Белый волк Глава 39

А через месяц они отправились дальше, к Ганноверу. И чем дальше они отъезжали от той хижины в Шварцвальде, тем больше Винсент приходил в себя. К тому времени, как они добрались до большого города, откуда собирались сделать последний рывок до места назначения, барин окончательно оправился. И на следующий день после приезда даже пошёл осматривать город.
Однако Кире было совсем не радостно от того, что долгая поездка скоро завершится. После ухода лесной колдуньи у барыни появилась апатия, её ничто не радовало. Она даже осталась дома, когда брат пригласил её вместе осмотреть окрестности.
Назар разделял тоску жены и оставался в их пристанище вместе с ней, стараясь хоть как-то отвлечь её.
Но Винсент, казалось, совсем не был обременён мрачными мыслями. Каждый вечер он уходил на прогулки. Иногда – со своим альбомом. И приходил лишь хорошо за полночь. Будто он и вовсе перестал тосковать по своей любимой.
Цыган, конечно, не упускал возможность подлить масла в огонь, отметив, что юный барин ведёт себя так, будто ничего и не произошло.

- Что ты делаешь?
Голос мужа прогнал грустные мысли, и барыня увидела, что вылезла своим угольком далеко за пределы глаза. Тонкая чёрная линия шла от верхнего века почти через весь висок.
Девушка тут же начала вытирать лишнее.
- Что-то я задумалась… - «Не стирается. Наверно, останется след». – Ты что-то говорил…
- Я подумал… может, уедем завтра вдвоём, а Ганновер посетим на обратном пути?
- Что? Как ты можешь такое предлагать сейчас?
- Почему нет? Путешествие сможет отвлечь тебя от твоих мыслей.
- А Винсент? Как я могу его оставить сейчас?
- Неужели ты не видишь? Ему всё равно.
- Тебе кажется. Он просто держит всё в себе.
- Не может быть. Как ему это удаётся, я тоже хочу так уметь.
- Уметь что?
- Какая разница, если ты всё равно будешь всё отрицать.
- Значит, ты даже не думаешь о том, что можешь оказаться не прав.
- А может, это ты не хочешь видеть правду? Дина поняла раньше, что он за человек, поэтому ушла.
- Да? Может, ты даже знаешь, что там произошло, раз так уверенно говоришь? Да только мы были вместе в лесу, когда это произошло. Поэтому не говори так уверенно о том, чего не знаешь.
- А, всё равно бесполезно! – Ответил Назар и направился к двери.
- Ты куда?
- Тоже пойду осмотрю окрестности города.
- Но ты же совсем не знаешь… - Но муж вышел, даже не дожидаясь окончания фразы. – Язык…
Девушка повернулась к зеркалу. Докрашивать глаза совсем не хотелось. Делать что-то другое – тоже. Она подошла к кровати и упала на её середину.
Через пару часов она услышала стук входной двери. Неохотно поднявшись, барыня вышла в прихожую.
Брат шёл к своей комнате, но как-то неуверенно, будто с трудом удерживая равновесие. В руках он держал альбом, который, казалось, вот-вот выскользнет из них.
Кира направилась к Винсенту:
- Всё хорошо?
- Да. – Ответил он равнодушно.
Девушка остановилась посреди комнаты и стала наблюдать.
Почти дойдя до комнаты, барин таки выронил из рук альбом. Он раскрылся, и некоторые рисунки выпали из него.
Сестра сразу же кинулась помогать их собирать.
- Я сам! – Раздражённо ответил юноша и сел на колени, начав медленно складывать всё в альбом.
Но барыня не послушалась. Сев рядом, она тоже начала собирать выпавшие листы.
- Тебе не ясно? Я сам.
- Я только хочу помочь…
- Мне не нужна твоя помощь. Иди прочь.
Здесь Кира заметила, что с братом что-то не то. Его глаза были мутные, руки дрожали.
