Афоня

                АФОНЯ
                Повесть
                Пролог
        У каждого человека есть особая привязанность к определённой
местности; от этого уголка земли детские переживания невероятным
образом отражаются на глубинном уровне Души. Это - отражение, психо-
гический штамп,- если так допустимо выразиться,- на протяжении всей
жизни "окрашивает" и модулирует всю эмоционально - рассудочную
деятельность человека. Мне трудно что - либо сказать в этом плане, до-
пустим, о французе, немце или другом "заштатном" европейце, но росси-
янин однозначно не способен "вытравить" чувство привязанности, мисти-
ческой связи с малой Родиной из своей Души. Такое свойство Души только
в России может быть понятным...
     Железнодорожная станция Шутём, ныне только - разъезд, расположена
практически на половине пути между уральскими областными центрами
Пермью и Екатеринбургом, и запоминается необычайно величественным
видом горы. Это - Афонина гора. У южного, самого крутого склона горы
протекает небольшая речка Баская, с почти ледяной водой в любое время
года. В конце пятидесятых годов прошлого века на речке стояла уже редкая
по тем временам, мельница. Это загадочное сооружение,- для нас, детей,
было наполнено таинственными существами: русалками, чертовками, водя-
ными. Мельница в детском восприятии, тоже была живым существом; она
во время помола зерна пыхтела, шевелилась и тряслась всем телом.
Настоящим хозяином здесь был  кряжистый, плотный мужчина Константин
Пашов; он имел единственную на селе небольшую личную библиотеку, с
которой сельская детвора начинала знакомство с миром литературы. Вот
таким добрым словом я вспоминаю этого человека, на вид угрюмого и
немногословного.
      До середины шестидесятых годов прошлого века Шутём с окружающими
его деревушками: Засколком, Юлаевкой, Верховлянами, Сидоровкой,
можно сказать, процветал; там была восьмилетняя школа, небольшой
интернат при ней, библиотека, клуб, баня, хлебопекарня и т.д. Но с конца
шестидесятых годов начались для этой местности неприятные  экономи-
ческие и социальные перемены; вначале закрылся леспромхоз - лесосырь-
евая база была вырублена, затем упразднили школу, ликвидировали кол-
хоз, и уже в перестроечное время железнодорожную станцию перевели
в разряд обычных, заурядных разъездов.
    Здесь автору этих строк посчастливилось жить в пятидесятых, шестиде-
сятых годах прошлого века. Среди множества жителей данной местности
наиболее интересным, по прошествии десятилетий, оказался Апонька.
   Настоящего имени, до момента его исчезновения из посёлка, попросту
не знали. Позднее, из довольно путанных рассказов Апоньки, мне удалось
воссоздать связь времён, и установить отношение этого человека к
Афониной горе, к происхождению её названия.




               


