Ещё из Юнуса Кандыма

На дворе

С утра галдя, гоняют дети.
В углу молчок: игрушки дремлют.
Земля и мир: на этом свете
мне в сад, в носу копать не время.

Песок лопатит рыжий мальчик.
Ручьи паруют, уж змеятся.
Рыжеет солнце: "Муж не плачет".
Ворона карчет: "Не смеяться".

Весенний бриз ягнёнку: "Бяша..."
Над дымарём дымок не пляшет.
Душа, чего ещё хотела?
Жива? Очнись. За дело, в тело.


* * *
Как на ладони солнце.
Отлично, хорошо.
У туч оно в полонце.
Я горем сокрушён,
а ты?
    ...А он, будь ветром,
тоску бы разогнал,
но я придумал это,
а ты покамест мал.


Прости, история

История, прости поэта
за храм продавших торгашей,
за конферанс "молитва спета",
за мастеров "отрежь-пришей",

за то что я родился поздно,
зимовку в люльке переспал,
что город хлебный вышел грозным,
за всех, кто Крымом торговал.

Прости-прощай и оставайся,
засовы настежь распахни,
застой мети и не сдавайся:
настали совестные дни.
............................
А я к себе,
прошу прощенья
на посошок,
за возвращенье!


Бойся!

Неплачущихся глазок,
недетских недосказок,
нервущихся повязок,
несмывчивых помазок
бойся!

Сердец в жиру дебелых,
одежд давно не белых,
собак не лаять смелых,
небес газетно-прелых
бойся!

Осла в гайдарском званье
при конском караване,
архистратига вани
с указкой на диване
бойся!


Живые трупы

Двуногое мышье по крупы
не соло, так дуэтом, группой:
тут повсеместно рыщут трупы,
а затемно назад, в могилы.

А там: "Батыр ожил— и к людям."—
"Мертвец, да не осудим.
Там зной, а мы в остуде..."—
"Живой."— "Мертвец, запомни, милый."


* * *
Вчера забыл я всё и вся на свете:
тебя и нас, зацепки те и эти,
Аян словес о всё-таки поэте,
чем озадачил памятного Бога.

Из-под колёс я пулей голым камнем
печатал прах: "Лицо моё запомни!"—
и плакал... да, сочился меж бросками,
пождя судьбы бесовского итога.

Лучи меня прожарили до кости.
"Дождя!"— орал семи ветрам от злости
я вне себя в прошпаренной коросте...
Господь, зачем Меня так строго?


* * *
Вернулся я
узнать зачем,
узнать куда
мои года
те поезда
свезли, когда...
О дай упасть
слезой твоей
и не пропасть,
а прорасти
и отцвести,
и грунтом стать...
И не пытай,
где пропадал
я полста лет.

перевод с крымского Терджимана Кырымлы