Роза-Чинчинетта

Этот "шедвр" я посвистел племяннице Зофи-Соне.Ей сегодня 18.

Кобыла, штюте по-немецки, ожеребилась. Весь бауэрхоф рад. Перед работой заглядываем в станок к штюте и видим, как обсыхает, лёжа на соломе, новая жизнь. Особенно рада молодая хозяйка — это её жеребёнок. На третий день появления на свет этого чуда хозяйка выводит кобылу во двор на прогулку и следом выходит и жеребеночек — хозяйка ведет его между своими коленями. Ведь его еще шатает, но уже ему хочется бежать и даже подпрыгивать в кильватере своей мутер Лизхен.
Меня просят вымести потщательнее сенной сарай и расставить там столы. Вместе накрываем их бутылками и больше ничем. Ящики с питьём устанавливаем пирамидой в углу. Самый крепкий напиток — Альстер. В нём 2,7% алкоголя. В воротах установлены две высоченные газовые горелки для обогрева гостей в случае если пойдет дождь, и одна горелка гриль. На ней будут жарить колбаски. Килограммов пять их уже лежат возле грильницы. И я иду делать свою работу.

Мне нужно подмести все дворы этого бауэрхофа и вычистить карусель. Двор я мету электрической метлой и собираю мусор — солому в огромную тележку, в которую входит почти кубик прессованного сена. Каруселью называется прогулочная лошадиная площадка круглой формы. В центре её мотор вращающий лопасти с перегородками, а между лопастями помещают лошадей. Чтобы лошадки не застаивались, к лопастям подведено электричество — лениво шагающую конягу, бывает, так «дёрнет» током, что она делает прыжок и дальше уже не сбрасывает темпа. Рыси соответствует второе положение реостата. Мне, при уборке, достаточно совсем малой скорости. Электрометлой создаю из растолчённых яблок бурт возле стенки, а потом, широченной лопатой, загружаю в телегу эту мечту садовода. Остаётся прикатить тачку с песком и равномерно рассеять по всему проходу. Всё на сегодня. Файер абенд! Файер – огонь, абенд – вечер. Вместе получается конец рабочего дня. Даже если ты работал в ночную смену, на рассвете тебя порадуют этим странным словосочетанием – горящий вечер. Значит пора на хаузе. Домой, то есть.

   Все работающие на конюшне девушки и женщины носят сапоги для верховой езды и бриджи в обтяжку с леями. Леями, кто не знает, называются кожаные вставки в галифе кавалеристов. В таких щеголял Мкртчян играя роль отца Натальи Варлей в «Кавказской пленнице». Помните?
   Очень красивые штаны! Девушки это знают и на работу одевают только их. А надо бы законодательно заставить всех женщин пришивать леи к леггинсам. Лучше, чтобы красного цвета. Жаль не я директор.
   Три, иногда четыре, девочки заняты весь день тем, что выводят лошадок на свежий воздух, а потом, нарезвившихся, навалявшихся на траве, в грязи, в песке ведут в станок. Перед возвращением туда обязательная процедура мытья копыт тёплой водой и массаж щеткой. Работа жутко однообразная. Десять часов в день и ежедневная ходьба по двору туда-сюда. Восемьдесят четыре коня на этом конезаводе. С ума сойти можно. Однако штаны с леями, вероятно, да лошадь в поводу украшают и с работой можно смириться. Иногда, не часто, вижу одну другую девицу верхом. Тоже красиво!

   Я ношу обычные рабочие штаны с помочами и светоотражающими полосками поперёк. И   называюсь «мюльманн». Мусорный мужик. Дворник по-нашему. О леях только мечтаю. На должность дворника я поступал, не поглядев в словарь. Правда, по началу я грёб листья, а это, вроде как, относится к обязанностям садовода. А теперь мне доверяют выводить коней из станка на лужок. Лужков при конюшне много. Все они огорожены электроизгородями и нельзя забывать поворачивать выключатель перед воротами. Однажды я попробовал вкус конского электричества. Теперь не забываю то ощущение.
Я научился одевать коню попону и узду! Попону одевать не сложно, но страшно. Особенно заходить сзади … По двору ходит со сломанной ногой, на костылях Кристоф – молодой хозяин. Он был пнут конягой и теперь наглядное предостережение нам. У Андреаса, старшего конюха, я спросил – как часто его пинали лошади? Говорит, что в среднем, раз в год.
- А когда в последний раз?
- О, уже давно…
   Было это сразу после случая с Кристофом, когда тому сломала лошадка ногу, а третьего дня, состоялось!
   Ясмин, по-русски Жасмин, семнадцатилетняя конюхесса, чистила уши жеребцу, а Андреас, удерживал животное закруткой. Закрутка делается из веревочной петли на конце метровой палки. Петлю одевают на верхнюю губу скотине и крутят палку до тех пор, пока лошадиную морду не скривит в жуткую пародию. Андреас утверждает, что лошади не больно, а даже приятно. Сомневаюсь.
   Так вот удерживал он, удерживал, а Ясмин-Жасмин все чистила, а я, стоя рядом, расспрашивал про закрутку… Вдруг коняга шевельнулась и попыталась достать копытом мужское достоинство старшего конюха. И не был бы он старшим, если бы не его реакция. Копыто попало в живот, а потом попало владелице копыта.  Все низменное, что есть в русском конюхе, разом вселилось в этого добрейшего немца. Долго пинал в живот, и охаживал черенком вил по спине бедную скотину бережащий собственный низ живота Андреас.
   На завтра спросил я его, нет ли у него синяка, а так как мой вопрос по-немецки прозвучал как – живот у тебя синий? То он ответил, что нет, а вот ниже все что нужно синее. О чём он, я не понял. Нужно учить языки!

   День Рождения жеребенка, наречённой Розой Чинчинеттой, в разгаре. Машины въезжают одна за одной. Толпы детей и взрослых ходят бродят и суют носы во все щели. Всем всё можно. Детям выводят пару пони, и родители достают фотоаппараты уже по второму кругу. Первые фото были с Чинчинеттой.
   Кристоф, видя, что я фаейрабенднул, зовёт есть колбасу. Я, послушный кнехт – батрак. Иду и ем, и пью альстер. Пиво было бы уместнее. А про водочку молчу вообще…но родился же ребёнок и вокруг полно ребёнков. А папы все с рулями – поэтому пьём сладкую воду.
   Сегодня я чистил сёдла. Вначале протирал губкой с мылом, а потом натирал бальзамом. Подивился насколько сложна конструкция седла.  Множество ремней и само трёхслойное.  Кожа добротная. Ни одной пластмассовой детали. У одного седла стремена посеребрённые. Несмотря на чистоту в шорной, у каждого седла свой чехол и своё вешало.
   Роза с мамой Лизочкой гуляют на травке. Жалко смотреть как худ жеребёнок – одни рёбрышки! А ведь скоро под седло...