Ануш! Сновидение об Арарате Роман Полное произвед

"Женские истории любви" сборник 8

В самых невероятных ситуациях оказываются героини ро-
манов и повестей Нины Каменцевой – и в опасных, трагиче-
ских, и в интригующе-загадочных, фантастических, а порой
и забавных, – но всегда остаются настоящими Женщинами.
Именно женская мудрость, удивительное сочетание стойко-
сти и гибкости, присущее прекрасному полу, позволяют им
выйти с честью из любых испытаний, сохранив верность
своему предназначению: любить, быть любимыми и служить
продолжению на Земле... и не только!

Роман
"Anush! Dreaming of Ararat
Сновидение об Арарате"

1. ГЕНОЦИД АРМЯН В ТУРЦИИ

1. Anush! Ануш! О чём мечтаешь?!
Anush! Ануш! О чём мечтаешь?!
В лазури сегодня во сне явилась,
Неужто вспомнила родной край?!
Комок, душила ночь, ностальгии...
Проснись, родная, всё уже позади,
Ты сберегла свою родню, детей.
Хотелось жить! Чужих перенести!
Привязанные деточки за плечи...
По горам Арарата, камням в холод,
Боялись зверя: тигра, волка и орла.
Дошла! А некоторых недосчитала...
Сейчас опять гонимые ветрами,
Сколько может вытерпеть она?!
Ты сильна, добра – дорога впереди!

   Не стану вам рассказывать, что помню всё из детства.
Помню колледж, изучение французского, английского,
турецкого языков. Знаю, что жила в большом доме и было
у нас много во дворе детворы. Моя мама называла меня
Ануш, что означает «сладкая». Она не работала, а вечно
возилась во дворе, где у нас была летняя печь, и она го-
товила каждый день на всю нашу ораву обед. Ведь после
1915 года на армянские семьи набрасывались турки, и их
становилось всё меньше и меньше. Место, где мы прожи-
вали, называлось Карс в Турции. По Карсскому договору
1921 года он вошёл в состав Турции. Под давлением Со-
ветской России правительство Армении было вынужде-
но подписать договор, хотя был Карс (тур. Kars) – город
на востоке Турции, административный центр. С 928 по
961 годы – столица Армянского царства Багратидов, с
961 по 1064 годы – столица армянского Карсского цар-
ства.

    И после подписания договора всё хуже и хуже стано-
вилась жизнь там проживающих армян. Резня, изнасило-
вания женщин и детей, отбирали детей и мужчин в раб-
ство, особенно ремесленников.

    Мой отец, который был одним из самых богатых в то
время из армян, всегда говорил – его не тронут, и его се-
мью тоже. Он обеспечивал многих работой. У него была
большая фабрика по изготовлению ковров и даже один
дополнительный большой цех, там стояло десятка два
ткацких станков, завезённых из Франции. На них ткали
плюшевые ковры, потом раскрашивали разными оттен-
ками, и это хорошо продавалось в то время. Не один раз
мне приходилось прятаться там и смотреть, как за стан-
ком стоял мужчина – то и дело поправлял челнок, кото-
рый бегал то туда, то сюда, так как рвалась нить. Сам же
плюшевый ковёр ткался сразу двухсторонним, и в сере-
дине был острый нож, который изнутри резал нити и раз-
делял на два покрывала.

      Я в семье была самая старшая, но мне было всего
одиннадцать лет. Сама высокого роста, даже переросла
отца, который был невысоким. Длинные чёрные волосы,
светлое лицо и голубые глаза, много раз удивлялись со-
седи: армянка, а глаза голубые! Но у матери брата тоже
были они голубыми, значит, всё по генам. Когда волнения
у нас в Карсе усилились, ко мне подошёл отец и сказал:
– Я тебе хочу открыть секрет, – и повёл меня во двор,
там около последней яблони, на метр дальше, он показал
на сухой пень и сказал: – Под ним наше всё! Там зарыто
несколько кувшинов с золотом. Детей, которые остались
без родителей, мать брала всех к нам кормить и ухажи-
вать за ними. Ты не должна больше оставаться в этом
доме, могут надругаться над тобой и заодно над твоей
матерью, а детей забрать. Ты уже большая и должна по-
нять, что мы не вынесем такого позора. Завтра утром я
снаряжу тебя в дорогу, и через гору Арарат ты должна бу-
дешь пешком перейти и попадёшь в Грузию; если будешь
правильно идти, не собьёшься с пути. Кроме еды ничего
не возьмёшь с собой, золото – это сразу же смерть. Люди
коварны, бесчеловечны, за одну монету смогут и убить.
Когда здесь успокоится национальный вопрос, приедешь
сюда, или же мы сами тебя найдём. Но чтобы ты знала:
будешь идти не сама, а со всеми детьми, кто сейчас про-
живает здесь, у нас в доме. Под страхом потерять их ты
сама выживешь.

