Землетрясение

С некоторых пор в семье Петровых творилось что-то невообразимое. Нет, все они по-прежнему с уважением относились друг к другу: ни ссор, ни ругани: ничего кроме добрых сердечных слов. Да вот только этажом выше, как раз над их квартирой, поселилась пьяная компания- ни днем, ни ночью покоя нет как нет. Топот, грохот, пьяные крики и оглушающая музыка, в основном металл. В голове так и стучит: « Бум! Бум!»
Сергей Иванович, да  просто Сережа, молодой хозяин квартиры, не раз пытался достучаться до пьяной компании да все попусту. Ходила и Машенька, жена, они ей дверь не открыли: будто не слышат. Совсем было приуныли  молодые, да и как не приуныть: ребеночек заболел, не спит, не ест, плачет, а лишь только успокоится, тут как  назло такой грохот поднимется, того гляди потолок рухнет.
К месту ли, не к месту, только приехал к Петровым погостить Сережин отец, дед Иван- смешной такой, на вид прямо-таки деревенский. Да он и вправду из деревни приехал: в валенках с галошами, что уж в городе совсем непривычным кажется, в затертом стареньком тулупчике, от которого овчиной и горячей деревенской печкой пахнет; сам с бородой, лохматый, а глаза добрые, смеющиеся и все, кажется, понимающие.
Пожил – пожил дед Иван у сыночка в гостях день – другой, видит  дело-то уж совсем плохое.  Да и ребеночка жаль: внучек ведь. Не стерпел, пошел сам пьяную компанию урезонивать. Открыли ему дверь – да на него таким зловонием дыхнуло, что он в своей деревне и в коровнике-то такого не нюхивал.  Хотел было слово сказать, а дверь с грохотом и захлопнулась.
Вернулся дед Иван ни с чем, постоял, почесал в затылке: одно, видно, средство осталось - и бухнулся на колени.
 - Матерь Божия! Заступница! Помоги!
Машенька глянула на деда Ивана и смешно ей сделалось: такой большой, бородатый  и словно дите малое. Бормочет что-то невнятное и все кланяется. Кому? Не понятно.
Пришел с работы Сергей, увидел в углу комнаты стоящего на коленях отца и приохнул.
 - Батя, да в своем ты уме? Поднимайся…
А дед Иван будто и не слышит: руки кверху поднял, голову запрокинул, бородка торчком торчит, и все смотрит в потолок, будто там вовсе и не пьяная, разгулявшаяся компания, а нечто сильное, могущественное, готовое помочь и спасти только вот вымолить это надо усердным, терпеливым стоянием на коленях и частыми земными поклонами.
Махнул Сергей на деда Ивана рукой, поглядел на жену: « Свихнулся, видно, старый…»
Всю ночь простоял дед Иван в углу на коленях, плакал скупыми старческими слезами, просил:
 - Матушка Богородица! Помоги, спаси от нашествия темных сил!
А к утру все неожиданно стихло. День начался, а в доме по-прежнему тихо. И ребеночек успокоился. Тут Машенька и на прогулку собралась. Выкатила колясочку из подъезда, а тут , глядь, народ собрался да так живо что-то обсуждает. Страсть как интересно, о чем это они.
Машеньку соседи заприметили, окружили да все ей и поведали. Оказывается , среди ночи землетрясение случилось в доме, посуда с полок попадала. А в одной квартире, в той, что  над Машиной, стены трещинами пошли, люстра с потолка свалилась и даже пол покарежило. Вот страх-то. А у нее-то что? Все цело?  И стены и потолок? Вот чудеса-то…
Маша так и обомлела. Действительно, чудеса. Да это ведь все  молитва деда Ивана сотворила!
А развеселая, разудалая компания в другой дом перебралась. По-прежнему пьют, гуляют, дерутся, и музыка гремит на всю Ивановскую: « Бум! Бум!»
Господи! Пошли им на голову очередного молитвенника.