- Что с тобой?
- Ты ещё здесь? Я же сказал, чтобы ты убиралась отсюда. Надоела со своими вопросами.
Барин положил собранные листы в альбом, захлопнул, но когда привычно перевернул его вертикально, оттуда снова выпало несколько рисунков. Девушка рефлекторно посмотрела туда.
- Вот чёрт.
Юноша открыл альбом.
На изображении обнажённой женщины.
- Что это?!
Но Винсент поспешно сгрёб выпавшие листы, положил их обратно и встал, направляясь в комнату.
Кира тоже вскочила:
- Ты не ответил.
- Ты забавная. Неужели ты правда думаешь, что я буду тебе что-то объяснять?
- Нет, ты мне расскажешь…
Он остановился у двери, обернулся и сказал:
- Ты ничего не услышишь. Поэтому сделай вид, что ничего не видела и иди в свою комнату. Этого не было, ясно тебе?
- Если ты думаешь, что я забуду…
- Да мне всё равно. Ты можешь и дальше совать свой нос, куда не следует, только будь добра, не утомляй меня этими неуместными сценами. Это не твоё дело. Иди к себе.
И он зашёл к себе, закрыв дверь.
Девушка стояла, как ошпаренная. Затем почему-то начали литься слёзы из глаз, хотя она даже не до конца понимала, от чего именно так больно.
Она не знала, сколько ещё простояла так посреди комнаты прежде, чем начала приходить в себя.
«А может, мне всё это показалось? Может, этого не было?»
Барыня медленно пошла к двери в комнату брата. Перед тем, как войти, она остановилась и прислушалась – за стеной была тишина.
Заглянув во внутрь через узкую щель, она увидела, что Винсент лежит на кровати, одетый и обутый.
Тогда она пробралась в комнату и, осмотрев её, увидела, что альбом лежит возле молодого барина.
Тяжело вздохнув, она так же осторожно подошла к кровати, тихо села и взяла папку. Открыла. Один за другим перебирала листы. Портреты, пейзажи… Она не переставала восхищаться даром брата: его способности передать не только само изображение, а и его атмосферу. Нужный ракурс, удачный момент – его картины были такими живыми, а иногда – показывали мир как-то по-особенному, немного преувеличено, как она сама никогда не посмотрела бы на такие обыденные вещи…
Но портрета обнажённой женщины всё не было.
«Неужели мне и правда показалось?»
Когда рисунки закончились, она продолжила рефлекторно перекладывать пустые листы.
«Так этого не было?»
Сердце успокаивалось, на душе становилось спокойно.
И вдруг.
На обратной стороне пустого листа….
Изображение обнажённой женщины.
Не той.
«НЕТ!»
Следующий лист.
Опять другая раздетая девушка.
И снова.
«Сколько же их здесь?»
Она переворачивала листы, уже совсем не переживая, что может разбудить брата.
Но портреты менялись один за другим, не заканчиваясь.
Она схватила оставшиеся не просмотренные листы и с силой швырнула их на пол, а затем – всю папку.
Грохот разбудил Винсента. Он лениво приподнялся с кровати и открыл глаза. И тут же получил пощёчину.
- За что? – Увидев, что сделала сестра, он продолжил: - Ах, вот оно что… Ты нашла, что хотела? – Сказал он с сарказмом в голосе.
- Это что?
- Я не считаю нужным объяснять тебе что-то. Ты влезла в мои личные вещи, Кира. А так делать нехорошо, даже если очень хочется.
- Да вот так делать нехорошо! – Она швырнула в него оставшиеся в папке листы.
- Что именно? Что плохого в моих рисунках?
- Ты обманывал Дину, ты лгал мне…
- Кира, это всего лишь рисунки, понимаешь? Которые, к слову, много для меня значат.
- Они или женщины на них изображённые?
- Эти женщины – просто натурщицы, не более.
- Я больше не верю тебе.
