не хотите? – Опомнился Жан, видя, что никто не несет даже баллона с водой.
- Да…, только фляги полные. – сказал Эд.
- Значит, будем экономить. – Они прошли еще немного, двигаясь гораздо быстрее. Вот уже и сторожевые валуны показались.
- Ух ты, ма! – воскликнул Жан, увидев огромное дерево, перегородившее им путь. – Здесь что, ураган пронесся? Придется, парни, поработать. – Сбросили рюкзаки,  взялись за топорики и ловко орудуя, рубили сучья и ветки.
- Сдвинуть бы это, одним махом! – произнесла Вел, глядя на потуги мужчин и прикидывая, как же долго им придется возиться с этим затором.
- Вел! – Крикнул Эд, чуть не свалившись с дерева, которое с легкостью, поехало вперед. – Твоя работа?!
- Что? Да? Ой! Отойдите! – она поднялась и, радуясь как ребенок, играясь, убрала дерево с дороги, одним взмахом руки.
- Так чего же мы стоим и медлим? – Обнимая сестру, кричала Ев. – Там океан, машинки! Домой, скорее домой!
- Сейчас, милые мои, сейчас дорогие! – Потирала руки Вел, улыбаясь, как мартовский кот. – Ах вы, любимые!
Мгновение и они были у спрятанного джипа. Искупавшись, побесившись вволю, трансформировались через пески, экономя кучу времени и сил. Вел даже не почувствовала того легкого головокружения, которое иногда присутствовала в таких операциях. Забрав свою машину, проделали те же маневры с постами, что и направляясь сюда, и к вечеру были дома. Загорелые, уставшие, немного обветренные. Виен с Жаном, даже чуть-чуть подсмоленные, но счастливые.
****
- Спать, спать, спать! – выходя из машины, говорила Ев.
- О нет! Ванная, большая моя ванная, с пеной и горячей водой. – высказывала свою мечту Вел. Виен лишь успела сказать:
- Дом, мой милый дом!
 Как раздались радостные крики внучек:
- Наши приехали! Вернулись наши родненькие! Загорелые, красивые! – девушки обняли родителей и помчались к Виен.
- Осторожно, милые мои, мы с дедом не только уставшие и грязные, я еще и опасные в прикосновениях. – внучки замерли, недоумевая, что она имеет в виду. – Дайте мне свои ручки, для начала, а потом, если захотите, можем и обняться.
 Владислава всегда отличалась решительностью. Она протянула Виен руку и сразу же отняла ее назад, получив легкий разряд. Агния и Мира увидели синий свет, пробежавший между их ладонями.
- Вау! – Воскликнула Мира. – Теперь я понимаю…
- Да уж! – Почесала свой ежик волос Агния. – А я чуть не обиделась, думая, что это бабуля так выпендривается.
- Раз поняла, так иди, я сама тебя обниму. – засмеялась Ви. Легкое покалывание несло по телу тепло. Агния стояла и смотрела на свои руки: кожа немного искрилась и отдавала голубым светом. Когда каждый кусочек тела наполнился подаренным ей огоньком, он пропал в ней и уже бежал по венкам, артериям к самому сердцу, зажег его, зарядил чем-то новым, неизведанным и понесся в голову, наполняя всю ее желанием к движению.
- Вау! – Воскликнула Агния еще раз, смотря на мир совсем другими глазами и держась за грудь, что бы ее маленькое и без того бойкое сердечно не выпрыгнула. – Вам бы на охоту, трофея было бы немеряно. По дороге, хоть никого не поубивали?
- Мы прятались. – Ответил Жан, передав часть собственного заряда Мирославе. Та даже слов не нашла, развела руками, подлетела к Виен и дотронувшись до щеки, ойкнула:
- Словно ежика поцеловала!
На этом все разошлись, а девчонки, усевшись во внутреннем дворике и, опасаясь касаться друг друга, долго размышляли, что да как, не в силах дождаться рассказов родных. Родители же отправились отдыхать, поняв, насколько это был трудный поход и как у всех без исключения, подкашиваются ноги.
Выгрузив поклажу, Жан вздохнул,  еще раз посмотрев на дом, открыл последний ящик, где бережно укутанный в поролон, лежала кувшин с живой водой.
- Идем уже. – поняла его вздохи Виен.
- Куда? – Не понял он.
- Как куда? Определять эту штуку.
- Вилена, милая моя, ты же с ног валишься!
- Это ноги отваливаются, а я с ними спорю. Жан, не будь ребенком, трудно же будет одному.
- Есть небольшое опасение, - улыбнулся он: - не перышко, да и не делал я этого ни разу. И ты права, обидно было бы разбить или пролить, с таким трудом доставив домой. Принимаю твою помощь!
- Куда бы ты делся, водонос мой. – быстрым взглядом удостоверившись, что за ними никто не наблюдает, что ни одни из охраны и прислуги случайно не прогуливается по аллеи ведущей к заветной беседки, они быстро пошли вперед. Спустившись по тайному проходу, прошли в самый конец лабиринта, где на пересечении трех коридоров, была невзрачная дверь.