      Хотя я плакала и не хотела прощаться с родителями,
всё же нас повезли на лошади, запряжённой в коляску. Я
посчитала детей, нас было девять вместе со мной. Был и
годовалый, и двухлетний. Я всех любила и даже не по-
нимала в то время, что это не наши родные. Отец всплак-
нул на дорогу, оставляя нас у тропинки. Мы двигались
всё выше и выше вверх. Мы шли цепочкой, годовалого
ребёнка Наринэ завязали мне на спину большой шалью,
а когда немного прошли, и двухгодовалый поднял ручки
и попросил, чтобы я его подняла и несла: видно, устали
ножки. Хорошо – были ребята, которые несли воду и еду.
А один нёс только тюк с тёплой одеждой. У всех была
поклажа, завязанная на спине. Не знаю, сколько мы шли,
но жажда выжить заставляла нас двигаться вперёд и впе-
рёд. Скоро каменистая поверхность Арарата поменялась,
покрываясь рыхлым снегом, а там, дальше, и снегом по
пояс. Движение было медленным и как по оголённым
нервам. Мы давно укутались в тёплые тулупы, и я про-
сто выбилась из сил нести на руках детей. Заметила не-
большое углубление в горе Арарат, решили переночевать
здесь же. Хотя у нас и было чем зажечь костёр, но не было
даже сухих веток, и мы легли друг к другу очень близко,
чтобы согреться. Вспомнила отца слова, видно, об этом
он мне говорил: «Один в поле не воин».

    Утром заглянуло к нам солнышко, и, несмотря на то,
что мы были уже высоко в горах, шли весело, и, мне
кажется, было теплее, останавливались только переку-
сить, но я стала замечать, что еда на пределе, и попроси-
ла Вано, чтобы он берёг каждую крошку и каплю воды.
Уже ночь, а мы всё идём, и негде упасть, передохнуть
даже, пришлось выкопать пещеру в снегу – работали все
мальчики, и мы спрятались вовнутрь через маленький
туннель, что они оставили, вползли туда. Ночь прошла
спокойно, утром продолжили путь. Но я заметила, что
за нами двигаются волки. Мы почти бежали. А когда все
остановились, чтобы передохнуть, я недосчиталась само-
го маленького Артурчика, которому было всего пять лет,
который шёл в цепочке за нами самостоятельно. И несмо-
тря на то, что нам пришлось сделать привал здесь, вы-
капывать снег, чтобы остаться под прикрытием на ночь,
мы с Вано немного спустились вниз, но не нашли его, а
лишь заметили алую кровь на белом снегу и разодран-
ную одежду, видно, он и попал в пасть к волкам, пото-
му они перестали дальше преследовать нас. Я увидела
небольшую корягу, взяла её в руки, намотала на конец
одежду Артура и сказала: поджигай. Вано поджёг, и у нас
появился первый факел.
_______
* Геноцид армян (по-армянски чаще используется
выражение – Великое Злодеяние) – геноцид, организо-
ванный и осуществлённый в 1915 году; по мнению неко-
торых источников, продлившийся до 1923 года на терри-
ториях, контролируемых властями Османской империи.
Геноцид осуществлялся путём физического уничтожения
и депортации, включая перемещение гражданского насе-
ления в условиях, приводящих к неминуемой смерти.
Геноцид армян проводился в несколько стадий: разору-
жение армянских солдат, избирательная депортация армян
из пограничных районов, принятие закона о высылке, мас-
совая депортация и убийства армян. Некоторые историки
включают в него убийства 1890-х годов, резню в Смирне
и действия турецких войск в Закавказье в 1918 году.
_______
** Картина «Dreaming of Ararat» (Сновидение об Ара-
рате), художники Марк & Рая из Чикаго (from Chicago),
единственный экземпляр из коллекции автора, выставля-
ется впервые.