                КАЗАЧЬЯ  ВОЛЬНИЦА

                Острог
      Стоял тихий, очевиднее - очень спокойный августовский день. Река
Сылва, у подножья крутой и почти безлесной горы, зеркальной неподвиж-
ной массой медленно  катились к своему  слиянью с Иренью. Громада
горы отражалась в речном зеркале вместе со всеми живыми существами,
которые находились на её крутых склонах. По желтоватому выгоревшему
 на солнце косогору  бродили коровы, лошади и небольшое стадо овец
во главе с длиннорогим козлом. На порыжевшей жухлой траве временами
останавливались лёгкие и стремительные в полёте стрекозы, которые,
погревшись в ласковых лучах дневного светила, пошелестев крылышками,
вновь взмывали в небесно-голубую высь. Здесь, на горе, казаки - поселен-
цы возводили острог; они заканчивали очередной рабочий день по возве-
дению северной стены крепостного сооружения. В двух десятках шагов
от новостройки, на костре, на костре, в большом чугунном котле варилась
уха. На небольшом удалении от костра располагался длинный стол, состав-
ленный их двух деревянных плах; подобные плахи служили казакам - посе-
ленцам в качестве скамей вдоль стола. Пять больших глиняных чаш, с дере-
вянными ложками в них " красовались" на столе. Хлеб, нарезанный длин-
ными ломтями, ножи и битая глиняная кружка с солью - вот незамысло-
ватая сервировка казачьего стола. Возле котла с большим половником,
уворачиваясь от едкого дыма, который совершенно не относило ветром,
крутился высокий, худой, с белесыми волосами и такого же цвета "жидкой"
юношеской бородёнкой молодой казак - поселенец. Одет он был довольно
странно; худое тело было прикрыто потёртой, выцветшей от дождя и солн-
ца серой рясой, подпоясанной ниже талии, почти на бёдрах, тонкой пень-
ковой верёвочкой. На ногах повара были лишь кожаные подошвы. крепив-
шиеся к голеням ног узкими ремешками. Трижды перекрестив котёл с
ухой, Звонарь Титов1 попробовал её из половника и, приставив ко рту
рупором руки, одновременно зажав половник между ногами, крикнул
звонко, почти по - детски:" Э-гей -гей! Ушица готова!"
      Спустя некоторое время, к столу начали медленно и степенно подходить
потные , угрюмые и патлатые2 казаки - поселенцы, ополоснув руки из зеле-
новатого, выполненного из сплава меди, рукомойника, вытерев руки о
холщовые рубахи, перекрестив лоб, садились за стол. На каждых пять
казаков  Афоня наливал полную чашу ухи.
      За стол село около двух десятков человек; у строящегося острога оста-
лось два стражника, размерено вышагивающих вокруг новостройки, по
самому гребню земляного вала. На всех казаках  - поселенцах были хол-
щовые  рубахи - зипуны, и только Киса Кованый - тёмноволосый гигант,
был в красного цвета шёлковой рубахе. На ногах красавца - сафьяновые
сапоги. Остальные казаки носили ичетыги3 или обычные для россиян - лап-
ти.  После того, как в чашках на столе осталось менее половины наварис-
той ухи, казаки постепенно, реплика за репликой начали неспешный раз-
говор.
1Звонарь Титов - в старину часто прозвище использовали вместо имени. Настоящее имя нашего
героя Афоня, сын Титов, то есть отца звали Тит.
2 Патлатые- волосатые, обросшие длинными волосами люди. В.Даль
3Ичетыги - татарские сапоги из кожи.


    - И-и-и, вот, язва,- открыв широко, в самой толще рыжеватой бороды,
рот, залезая в него толстым, с почерневшим ногтем, указательным паль-
цем, начал ругаться плешивый, с округлым лицом и мясистым носом
Трофим Вятич,- кость о-о-о... Тьфу!- Вытащив с трудом рыбью кость, он
всё же продолжал возмущаться,- Где ты, Звонарь, такой рыбы на уху
нахапал?
      - Знамо дело - в Сылве!- спокойно и кротко ответил Афоня, стоя за спи-
ной евших уху казаков.
     - Да,ты - Звонарь, охреначь его по плешине половником, чтобы не куко-
рился! Ишь - подай ему осетрину! - отреагировал на это Киса Кованый.
     - На Волге, где я полевал шесть лет с Савой Болдырем, такую рыбу
собакам не давали,- выходя из-за стола, продолжая ковырять пальцем
во рту, ругался Трофим.
     - Может вернёшься? - съехидничал, с широким розовым рубцом на
лице - от правого уха до рта,- смуглый поселенец Охрим Барабаш.
    - На висилицу! Что - ли!- И тут же добавил.- Желания нет; там нам
Царь- батюшка приготовил только смертное угощение...
    - Вот - вот,- рассуждал Охрим,- здесь ты уже и бабой обзавёлся и жить
на земле решил спокойно  и сытно, чего ещё надо?
    - Чего? - охрипшим грубым басом, отложив пустую уже чашку с ложками
в сторону, отметил, вступил в разговор русоволосый с ярко - голубыми
глазами казак.- Баба - дело не хитрое: из прошлого похода на вогулов
два десятка их в полон взяли: кому любовницей стали, а кому и жена...
Наших московитских баб здесь трудно сыскать; считай половина казаков
 с ними - вогулчанками живёт. Вот даже Звонарю предлагали одну
очень "мягкую" телом вогульчанку,- отказался... Ещё, видать, не ведает,
какой "антерес" у бабы под рубахой!
    Казаки заулыбались, некоторые откровенно начали хохотать, но, вспом-
нив, что трапеза не окончена, начали выходить из-за стола, крестясь
на восток.
        Вдруг один из стражников, на земляном валу, начал подавать сиг-
нал - маячить казакам рукой, показывая на север.
    Все обратили свои взоры в направлении руки стражника. Там, вдали,
по северному пологому склону горы, в направлении острога скакал всад-
ник.
    - Или от Никольской часовни монашек скачет, или сам Строганов гонца
послал,- высказал своё предположение Киса Кованый,- подождём...
   Казаки вновь присели на скамьи, возле стола. Афоня в это время убрал
со стола рыбьи кости, на которых устроили уже пиршество тучные мухи.
По пути к реке он выбросит кости бродячим собакам. Положив в пестерь1
чашки и ложки, он начал спуск с горы, чтобы там - внизу, на реке вымыть
посуду. Стражники обычно ели позднее, посуду мыли сами, но кроме того,
они   должны будут отправиться на ночной лов рыбы,- здесь был такой
порядок. На следующий день уже другая пара стражников занимается
ночной рыбалкой. Такое правило среди казаков завёл Киса Кованый -
пятидесятник, командующий полусотней казаков.
    Примерно за двести метров от острога пятидесятник пятидесятник
узнал всадника: " Ерёма Кизелбаш - человек Строганова". Через несколько
1Пестерь - холщовая сумка.



