СМЭрть

СМЭрть

Алексей Квашнин
(под редакцией Арины Лукаш)

«Смерть означает лишь то, что сегодня в парк пойдёт гулять кто-то другой».
(медрегистратор танатологического отделения СМЭ, Квашнин А.В.)

                ***
«…Я помню. Я помню всё, как будто это было вчера. Яркое синее небо. Чистое. Такое бывает только в деревне. Зелёная молодая трава, огромным ковром застелившая мою улицу. Мой край. Толстые старые тополя в палисаднике. Их потрескавшаяся кора, кривые ветки. Кормушка для птиц из фанеры. Деревянные заборы: новые жёлтые и старые серые, покосившиеся. Голубая прозрачная вода озера. Джунгли из камышей непроходимой стеной. Белое жгучее солнце высоко-высоко в небе. Обжигающий босые ноги асфальт. Бескрайние степи с посеревшей, пожухлой от жары травой. Душистые берёзовые леса, прозрачные и девственные. А зимой – сугробы! Всё в снегу! Выше крыш домов, сараев. Яростная метель в степи, словно сражение перед наступлением тишины, будто боль перед рождением, агония перед смертью. Огромные валенки, натёршие ноги. Игра в снежки, рытьё нор в плотных белых холмах. Красное замёрзшее солнце. Следы зверей в лесу на свежем снегу. Лай деревенских собак. Струйки дыма из печных труб. Возвращение домой в компании лучшего друга. Скрепившая нас навек тайна, наша память. Только он видел меня в тот день в лесу. Лишь в моей голове фотографиями его улыбка, его дорога. Друзья детства. Радостные, беззаботные дни. Игра в прятки всем краем до ночи. Летнее свежее утро, роса на траве. Ранняя поездка на велосипедах к озеру. Проверка сетей по грудь в холодной воде, дикое счастье из-за одного заблудившегося карася, чудом угодившего в западню…

…Я помню летнюю ночь. Душная июльская ночь. Луч фары тонкой полоской вырывает из темноты пыльную полевую дорогу. В его тёплом свете видны мелкие пылинки и насекомые. От горячего двигателя мотоцикла веет жаром. Ладошка вспотела от резиновой ручки газа на руле. Ярко горит зеленый индикатор. Кладу левую руку на топливный бак, чувствую холод металла. Крепче сжались на поясе руки подруги. Она сидит за мной, вцепившись в мою рубаху. Её молодая головка с русыми кудрями лежит на моей спине. Я слышу тепло её тела. Она даёт мне силы и уверенность. Наша молодость делает меня счастливым. В коляске от радости прыгает мой друг. Ему не терпится скорее приехать. Он торопится жить. Бежит вприпрыжку, чтобы любить, узнать весь мир. Я смотрю на него и улыбаюсь. Вокруг нас ни души, не видать огней вдалеке. Это наша ночь. Мы свободны словно степной ветер. Впереди ровная дорога, нераскрытая тайна тёмных лесов и озёр. Целой жизни! Железный конь несёт нас навстречу приключениям…

…Мы танцуем вокруг костра, пьём дешёвое вино. Друг рассказывает смешные истории, часто выдуманные. Лишь наш смех разрывает тишину, притаившуюся и уснувшую на гладкой поверхности озера. Тихо в небо смотрят камыши. Печёная в углях картошка обжигает руки. Подруга, смеясь, чёрными от золы пальцами рисует мне под носом усы. Гордо выступами сверкает на отблесках костра наша огромная палатка. Мотоцикл тихо отдыхает в стороне. Глубокой ночью кончилось вино, затихли разговоры. Друг спит в палатке. Девушка садится рядом и целует меня. Никогда больше в моей жизни не было такого поцелуя! Слаще всего на свете её тёплые губы, прекрасно молодое красивое лицо, нежны маленькие кисти рук. Я слышал, как бьётся её сердце, и моё выпрыгивало из груди от счастья. Звёзды пели нам песню любви. Они светили для нас. Весь мир в эту минуту был создан только для нас…