1. ГЕНОЦИД АРМЯН В ТУРЦИИ
2. Проживание среди волков

   Мы устроились в пещере, сделанной из снега, все
вместе прижавшие друг к другу, но уже потерянный ре-
бёнок навёл непоправимый страх почти на всех детей.
Утром, когда мы пошли дальше, Вано держал в одной
руке младшенького Самвела, а в другой факел, и замыкал
наш нелёгкий путь. Не знаю, сколько дней шли, как мы
дошли до самой верхушки, волки не трогали нас, но по-
стоянно шли за нами, видно, удивлялись нашему напору
в стремлении выжить. Снега практически уже не было,
чтобы укрыться на склоне, не было и пещеры, мы рас-
стелили мой тулуп и легли все вместе на него вплотную.
Было очень холодно, когда я проснулась, смотрю: нас
обложили волки со всех сторон, согревая своим теплом
и шерстью. Я сделала вид, что ещё сплю, а когда нас
уже освещало солнце и жгло мои глаза, я их открыла,
то волков рядом не было. Неужто это мне приснилось?
Мы оказались уже на другом склоне горы, дорога вела
нас к ущелью, где протекала бурная горная река, но мы
смогли напиться вдоволь и заполнить наши опустошён-
ные сосуды.

  Спускаться казалось легче, чем подниматься. Мы не-
множко расслабились. Годовалая девочка постоянно
плакала – наверно, обделалась, и я здесь же, у воды, ре-
шила её обмыть и поменять, подложить что-нибудь су-
хое. Я положила её на большой камень, а сама отошла
поискать что-нибудь в мешке. Но не успела опомниться,
как налетел большой орёл, схватил её своими когтями и
улетел. Это всё произошло так внезапно и при всех, что
все заплакали. Мне самой было очень трудно, я уже стала
привыкать к ней. Она доставала головку из шали, укла-
дывала мне на плечо и пыталась кушать – чмокала губ-
ками, наверно, думала, что это грудь. Боль, досада были
долго: мы потеряли уже двоих. На этом месте не оста-
лись, мальчики взяли длинные палки в руки, в случае
чего будут отбиваться. Мы собрали все мешки и пошли
дальше. Надвигалась ночь, надо было найти какую-ни-
будь пещеру, но её не было на пути. Но я не свернула,
помня, что отец запрещал: а то можешь заплутать и не
найдёшь дальше дорогу. Но наконец нашли место, где
можно было в безопасности остановиться. Вдалеке уже
виднелись небольшое озеро и зелёная трава. Отец гово-
рил мне: как увидишь зелёную траву – это пастбище гру-
зинской земли... она как скатерть-самобранка: там много
грибов и ягод, будет что вам покушать и собрать в дорогу.
Мы быстро спускались вниз, но это только сверху ка-
залось, что близко, на самом же деле было далеко, и в
одном из наших привалов состоялась встреча с тигром,
который напал на Вано, и мы как ни бились палками, по-
теряв страх, не смогли его отбить. Мы видели, как тигр
волочит его за собой. Нас осталось шестеро. Без Вано я
была как без рук. Может, он сам подставил себя, чтобы
сберечь остальных, так я думала о нём. Не знаю, сколько
дней мы спускались вниз, но уже встречали и грибы, и
ягоды, даже пошли маленькие карликовые миндалевые
деревья. Правда, миндаль был зелёный с молочной ко-
сточкой, но мы так жадно ели, что у всех был понос, всю
дорогу. Вдали мы заметили пастухов и много баранов.
Мы спускались к ним. Они были в курчавых тулупах, на
нас заметили, один подъехал к нам на лошади, начал го-
ворить, но мы ничего не поняли. И он нас не понял. Но
показал, что надо идти за ним. Он нас подвёл к костру.
Там в большой кастрюле варилось баранье мясо. Достали
нам лепёшки, чада (лепёшка из кукурузной муки). Дети
набросились, я же очень боялась их и не кушала. Мне
отец всегда говорил: остерегайся мужчин-пастухов.