- Придержи, пожалуйста, пока я открою. – Виен подставила под графин ногу и двумя руками обняла его, однако Жан освободил только одну руку и приложил ее в самый центр двери. Та, скрипя, въехала в стену. Сразу же зажегся тусклый свет. Комната была небольшой и совершенно пустой. Пройдя к противоположной стене, Жан просто вставил кувшин в пустую нишу. Виен услышала щелчок, и от стены отделился круг, в котором лежали двенадцать колбочек, лучами отходившие от графина.
- Ты смотри, на последних каплях успели! – Заметил Жан, кивая на пустые колбы.
- И что дальше?
- Сейчас посмотрим. Вот только сделаю то, что сказала мать. – Он слегка нажал на центр, круг пошел в обратном направлении, переворачивая привезенный графин вниз горлышком. Слышно было, как полилась вода, только не ясно, откуда или куда. Меньше минуты и первая колба наполнилась, а из графина закапала привезенная ими, существенно отличающаяся прозрачностью, голубая жидкость. В скором времени наполнились все двенадцать сосудов.
- Похоже на часы, с большой стрелкой. – Заметила Виен.
- В какой-то степени так и есть. – Ответил Жан, кладя руки в ниши по обе стороны от круга, ощутил дрожь, и она росла. Жан закрыл глаза, почувствовал, как из его тела вытягивают тот огонь, каким он был наполнен. Виен не отвлекала вопросами, стояла у двери и ждала. Тем временем вокруг двенадцати флаконов загорелся свет, засветились цифры: 10, 20,…, 120. Заработал еще один механизм и Жан, почувствовав облегчение, выпрямился. – Запустился! Ну, а я, как не странно, получил облегчение.
- Муж, может, ты мне скажешь, куда мне девать свой переизбыток энергии?
- Пригодится. – игриво заулыбался Жан. Он подошел к ней, обнял и повернулся к «часам», те все еще запускались, зажигая все новые огненные точки. Круг с флаконами очень медленно въехал в стену,  от ниши не осталось и следа. – Да. Сто двадцать лет и все заново. Боюсь даже думать, что будет, если нас не станет.
- Если из нас никого не останется, то не трудно догадаться – часы остановятся. Я не думаю, что мы хранители центра вселенной, что мир перестанет вертеться вокруг своей оси, но наш источник несет воду в реки, а они в моря. Живой воды не будет, значит, не будет обновления. Одно мне не ясно, почему в июле, а не в январе, когда вся природа просыпается и обновляется. Когда мы с тобой набираем иорданскую, крещенскую воду, празднуя крещение.
- У меня на этот счет есть только одно предположение. Праздник Ивана Купала не был спонтанным. К этому-то времени, получается, мы и привязаны. А что там и как было раньше, думаю, даже Ольга не ответит. Разве что, спросить нашу книгу судеб.
- Как-нибудь спросим. Сейчас я ужасно хочу: душ, чай, сладкий – сладкий с ароматной хрустящей булочкой, которые печет наша Надежда Ивановна. И завалится спать, на целые сутки.
- Спать? – Жан опустил к ней голову, собираясь еще что-то сказать, Виен уже знала, что сорвется с его губ, но тут его рука взлетела вверх. – Ух ты! Как бьешься.
- Вот тебе и ответ на твой недосказанный вопрос. Не обижусь, если переедешь в кабинет или гостевую.
- Ну, уж нет! Лучше резиновый коврик, перчатки и сапоги! Я и так столько недель был как чужой.
- Пойдем, старичок мой, любвеобильный. – они поднялись и пошли по аллейке к дому. – А если честно, я с превеликим удовольствием обняла бы сейчас кого-нибудь, крепко – крепко! Так, что бы передать ему частичку огненной мудрости.
- У, какая ты у меня строгая.
- Я может и строгая, только не умная. Жан, я тут о ванной мечтаю, а ты мне не скажешь, что со мной будет, окунись я в нее?
- А мы сейчас проверим. Ты всунешь свой волшебный пальчик в стакан. – Он говорил, а Виен смотрела на свои руки без маникюра и представляла, как же она шикарно выглядит. – Ты чего? – Жан заметил ее взгляд.
- Да поняла, окончательно, туризм не для меня.
А часом позже, когда они, выкупанные, перекусившие, довольные, улеглись спать, Жан, глядя в потолок, произнес:
- Спасибо тебе, моя храбрая жена. Если бы не ты, то мне не под силу был бы этот подвиг.
- Подвиг?! – сон Виен как ветром сдуло, она села и повернула к мужу голову. – Не издевайся!
- И не думал, даже шутить нет причин.
- Храбрая… - проговорила Виен. - Если бы ты только знал, что творилось у меня в душе и голове.
- Смотрю, спать тебе перехотелось. Может, поделишься?