…Когда я проснулся, на улице светало. Рядом спала беспечным детским сном моя подружка. С другой стороны, закутавшись в старую шубу, свернувшись клубком, похрапывал мой друг. Я вышел из палатки, вздрогнул от холода, накинул пальто. Над озером стояла предутренняя тишина. На востоке начинало светлеть небо. На крыле мотоцикла каплями лежала роса. От углей костра шёл лёгкий дымок. Я наломал сухих веток, привезённых из леса вечером, бросил в костёр с клочками старой газеты. Вспыхнул язычок жёлтого пламени, дрова начали заниматься. Я сидел на краю обрыва, у озера, курил дешёвые сигареты, смотрел на сонную деревню, лежавшую вдалеке, на том берегу. Тяжёлый сладкий дым струйками выходил из ноздрей. В камышах закричала птица. Далеко на дороге показался маленький коробок – старый автобус повёз доярок на утреннюю дойку. Наступал новый день. Я помню двойственное чувство – не хотелось, чтобы уходила эта ночь. Я знал, что будет много других, может, ещё лучше, но в эту мы не вернёмся никогда. А вторая половина моей молодой души радостно звала вперёд, в неизвестность, в жизнь…

…Где-то вы теперь, та юная красивая девушка, тот весёлый, милый сердцу друг? Живы ли? Помните вы ту ночь? Где тот полный надежд, верящий в чудо молодой парень, перед которым лежала длинная дорога, полная неожиданных поворотов? Где я?..»
                ***

«…Я помню путешествие в деревню П... с другом Петькой. Это было одно из тех приключений, которые не забываются. Я сильно влюбился тогда в одну девушку. Она жила в селе, располагавшемся в 80 километрах от моей деревни. Мне было 17 лет, я потерял голову, дико билось сердце. Я очень хотел внезапно приехать, свалиться как снег на голову этой девушке,и наивно верил, что она оценит безрассудность и широту поступка, поверит в мои чувства, сядет в коляску мотоцикла и поедет со мной на край света. Было несколько проблем: отсутствие водительских прав и документов на мотоцикл, большое расстояние, из-за которого железный конь мог выйти из строя, и незнание дороги. Но разве могли какие-то мелочи остановить молодой южный ветер романтика и искателя приключений. Я решил взять с собой друга-механика Петра (деревенского хулигана и выдумщика), ехать полевыми дорогами, избегая встречи с сотрудниками ДПС…

…Рано утром я вышел во двор. Мне не терпелось поехать. На улице в синем безоблачном небе поднималось яркое жёлтое солнце. День, как и вчерашний, обещал быть жарким и ясным. Всего один хороший дождь тогда мог испортить все планы – дороги превратились бы в кашу. Но удача была на моей стороне. Погода выдалась отличная, мотоцикл завёлся легко, запас бензина был достаточным, в кармане лежали деньги на дорожные расходы. Я положил в коляску тёплую одежду на случай поломки «коня» и вынужденной ночёвки в степи, взял с собой целую сумку инструментов, гаечных ключей. Не дожидаясь полудня и сильной жары, я приехал домой к Петру. Моё предчувствие оказалось верным:войдя в дом, я застал друга сладко спящим и смотревшим пятый сон. Пришлось долго расталкивать его и около получаса приводить в чувство. Петька никак не мог вспомнить, куда мы собирались ехать и зачем. Наконец он нехотя поднялся, расходился, выпил холодного молока. Ещё раз посмотрел на меня, спросил, уверен ли я, что нужно ехать. Увидев моё психомоторное возбуждение, улыбнулся, молча надел поверх рваной футболки старую кожаную чёрную жилетку, взял со стола пачку «Петра» и вышел во двор…