   Когда мы покушали, они показали на монастырь, ска-
зали, что надо нам туда, и дали немного покушать. Мы
покивали головами и пошли на указанное место. А ког-
да подошли, там никого не было видно, это был древний
монастырь. Но я увидела, что он перекрыт, значит, будет
теплее. Нанесли дров, равзвели костёр. Я так и дума-
ла: они придут к нам и покажут дорогу вниз к людям.
Вечером они со всем стадом стали приближаться к нам
и тоже по возможности загнали стадо сюда, нам же по-
казали вход в другую часть, где было теплее. Там мы
расстелили свои тулупы и стали спать. Вспомнила слова
отца: «Бойся пастухов, они голодные на женщин, чуть
не ишака трахают, когда месяцами выходят на пастби-
ще», – я легла в середине и облепила себя детьми. Но в
ночь, слышу, как меня будит один и показывает на вы-
ход. Отец меня берёг от турков, а здесь столько мужи-
ков. Я встала, чтобы не испугать младших. Я вспоми-
нала всегда слова отца: «Под страхом потерять их ты
сама выживешь». Он вывел меня в маленькую комнату,
на полу уже лежал его тулуп. И начал меня, раздевая,
целовать. Я ребёнок, ещё без цивилизации и без ласк, не
знала даже, что такое поцелуй.

   Он же укладывает меня на тулуп и насилует несколь-
ко раз подряд. Он понимает уже, что я не мать этих де-
тей, он сам порвал мою девственную плеву, но когда он
вышел, за ним зашёл ещё один, потом другой, и так всю
ночь я стонала под ними от боли. Утром они остави-
ли одного пастуха, а сами перегнали овец на пастбище.
Я была одна на всех. Они уходили и возвращались, то
один, то другой сменял ночь. Но я в то же самое время
думала, что я расплачиваюсь за то, что они кормят нас. А
дети не видели моих ночных страданий. Они приносили
нам воду, фрукты, даже вино, лишь бы не отпустить нас.
Один, самый молодой, с нежностью относился ко мне, и
я даже заметила, что с ним мне было более приятно. Он
часто часами сидел около меня, ничего не делая, лишь
бы следом не зашёл кто-нибудь из других пастухов. Но
когда он подходил ко мне, он зажигал так, как будто бы
я понимала в этом толк... несмотря на свой малолетний
возраст.

1. ГЕНОЦИД АРМЯН В ТУРЦИИ
3. Четыре года живём мы в неволе

Артаган... Турция... Геноцид...
Кого спасти? бегите, дети...
И через горы Арарат пошли –
Семья, которую в горах волки догоняли.

Среди них старшенькая была,
Ей почти одиннадцать,
А остальные меньше, меньше,
И даже двух на спине она несла...

Их было девять.
Не все дошли, а кто дошёл –
Всей жизнью ей обязан.
Она спасла их от палачей и довела
В Махинджаури.

  И не знаю, в кого я такая вымахала? Мне было всего
одиннадцать, а на вид все двадцать можно было дать,
вокруг рта небольшой чёрный пушок усиков, срощен-
ные широкие брови, большая грудь и грушевидная фор-
ма тела. Я даже размер обуви носила большой, и поэ-
тому отец всегда шил мне на заказ. Менструацию ещё
не видела, и четыре года у них жили в неволе. За это
время я изучила грузинский язык, даже, вернее, не гру-
зинский, а сванский, так как нас не оставляли одних,
чтобы мы не сбежали. Научилась готовить грузинские
блюда. Они привозили уже красную фасоль, муку и раз-
ную зелень, а я тихо стала хозяйничать на плите прямо
у костра... между двумя камнями. Но когда приходила
ночь, я была нарасхват, когда они были все, устраивали
очередь и хотели за ночь попасть ещё раз, постепенно
меняясь. Я стала замечать, что мне тоже приятно было,
но не со всеми. Овец спускали вниз по пастбищу, и мно-
гие уже отдыхали дома у себя в деревнях. Но самый мо-
лодой, как я поняла, его звали Нугзар, он меня никогда
не оставлял. Всегда, когда приходил, приносил конфет-
ку или шоколадку, когда он должен быть в ночь у меня.
В день моего рождения, а мне исполнилось пятнадцать
лет, я заметила, что меня кровило (менструация), муж-
чины не подошли ко мне, сказали, что и я созрела. Я
страдала – ощущала сильную боль в животе, и около
меня был лишь Нугзар, как будто бы сам перенося мою
боль. Мужчины отправились на всё лето опять к семьям
и детям, а мы остались с Нугзаром. Он так привык к нам
и, мне кажется, стал уже понимать по-армянски. Когда
мы разговаривали, во всяком случае, вмешивался в раз-
говор, но отвечал по-грузински.