мгновений наездник спешился возле костра, привязав лошадь за сук
большого бревна, отложив в сторону пищаль и подошёл к казакам, молвив:
"Мир Вашему дому!"- направился к Кованому. Казаки вразнобой ответили:
"С миром принимаем!"
     - Грамота тебе, Кованый, от Строганова,- доставая из-за пазухи бумажную
трубку, сообщил Ерёма Кизелбаш.
     - Давай.- Без церемоний принял послание Строганова, внимательно
осмотрев сургучную печать,- вроде бы евонная - Строгановская печатка...
Звонарь придёт - прочтёт ...
    Протирая чашки речным песком, Афоня - чисто по-детски любовался иг-
рой мелких рыбёшок в реке, на отмели. Он не думал, что данное послание
определит всю дальнейшую его жизнь...
    - Садись, Ерёма, к столу - похлебай ушицы,- распорядился пятидесятник,
- Барабаш с Вятичем сменят стражу,- им тоже надо ухи отведать!
    Строгановский гонец вымыл руки, вытер их о зипун, как все казаки,
отвязал от пояса на чугу1 ложку и сел к наполненной ухой чашке. Прежде
он посолил варево, попробовал и выразив одобрение казачьему блюду,
борясь с чувством голода, дождался стражников. Как только казаки - посе-
ленцы опустили свои ложки в уху, Ерёма Кизелбаш тоже приступил к тра-
пезе. Казаки молча, покручивая усы, теребя бороды, ждали, когда чело-
век Строганова насытится, дабы приступить к нему с расспросами  о
житии - бытии в Чусовских городках.
1Чуга - узкий кафтан с рукавами по локоть, на пуговицах. Н. Костомаров

   
 Казаки - стражники с гонцом наелись аж до отрыжки, блаженствуя,
развалились на скамье, оперевшись спиною на стол. Казаки - поселенцы
начали робко наседать на Ерёму с вопросами, но последний не стал перед
казаками держать речь, ответив просто и коротко: " Вначале прочтите
грамоту..."
    Томительное ожидание длилось недолго - подошёл Афоня, громыхая
чашками в холщовой сумке.
    - Чти, Звонарь,- протянул ему грамоту Киса Кованый. Молодой казак
развернул свёрнутую в трубку грамоту и начал тихо, с расстановкой
читать , но абсолютно невнятно для стоящих вплотную к нему казаков.
После прочтения текста он что - то на ухо сказал пятидесятнику. Киса
Кованый немного подумал над сказанным Афоней и строго предупредил
его: " Никому - ни слова!" - И уже для всех казаков - поселенцев громко
крикнул: " Завтра, с утра, казачий круг,- надо совет держать, думать будем,
а пока можно всем по домам..."
    Казаки - поселенцы не торопились расходиться и надоедали с расспро-
сами как посланцу Строганова - Кизелбашу, так и Афоне Титову.
   - Ох, казаки, ждут вас большие дела,- решил в незначительной части
удовлетворить любопытство казачьей массы Ерёма,- в Орёл - город
понаехало много разного люду: казаки со своими атаманами, литовины,
поляки и многих других беглых...
Грядёт поход за Камень: воевать будут Кучума!"
    Казаки после такого сообщения явно приуныли, ибо все они были, в
основном женатыми, жили семьями в своих избах, на землях, дарованных
Строгановым;  желания " воевать Кучума" у них не было.