…Когда мы покинули родное село, солнце безжалостно палило с высоты. От продолжительной засухи на полевой дороге лежал слой пыли. Часть её из-под переднего колеса летела в лицо неунывающему Петьке, прыгавшему от возбуждения в коляске. Время от времени он прятался под брезент. Потом вдруг выскакивал с диким криком: «Я штурман! Правь туда!». Всю дорогу мы смеялись. Останавливались, давали остыть двигателю, сидели на траве, курили. Смотрели на небо. Казалось, не было в тот день человека милее и роднее Петра. И не хотелось, чтобы этот день заканчивался. Мы проезжали через незнакомые сёла. Интересно было рассматривать чужие дома, которые никогда раньше не видел и больше не увидишь. А ведь для кого-то вон тот дом – родной. Кому-то он стал крышей и спасением на всю жизнь. В нём рождались люди, умирали. И каждый дом нёс на себе характерный отпечаток своего хозяина: деревянные дома, кирпичные, со ставнями и без них, с резным фасадом, старые, новые. И, конечно, ворота. У каждого разные: с цветами, с лебедями, яркие крашеные и старые серые. По ним легко можно сказать, что за человек их хозяин. Тяжёлые глухие новые ворота с мощными столбами – как правило, у скупого, зажиточного и скрытного человека. Серый старенький штакетник – у бедного, но щедрого и открытого. Нередко мы останавливались, спрашивали у местных жителей, как проехать. Они вежливо отвечали, смеялись, качали головой и, возможно, завидовали. Давно кто-то из них также отправлялся в дальнюю волнующую дорогу навстречу неизвестности, открывая жизнь как книгу, во всём её многообразии, радуясь новым местам, незнакомым людям…

…Проехав через три деревни, мы наткнулись на закрытый железнодорожный переезд. Местный мужик отправил нас в объезд, к соседнему переезду. В один прекрасный момент дорога кончилась, мы попали на засохшие болотные кочки, мотоцикл угодил сразу тремя колесами в ямы и заглох. Попытки завести двигатель к успеху не привели. Петька выскочил из коляски, достал из кармана сигареты, закурил. Рядом лежала злосчастная железная дорога. Пётр выскочил на неё и, пройдя немного по шпалам, сел на рельс. Он курил и смотрел куда-то вдаль. Я сел рядом с ним. Вокруг нас не было ни души, лишь дикая степь и редкие берёзовые колки. Рельсы уходили в обе стороны блестящими линиями и растворялись на горизонте. Мы молча глядели вперёд, туда, где за лесами лежала заветная деревня, в которой тосковала сказочной красоты принцесса. Помню, я, немного паникуя, сказал: «Ну всё, приехали?! Дальше пешком пойдём!» Петька посмотрел на меня, улыбнулся и спокойно ответил: «Не писий в рюмочку». Так рассмешил он меня тогда, волнение сразу сменилось твёрдой уверенностью – мы доедем. Друг подошёл к мотоциклу, поменял свечи, завёл двигатель. Затем он сел за руль, поддал газу, а я толкнул сзади. Мы добрались до второго переезда, пересекли его и с бешеной скоростью, оставляя за собой клубы пыли, ринулись к пункту назначения…

…Село, в котором жила девушка, встретило нас послеобеденным безлюдьем, засохшими исковерканными колеями, дорогами. Нас мучила жажда, остановились у местного магазинчика. Помню, что меня рассмешило его месторасположение: стоял он у школьной калитки, а продавались в нём и спиртные напитки, и сигареты. Я ещё пошутил тогда: «Вот бы нам у школы такой магазинчик! Мы бы развернулись!». Внутри павильона одиноко скучала немолодая женщина. Я купил возлюбленной самую большую коробку конфет, дал Петьке денег, предоставив право выбора питья и пищи. На улицу он вышел с ухмылкой на лице, и, когда показал покупки, я понял причину. В пакете оказалась банка крепкого пива и пачка вафель. Помню, я сказал ему тогда хохоча: «Ты самый лютый и неадекватный пацан на земле». Мы выпили приторное пиво, похрустели вафлями, посмеялись друг над дружкой. У местных парней, сидевших на лавочке, узнали, где находится дом девушки. Надо было видеть растерянные лица её родителей, когда мы появились на пороге: грязные, возбуждённые нежданные гости. Петька с чёрной пылью под носом вообще был похож на Гитлера. Я сам смеялся над ним, не мог удержаться. Всё же приняли нас хорошо, накормили. Позвали дочь. Она вышла в сиреневом сарафане, не выражая видом ни удивления, ни радости. Быстро разрушила мои песочные замки, просто и невозмутимо объявив, что никуда не поедет и приезд наш бесполезен. Повернулась и ушла. Я поблагодарил родителей и вышел на улицу…