    К сентябрю я заметила, что у меня растёт животик.
Он сразу же понял, что я беременна, и нагрузил все
вещи на лошадь, до прихода его родственников пасту-
хов и повёз меня и всех нас вниз на станцию, там сели
на поезд. Сколько времени прошло, не помню, потому
что всю дорогу спала. Когда вышли, был город Ахалци-
хе. Он повёл всех нас к своей двоюродной сестре, кото-
рая и так жила в трудностях. Но он обещал привозить
продукты и мясо. Она уступила нам сарай, где раньше
была у неё коза. Очень маленькое место, солома вместо
матраса, но мы рады были, что оказались среди людей,
и я смогла отправить письмо отцу и матери. Получила
ответное письмо от отца: «Мать изнасиловали и забра-
ли с собой турки. Меня выгнали из дома, сейчас сплю в
чулане. В надежде, что скоро мы встретимся. «То место»
ещё не трогал. Но надеюсь на скорую встречу. Фабрику
давно забрали. Кидают остатки, как собаке, помои на ве-
чер, за то, что учу, как работать на станках, и ремонтирую
их». Я ничего ему не рассказывала и не писала, что слу-
чилось с нами. Не рассказала даже, что была беременной
и сын умер ещё не родившимся. Он и так нервничает и
беспокоится. Прошло много лет, я уже получила паспорт,
всех перевезённых мною детей устроили в детские дома,
постарались в один.
   Нугзар один раз уехал и больше не возвратился, мо-
жет, его женили? Ничего не знаю, может, ночью напали
волки, а кто его знает, что на уме у мужчины? Может,
пожалел, что была беременна от него, решил остаться со
мной ради ребёнка, но когда увидел, что и его нет, решил
уйти навсегда. В 1941 году началась война, несколько раз
подавала заявку на фронт. Меня не брали, так как бежен-
ка из Турции, но перевели в Тбилиси, где я помогала в
переводе с французского и английского языков. Мужчин
я сторонилась – после того, что со мной произошло в
горах. Шарахалась, если даже кто-нибудь просто хотел
смотреть на меня. После войны с мужиками стала про-
блема, и я уже ни на что не надеялась.
С Постановлением ГКО СсР № ГОКО-5859 от 11 мая
1944 года некоторые народы были выселены с террито-
рии Крыма, и им разрешили вернуться на родину в 1956
году. Я очень обрадовалась и ждала отца. У нас появи-
лась возможность позвать отца из Турции. Я сама лично
встречала его в Батуми, где мы остались с ним жить. Уже
он хотел немного развернуться, а всех нас собрали, по-
садили в товарный эшелон как врагов народа и послали
далеко в Алтайский край. Не только нас, а собрали всех
остальных пятерых детей. Но всё равно тот, кто хотел
работать, тот работал. Отец очень быстро стал водите-
лем, я же кухаркой в столовой, и все быстро нашли себя
на целине.
Там же отец находит мне жениха, тоже из «ахпаров»,
приехавших из Бейрута. Небольшое застолье, русское
«горько!» за столом – и я уже у него в постели. Он не на-
шёл, что искал, и я ничего не рассказала. Захочет – будем
жить, не захочет – это будет так. Но он не сказал даже
отцу, что не была девица. Он полюбил меня, и я родила
ему троих детей. Двоих мальчиков и одну девочку.
Амнистия! – но отец не дожил до неё. Мы возвраща-
емся в Батуми, но долго там не задержались. Уехали в
Армению. Купили участок большой под строительство в
Спитаке. Своя земля. Свой огород, высокогорная мест-
ность с хорошей природой. У нас в саду было только
тридцать два дерева, «ереванские абрикосы» – большие,
в куриное яйцо, сладкие на вкус.