Она встала с кровати.
- Видишь? Поэтому я не показывал тебе это. Я знал, что ты не поймёшь меня.
Девушка смотрела на пол.
Несколько картин упали с кровати и сейчас лежали подле её ног.
Дина.
Изображённая в чёрном платье, украшенная розами.
«Ты ведь всегда знала правду. И это было самым большим несчастьем для тебя».
Винсент хорошо передал псевдо равнодушный взгляд жены. Тот самый, под которым она пряталась.
Затем барыня перевела взгляд на кровать. Среди разбросанных листов она увидела другие портреты Дианы. На всех она была изображена очень красивой, но всё же некоторым рисункам чего-то не хватало. И вроде бы они были очень реалистичными, но одновременно с тем лесная фея на них была какая-то не живая.
- Я бы никогда… - Начал брат, но сестра его тут же перебила:
- Замолчи! Я больше не хочу тебя слушать.
Среди портретов обнажённых женщин её взгляд внезапно зацепил один, который так же казался каким-то не настоящим, не живым. Чего-то не хватало.
Кира взяла портрет в руки, пытаясь понять, что не так.
- Что ж. Если так – можешь удалиться из этой комнаты, тебя здесь больше ничего не держит. – Сказал Винсент.
- Кто она?
- Где?
- Вот. – Девушка протянула портрет юноше.
- Ты думаешь, я помню…
- Ты помнишь. – Уверенно сказала Кира.
Здесь её взгляд снова остановился на портрете Дины. И она невольно сравнила портреты и поняла.
У них был одинаковый ничего не выражающий взгляд.
И почему-то она вспомнила уличного художника, портрет которого оказался менее детальным, однако более живым. И его слова насчёт грусти в глазах Дины. Которую Винсент не мог передать ни на одном портрете.
- Зачем тебе это знать?
- Может, я хочу познакомиться.
- Боюсь, это уже будет затруднительно.
- То, что ты её помнишь, ты подтвердил. А теперь говори, кто это. Это важно.
- Ты быстро учишься. – Улыбнулся барин. – Она сбросилась с моста и утонула. Это её труп мы видели в Линце.
Здесь у девушки потемнело в глазах от осознания такой простой истины:
- Ты не понимаешь чужую боль, Винсент.
- Ты слишком уверенно об этом говоришь.
- Разве? Смотри. – Она положила портрет Дины рядом с натурщицей. – Ты видишь? У них одинаковый ничего не выражающий взгляд.
- Верно. Я всё думал, чего же здесь не хватает…
- Диана забрала твою боль, там, в хижине… - И здесь она стала понимать ещё больше. – А с тех пор… Чувствуешь ли ты боль, Винсент? Помнишь, как лекари удивлялись, как ты мог ходить с такой травмой ноги…
- Но она болела…
- Видимо, не так сильно болела, как должна. А чувствовал ли ты с тех пор душевную боль?
- Не помню. – После этого он взялся руками за голову. – Не может быть. Я правда этого не помню.
- Поэтому ты и не видишь боль других. Это лишило тебя сострадания.
- Сострадание? Люди получают то, что заслужили, вот и всё.
- Как ты можешь рассуждать, что они заслужили, если ты даже не можешь поставить себя на их место и понять, что именно ими движет?
- Неет… - Протянул Винсент.
- Но… Если ты не видишь боли и не чувствуешь её… Что-то же должно её замещать. Я имею в виду, должен же ты испытывать какие-то эмоции вместо этого. Или нет?
- Когда она уходила, я видел сожаление в её глазах. И что-то ещё, но не мог понять, что именно…
- А что ты чувствовал в этот момент?
- Я… Мне нужно побыть одному…
Кира посмотрела на брата. Он казался совершенно разбитым и потерянным.
- Пожалуйста… Я начинаю понимать многие вещи, на которые раньше искал ответы.
Девушка вышла из комнаты.