…Назад я ехал в коляске. По дороге мы купили пива, я пил прямо из пластиковой бутылки. В сильном расстройстве возмущался, сетовал на несправедливость жизни. Петька смеялся, успокаивал меня. Перед самым домом мы остановились у леса. Пётр нарезал немного берёзовых веток на банные веники. Мы сели на траву закурили. «А всё же классно мы прокатились!» – сказал я ему тогда. «Не поехала, и чёрт с ней! Зато какое путешествие совершили, на всю жизнь память!». Думаю, Петька догадался в тот момент, что я лукавлю. Он знал мой характер и глупую капризную натуру. Конечно, я соврал. Настоящую ценность это приключение приобрело для меня намного позже, через много лет. Когда мне перевалило за полтинник, я на своей машине проезжал по тем местам, по той самой дороге. Но того, что делало её таинственной, увлекательной, манящей и радостной не осталось. Нет той девушки, где-то далеко друг, превратился в ржавый хлам мотоцикл, позади юные волнительные годы. Перед моими глазами лежала лишь пыльная дорога, и ехать по ней было уже неинтересно и некуда…»
                ***

«…Я помню тебя, Леночка, девочка моя! Какой же ты была молодой и нежной! Я помню каждый твой взгляд, каждую частичку твоего тела. Явижу тебя, будто и не было всех этих лет. Твои светлые мягкие волосы, манящие зелёные глаза. Помню, как увидел тебя в первый раз, на дне рождения друга. С этого момента ни о чем не мог больше думать. Помнишь наши прогулки по ночному городу? Июль. Тепло земли возвращается на небо. Мы одни. Только мы. Ты и я. Что за ночи! Мы шли вперед под тусклым светом фонарей, счастливые бежали в сказку, в чудесную страну, где нет места горю и сомнениям, где останавливается время. Я прикасался к твоей тонкой шее, ты целовала меня. Ты же видела?! Ты помнишь, как я был счастлив?! Я молча кричал тебе, всё существо моё ликовало! Каждое движение, твое тёплое дыхание. Я помню. Где ты сейчас, чем живешь? Может, сейчас ты думаешь о нашей первой ночи. Как плыла голова, как ты плакала от счастья. А утром шёл дождь. Тихо так. Мы сидели обнявшись и молча смотрели на него в окно. О чём ты думала в тот момент? Кажется, я верил: всё навсегда случилось для меня. Время не изменит нас. Я не отпущу тебя, Лена…