  Землетрясение в Ленинакане, Спитаке. 7 декабря 1988
года. В результате землетрясения до основания был раз-
рушен город Спитак и 58 сёл. До основания разрушен
наш дом тоже. Я практически остаюсь одна с дочерью,
которая успела забежать в подвал, и её с трудом отту-
да доставали. Полная разруха и страдание. Сколько раз
должны быть гонимыми с насиженных мест, часто уже
думала я. А 1990 год – падение рубля и инфляция, обмен
50-рублёвых и 100-рублёвых купюр. А затем развал Со-
юза, и никто больше не поможет поднять Спитак. Пона-
добятся года на восстановление. Я прошу политическое
убежище в Германии, и нам не отказали. Мы с дочерью
уезжаем сначала в Германию, затем во Францию, покупа-
ем там дом, ведь у нас ещё был сохранён золотой запас
отца, который баснословно рос в цене.

1. ГЕНОЦИД АРМЯН В ТУРЦИИ
4. Цветочница Гаянэ

В Германии жилось труднее без знания языка, и где
мне в мои-то года заново учиться, а здесь, во Франции,
мне было легко, так как знала язык, мы заехали сразу в
Ниццу, пока устроились на квартиру в рент, затем посе-
тили Николаевский собор – Церковь Святого Николая – и
начали спрашивать про Армянскую апостольскую цер-
ковь Св. Марии в городе Ницца. Когда нашли, каждое
воскресенье бывали там на литургии и познакомились
почти со всеми армянами, проживающими в Ницце. Там
нам немного помогли, подсказав, какой будет хороший
бизнес для начала. И моя дочь Гаянэ открывает цветоч-
ный магазин. Там же, в церкви, нам сказали, что есть
кафе, где собираются все беженцы-армяне из Бейрута и
Турции, и там тоже можно завести интересные знаком-
ства. Каждый день в конце рабочего дня, когда закры-
валось кафе, оставались все бывшие беженцы. Одна из
них рассказывает или же читает с листа, что случилось
с ними, откуда они и как бежали. Мы были там почти
каждый вечер, это как будто бы заново пережить страх
и насилие над армянским народом в Турции, всё было
перед глазами, эти заострённые сабли, как ими рубили
головы, как на виду у детей насиловали матерей, сестёр,
даже если они были малолетки, затем раздевали догола
и водили по улицам женщин и молодёжь. Как отбирали
детей и бросали в огонь, а мужчин сажали на кол. Каж-
дый вечер выслушивать чьё-то горе я была не в силах,
не смогла, и постепенно перестали туда ходить. Зано-
во пережить этот ужас – было трудно слушать и моей
дочери, которая уже открыла цветочный магазин и на-
звала его «Цветочница Гаянэ» – своим именем.

    Несмотря на то, что её возраст уже был не из моло-
дых, она была ещё девицей, но здесь она расцвела и
правда как цветы. Франция!!! И чувствуешь себя здесь
по-французски. Здесь очень быстро в салоне привели
её в порядок. Ненужные волосы почистили, покрасили
чёрные как смола волосы в светло-русый, «мейк-ап» и
фейшел, прочие радости из магазина одежды... И она ста-
ла просто красавица. Её уже неоднократно сватали – то
одни, то другие... Здесь, несмотря на то, что ты далека от
родины, до сих пор сохранялось сватовство. И традиции
армянской семьи передавалась из поколения в поколение.
Но мы столько натерпелись в этой жизни, что хотелось,
чтобы хотя бы именно ей повезло. Бизнес у нас пошёл
хорошо, и у нас ещё было золотишко и старые бейрут-
ские монеты, доставшиеся ещё от прадеда. Он был са-
довником в Бейруте у богатых людей, и каждый день за
то, что он там работал, ему давали одну золотую монету,
может быть, она в то время ничего не стоила, но когда я
отнесла к ювелиру, он купил за хорошие деньги, а продав
несколько штук, мы получили возможность купить квар-
тиру в Ницце в элитном доме ближе к берегу.