- Я ужасно боялась, до коликов в груди. Жан, с самой первой минуты, как мы выехали из дому, я ощутила себя расчетливой самоубийцей.
- Почему?! – воскликнул Жан, его спокойствие как рукой сняло.
- А как еще? Ехать туда, где на 99 процентов тебя ждет смерть. Знать это и все равно идти.
- Но мы же ехали во имя…
- Кого? Дорогой, прошли те времена, когда людям достаточно было имени, во имя кого они свершали поступки. И я не безумный патриот Родины и тем более Рода. Во имя! Да, ВО ИМЯ не берут с собой детей! Мне же, порою казалось, что толкала их впереди себя, прячась за их спины, а иногда, что взяла их ради собственного эгоизма, ну, типа, раз меня не будет, то и им не…. Все же остальное время, я только и думала о том, что вот так люди вуалируют свой уход от трудностей своей жизни. Только, я трудностей, весомых, не находила. Вот и получалось – рулетка! Это сейчас я понимаю тех воинов, которые шли в войну уничтожить Зло, грозящее их семьям. Нет, я не сравниваю себя с ними и ни за чтобы даже не пыталась. Просто, вернувшись – стала восхищаться ими, погибшими ради…, еще больше. Я же была слаба.
- Глупости. У тебя сдали нервы, это естественно.
- Нет, ты плохо знаешь меня.
- Я?! Дорогая, как не стыдно. Ну, кто еще знает тебя, так как я?
- И все же. Вот ты как думаешь, почему я больше молчала? - Жан не стал засыпать версиями, он ждал ее слов. - От страха сорваться, закатить истерику, сбежать! Я все дни слышала запах СМЕРТИ. На этот раз она не маячила на горизонте, а шла рядом, окутывая своим приторно-сладким покровом. Я спиной ощущала холод и костлявые пальцы, подталкивающие вперед, к концу. А смех! Этот душераздирающий смех. Забуду ли когда?
- Забудешь, несомненно, забудешь!
 Виен вздохнула его не убедительным словам и продолжила:
- Прости, что порчу тебе настроение.
- Виен, дорогая! Какое настроение? Ты скажи все, что накопилось, облегчи свою душу. Кому как не мне ты можешь довериться. Хотя, теперь, мне очень стыдно. Я не почувствовал твоего состояния. Я все время восхищался твоим хладнокровием. Лишь один раз, в пещере, мне показалось, что ты дрожишь от страха, но тут же заставил себя думать, что от холода. Обнял тебя и сидел, как олух, восхищался твоей стойкостью. А ты, оказывается, и правда боялась.
- Боялась. И когда ты обнял, то будто забрал половину страха. И все-таки, как же это страшно, сидеть в темноте и ждать, что вот сейчас, последняя минута, когда мы рядом. Миг, всего миг, и твой любимый станет ничем. Даже не воспоминанием, потому, что и меня-то не будет. Потому что от самой, и пепла не останется. А дети?! Если бы ты знал, как холодела душа от неведения, что будет с ними. Вдруг этот поток залил пещеры настолько, что им деваться некуда. Внучки… - она вздохнула. – Жан. Я сейчас скажу тебе одну вещь, о которой, и вспоминать стыдно. Мне вдруг стало себя так жалко…. Вот только почувствовала вкус жизни, только начала постигать радость и наслаждение, как надо со всем прощаться. Я вспомнила, что ничего не успела. Жан! Я даже увидела то небытие, что вот-вот поглотит меня. Это ужасно…
- Глупенькая моя. Пустоты нет, мы будем всегда. Лишь сменим шкурку.
 Виен смахнула слезу, громко проглотила ком и сказала:
- Знаю, и всегда знала это. Но там, чувствовалось другое.
- Ну, все. – Жан поднялся, принес ей стакан воды, Виен качала головой:
- Прости, переполнена жидкостью, когда еще выльется.
- Выльется, совсем скоро.
- И ста лет не пройдет. – Улыбнулась она.
- Милая. Этого больше не повторится.
- Почему ты так сказал? Мы что, не проживем столько? Или думаешь, что после моих слов поедет кто-то другой? Нет! Говорю сразу – нет! Пока я жива.
- Милая моя, проживем сто, триста, да сколько захочется. Надо будет – снова отправимся. Только ты уже не будешь бояться. Ты все знаешь, все уже пережила. – Жан походил по комнате, почесывая свой подбородок. Он делал так всегда, в задумчивости, или трудном решении. – Старый я болван! Как думаешь, дочки думали то же самое?
- Не знаю, я же ничего не слышала и была занята, исключительно, самоедством. – зевнула и Жан улыбнулся – первый признак успокоения.
****
За большим круглым столом собралась вся семья. Моральный голод был намного сильнее плотского, поэтому всех хватило ровно на пять минут – заморить, так сказать, червячка. Затем полились рассказы, без перебивания и перескакивания. От младших к старшим. Так и просидели до самого вечера, лишь меня горячие чашки, на крепкие напитки и обратно.