…Отпустил. Ты прости меня, если можешь, милая, милая моя девочка. Я плачу о тебе, я всегда переживал о твоей судьбе. Ах, если бы увидеть тебя, обнять, отдать тебе всё, чего не дал! Я виноват перед тобой и нашей дочерью. Ведь в памяти столько хорошего, светлого. Наш маленький чудесный мирок в однокомнатной квартире на окраине города. Наша с тобой тайна любви, наше время. Каждый день, каждую ночь я открывал тебя заново. Вернувшись домой за полночь со второй работы, обнималсчастливую, заспанную, улыбающуюся, нежную девушку, которая ждала и любила. Шли за окном дожди, снега. Нам было тепло. Я помню, как впервые взял на руки Катюшу, нашу дочь. Маленький тёплый комочек. Это незабываемое ощущение, радости и одновременно грусти. Ты держишь на руках себя, и жизнь твоя принадлежит уже не тебе, а этому весёлому существу. Всё, что дарил себе, теперь хотелось дать ей. Я люблю тебя, Катя. Я люблю твою маму. Возможно, когда-нибудь ты сможешь понять меня, почему я так поступил. Надеюсь, ты простишь меня. Трудно объяснить, что случилось с нами по прошествии 15-ти лет. Наверно, всё проходит на земле: молодость, любовь, человек. В один из дней я просто почувствовал внутри, что мы с Леной больше не вместе. У нас разная жизнь, совершенно разная. Пропасть между нами. Как она образовалась? Не сразу. Жизнь течёт, что-то меняется в нас безвозвратно. Человек не может стоять на месте, ему нужно идти вперед. Иногда движение невозможно со старым спутником. Ты более ничего не открываешь ни с ней, ни в ней. А новый человек открывает другую жизнь, обновляет твою, приносит радость. Я встретил Ольгу случайно, в кафе. И мысли не было у меня в тот момент, что из-за этой женщины я оставлю семью. Сделаю несчастными жену и дочь. Катюша так и не простила мне. К тому моменту ей исполнилось 14 лет, и обида, засевшая внутри в таком возрасте, долго не проходит. Но в то время я ничего не мог поделать с собой, не мог обманывать себя. Ольга зажгла что-то внутри, заставила снова смеяться, творить глупости, как в 17 лет. Она не была моложе внешне, но жизнь бурлила внутри неё. Этот заразительный смех, подвижность. С ней я ожил, помолодел. Я влюбился в неё как мальчик, снова впервые и навсегда. Переехал к ней жить. Стал отцом её десятилетнего сына. Мы прожили много счастливых лет, но тень моей первой семьи всегда шла по пятам. Я помогал деньгами, пытался наладить отношения с дочерью, но тщетно. Катя, доченька, может быть, сейчас ты слышишь меня, думаешь обо мне. Прости меня, дочка, мне очень жаль, я люблю тебя всем сердцем. Я всегда буду с тобой…»
                ***

«…Как жарко сегодня на улице. С утра я почувствовал себя нездоровым. Ещё как назло дома никого – жена на даче, сын уехал в командировку по работе. Так душно в квартире. Я прилёг отдохнуть, и мне сделалось совсем худо. Такая слабость навалилась. Позвонить бы в скорую помощь, но до телефона, в коридор, не дойти. Так вдруг плохо стало. Что это? Неужели конец? Господи! Вот и всё. Вот и всё. Умираю. Доченька, Катенька, Катюша, любовь моя…»
                ***
К зданию судебно-медицинской экспертизы подъехала чёрная «Газель». Открылись ворота подвала. Мужики в тёмных робах, давно привыкшие к запаху разложения, не торопясь вышли из машины, поздоровались с дежурным санитаром.
– Кого привезли?
– Да, дедушка с квартиры. Родственники обнаружили.
– Выгружайте.
Вытащили из салона чёрный полиэтиленовый мешок и с грохотом бросили его на железную каталку. Труп отвезли в холодильник и оставили там на ночь. Мужики захлопнули двери автомобиля и поехали по другому адресу. На улице вечерело. Где-то внизу, в частном секторе, на деревьях трещали птицы. Солнце садилось за домами, давая людям прийти в себя от жары. По набережной бродили, держась за руки, влюблённые. На другом конце города, в своей квартире, смотря вниз с высоты 9-го этажа, прислонившись к окну, тихо плакала молодая женщина.

На следующий день, ранним утром, в весёлых лучах поднимавшегося солнца, в хорошем, боевом настроении, шла на работу врач-танатолог, судебно-медицинский эксперт, Соколова Ольга Владимировна. В свои 40 лет выглядела она намного моложе, чувствовала себя прекрасно, работу свою любила. Дома её ждали заботливый муж и дочь-школьница.