   Мы стали одной из самых состоятельных семей из на-
шего армянского клана, и сейчас посыпалось больше сва-
тов, чтобы сосватать мою дочь. В магазин тоже постоянно
заходили мужчины, уже состоявшиеся, на хороших фир-
менных машинах, постоянно заглядывающиеся на неё.
Однажды один мужчина купил цветы и подарил их
Гаянэ. И этим самым он подкупил девичье сердце. Моей
дочке в этом году исполняется тридцать пять лет, я уже
совсем стара, и я решила: кто следующий зайдёт к нам в
дом сватать, я её отдам. А следующим был сам Агас, без
сватов и разных предрассудков. Постучал, я была одна,
Гаянэ ещё не пришла с работы. Он стал рассказывать,
что они тоже беженцы из Карса и тоже бросало их то
туда, то сюда:
– Когда переходили гору Арарат, бабушка была туч-
ная женщина, она села на пенёк, а нам сказала: бегите. За
нами гнались турки. «Меня не тронут, кому я нужна такая
старая». А когда мы сверху посмотрели вниз, то увидели,
как один из турок срубил саблей ей голову и голова пока-
тилась, как мячик, с горы. У меня была в жизни ошибка,
женат был я на француженке, но не смог с ней ужиться,
она мне изменяла. У меня есть от неё сын, который учит-
ся в платном колледже. А сейчас я увидел Гаянэ и решил
прийти сначала к вам просить её руки.
Не успел он так сказать, как зашла сама моя дочь Гаянэ.
Я обратилась к дочери:
– Это, наверно, твоя судьба, он старше тебя, ему пять-
десят лет, но он будет всегда ценить тебя. Я даю своё со-
гласие и жду твоего ответа.
Гаянэ вышла на кухню, занесла стакан холодной
воды – это был знак согласия. «Я рада, что она оста-
ётся не одна, ведь не знаешь, когда тебя призовёт Го-
сподь», – подумала я. Свадьбу он закатил большую,
венчание было в Армянской апостольской церкви. И
после первой брачной ночи он мне принёс сам лично
подарок – большой поднос с конфетами, коньяком, и там
были красные яблоки, они как знак, что моя дочь была
девицей. И красивую дорогую шаль мне. Я прослезилась,
вспомнила свою первую ночь, когда потеряла девствен-
ность с мужиком-чабаном на тулупе, брошенном на пол,
и никакого внимания, лишь очередь чабанов ко мне на
ночь... Меня душил комок в горле от радости и боли, пе-
ренесённой мною. Вспоминала слова отца: «Под стра-
хом потерять их ты сама выживешь».
У него был большой дом, он взял её жить туда. В пер-
вое время они почти каждый день приходили ко мне, но
когда моя Гаянэ забеременела, приехал Агас и перевёз к
ним домой. Он сказал:
– Дом большой, на всех хватит, она уже не работает.
Бизнес шёл своим чередом, наняли работников. Он
успевал и там контролировать. Ко мне он хорошо отно-
сился, вспоминая, наверное, свою бабушку и случай в го-
рах Арарата. Через девять месяцев Гаянэ благополучно
родила мальчика. Агас очень радовался, говорил:
– Продлила армянский род наша Гаянэ!
Назвали Ованес – в честь его отца. Сам Агас оказал-
ся очень порядочным и всегда с почтением относился ко
мне. До глубокой старости я жила с ними. У Гаянэ было
много детей, и одну девочку даже назвали моим именем
АНУШ! (Сладкая.) Она и правда была сладкая, краси-
вая, беленькая с розовыми щёчками и даже с голубыми
глазами, ведь предки армян имели тоже голубые гла-
за. Я всех любила, а как они меня любили, мне трудно
описать... А когда она выросла, отец заказал картину и
назвал её «Dreaming of Ararat» («Сновидение об Арара-
те»), где было показано абсолютно всё: я, плескающаяся
в воде непроходимой реки Ануш, справа тигр, который
схватил Вано и уволок. Гора Арарат в образе Орла, ко-
торый преследовал нас. И в полёте его, когда схватил
годовалую Наринэ. Когда я увидела картину, поняла,
что сейчас мне можно уйти без сожаления, по тропе...
откуда не возвращаются.
Точно
Точно «в лёд запрессованный пламень»,
Трещина сближения холода с горячим...
Тает быстро, каплями роняя слёзы о камень...
Трудно перечить замечающим, но не зрячим.
_______
** Картина «Dreaming of Ararat» («Сновидение об
Арарате»), художники Марк & Рая из Чикаго (from
Chicago), единственный экземпляр из коллекции автора,
выставляется впервые.
Конец

http://www.proza.ru/2015/03/18/141
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2015
Свидетельство о публикации №215031800141