Женщина прошла через регистратуру, забрала из конверта бумаги по работе, поднялась на кафедру в свой кабинет. С утра в бюро царила рабочая обстановка, бегали по делам эксперты, что-то кричали друг другу санитары. Настроение у всех было хорошее, бодрое. Начинался обычный рабочий день, ничем не отличавшийся от такого же рабочего дня какого-нибудь другого государственного учреждения.

Через полчаса, двери морга распахнулись, вошла Ольга Владимировна с постановлениями в руках. Белый длинный халат подчеркивал её стройную фигуру, очки с маленькими квадратными линзами придавали ей серьёзности. Врач прошла по коридору между стоявших у стен каталок с трупами, нашла дежурного санитара – мужчину в годах, неутомимого балагура. Сегодня, как впрочем и всегда, он что-то рассказывал, шутил и смеялся сам.
– О, Ольга Владимировна, здравствуйте! Как Ваше ничего?
– Да помаленьку. Ты моего не видел? Дедушка, найден в квартире.
– Не гнилой?
– Нет.
– Какой номер?
– 3587.
– Оленька, по-моему, в тройке он. Сходи, посмотри.
– Хорошо, спасибо.

Женщина отправилась в третью секцию. Там она увидела лежащий на столе труп старика. Его открытые голубые глаза неподвижно смотрели в потолок. Врач осмотрела его, сверила номер. В этот момент подошёл молодой парень – медрегистратор в синем халате с ноутбуком в руках.
– Доброе утро!
–Доброе утро, Андрюшенька! Как дела у тебя?
– Да ничего, спасибо. Отдохнул хорошо 2 дня. Это наш?
– Да, повезло нам с тобой, сегодня мало, у нас два. Дедушка вот этот ОНК-шный, и наркоман молодой. Ты пока набивай постановление, номер 3587, а я пойду переоденусь.
– Хорошо.
Парень сел на стульчик, открыл компьютер, начал печатать. Из коридора до его слуха доносились звуки радио. Вдруг среди грохота каталок и смеха санитаров, из приёмника полилась грустная песня в исполнении Игоря Талькова «Ностальгия»:

Я так давно не видел тот сон, где мы вместе с тобой.
Там где-то в моpе памяти он скpылся теплой волной.
Словно меня минуя плывут новых дней облака.
Только седые клёны поймут, почему вдpуг тоска…
Ностальгия, ностальгия, нас там больше нет, нас там больше нет,
Мы дpугие, мы дpугие, и возвpата нет в кpай ушедших лет.
Ностальгия, ностальгия, детский твой поpтpет, гpусти пеpвый след.
Ностальгия, ностальгия, по надежде той, по любви былой – ностальгия.
В сад твой откpыть калитку нельзя, где pастаял твой смех,
Жизнь наказала видно не зpя, долгой памятью всех.
Где ты, pодного детства стpана из вишневых садов?
Но только вдаль нас несет одна колесница часов.
Ностальгия, ностальгия, нас там больше нет, нас там больше нет,
Мы дpугие, мы дpугие, и возвpата нет в кpай ушедших лет.
Ностальгия, ностальгия, детский твой поpтpет, гpусти пеpвый след.
Ностальгия, ностальгия, по надежде той, по любви былой...

В кожаном фартуке, со спрятанными под шапочкой волосами, с медицинской маской на лице, с коробкой инструментов в руках вошла в секцию Ольга Владимировна.
– Ну что, приступим?
– Да, я готов.
– Итак, номер 3587, начнём с наружки. На трупе одежда: майка белая, шорты серые, трусы пёстрые с цветочным орнаментом, носки чёрные. Мужчина пожилого возраста, правильного телосложения, удовлетворительного питания, среднего телосложения…

(февраль-март 2015 г.)