На грани безумия. Глава 4

 (Из книги "Всяк по-своему Бога славит")

Священник встретил Иванова радушно, словно и не прошло двенадцати лет с тех пор, как они виделись. Накрыли стол, пили чай с матушкиными бесподобными пирожками. Говорили о погоде, о ценах и нравах, и вдруг Иванов спросил о Сашке – не появлялся ли он тут?  Отец Александр благодушно  ответил:
- Да, заезжал с  месяц тому  назад. Он хотел дачу здесь купить. Я ему присоветовал деревеньку. 
Иванов занервничал:
- Что за деревенька? Расскажите  мне, как туда проехать?
Священник удивился:
- Да зачем Вам?
- А вот зачем!- Иванов положил на стол перед   о. Александром фото, на котором Анастасия была запечатлена в свой двенадцатый День рождения. Священник побледнел так, словно перед ним восстал из ада сам враг человеческий. Он поднял глаза на висящий на стене портрет прекрасной купчихи, потом снова взглянул на фото и сдавленно произнёс:
- У вас получилось! Это вы разрушили стену усыпальницы и потревожили прах усопшей Анастасии. Вы -  безумные грешники!
Иванов взмолился:
- Отец Александр, помогите! Я всё Вам расскажу, но позже.  Я подозреваю, что Сашка украл у меня  Анастасию. Может произойти непоправимое. Где эта деревня? Как туда добраться?
Священник несколько секунд  в немом ужасе смотрел на Иванова, потом резко встал со словами:
-Пойдём, я отвезу тебя туда.
            Они неслись  на старой «Волге» отца Александра  по разбитой дороге на пределе возможностей машины, а Иванову казалось, что они еле ползут. Они добирались до деревни около двух часов. За это время Иванов рассказал священнику историю появления  Анастасии на свет и о том, как он растил её один и как боится её потерять.
Деревенька казалась необитаемой. В избах не горел свет, и даже собаки  не лаяли. Отец Александр остановил машину возле самого большого дома, который был обнесён новым забором из профильного железа. Иванов подёргал ручку калитки, но она оказалась закрыта. Он стал судорожно оглядывать местность, пытаясь найти хоть что-то, что поможет ему перелезть  через забор. К своей  радости, у соседней избы Иванов заметил небольшую скамейку. Они с Отцом Александром выворотили её из земли и притащили к забору.
             Иванов перелез через забор и огляделся. У самого дома стоял Сашкин «Лексус», ни собаки, ни охраны видно не было.  Окна были закрыты ставнями, но сквозь щели пробивались лучики света. Иванов бросился к одному из окон и приник к щели. Он увидел богато обставленную комнату, посреди которой стоял деревянный стол с резными ножками. На нём в серебряных подсвечниках горели свечи. А возле стола в деревянном кресле сидел Сашка, угрюмый, небритый и очень пьяный. Перед ним  стояли пустые бутылки из-под коньяка и  тарелка,  вместо закуски  набитая окурками.
               Иванов,  не помня себя, заколотил кулаками в ставни. Послышался звук отодвигаемого кресла и тяжёлые шаги по направлению к окну. Ставни распахнулись, едва не разбив Иванову голову, и в лоб ему уперлось холодное дуло пистолета.
- Опа, Геша, а я ведь чуть курок не спустил! – заплетающимся языком произнёс приятель.- Что ты тут делаешь?
-Где Анастасия?- закричал Иванов, не обращая внимания на упирающийся ему в лоб ствол.- Что ты с ней сделал?
-Как где?- сильно удивился Сашка. – Я не знаю.
-Ты врёшь, гад! Отдай её мне! Ведь она ещё  ребёнок! Глубоко несчастный по нашей вине ребёнок! – задыхаясь, вопил  Иванов, забираясь в окно. Движимый одним лишь желанием – вцепиться приятелю в горло, он забыл об отце Александре, о том, что Сашка вооружён.
-Геша, тих-ха!- рявкнул Сашка. Схватив приятеля за шиворот, он помог ему влезть в комнату.- Объясни, в чём дело?
По его реакции Иванов понял, что Сашка к исчезновению Анастасии отношения не имеет. Он сразу сник, опустился на стул, сказал глухим голосом:
- Настя пропала. А ты что здесь делаешь?
Сашка сунул пистолет в карман, нетвёрдой походкой тоже направился к столу и плюхнулся в своё кресло.
- Задницу свою я тут спасаю, - мрачно усмехнулся он, - и справляю поминки по бизнесу. Наехали на меня очень серьёзные ребята, прессовали несколько дней и заставили подписать кой-какие  бумаги.
В это время с улицы раздался громкий стук в калитку. Сашка сунул руку в карман и насторожённо глянул на Иванова:
- Это ещё кто?
- Дядюшка твой, он сюда меня привёз, пойду,  открою, - спохватился Иванов.
 
         Приятели  вернулись в Москву вместе, подавленные обрушившимися на них проблемами. В почтовом ящике Иванова дожидалось приглашение посетить полицейский участок, и он, не заходя домой, поехал туда в надежде, что Анастасию нашли. Её действительно нашли, следователь дал Иванову адрес больницы, в которой она находилась. Он сообщил также, что Анастасия была обнаружена во время спецоперации по захвату   наркопритона. Перед тем как её отправили в реанимацию, она назвала адрес Иванова, умоляя сообщить ему о её местонахождении.
            Наркопритон? У Иванова начало  болеть сердце от мысли, что он проворонил момент, когда Настя заинтересовалась наркотиками. Как такое может быть? Он лихорадочно соображал об этом по пути в больницу. Нет, никаких признаков увлечения девочки дурью не было. Тогда что? Ответ на свой вопрос он получил от Насти.
         Войдя в палату реанимации, он чуть не заплакал от горя, увидев, как изменилась его Лисичка. Никто никогда не поверит ему, что Насте всего двенадцать лет: с больничной    кровати на него смотрела молодая женщина с измученным, но всё ещё необыкновенно прекрасным лицом и глазами испуганного до невозможности ребенка. Иванов опустился на колени у кровати Анастасии, прижался губами к её бледной, покрытой синяками и шрамами руке, волевым усилием сдержал рвущиеся из груди рыдания. Справившись с эмоциями, посмотрел в изумрудные глаза, спросил ласково:
- Где ты была, Лисичка? Я чуть не умер без тебя.
По щеке Насти покатилась слеза. Она прошептала:
- Я не нарочно. Я возвращалась из школы и увидела возле нашего дома маму. Она очень плохо выглядела, оборванная какая-то, больная. Мама стала просить меня о помощи, сказала, что умрёт, если я не помогу ей. Она повела меня к себе домой. Там поджидали два парня, которым мама отдала меня со словами: «Вот вам моя плата. Делайте с ней, что хотите, но пока мы обе живы, вы мне должны дозу». Если б ты знал, что они творили со мной!
 Настя забилась в рыданиях, подключенные к ней аппараты тревожно запищали. В палату вбежала медсестра со шприцем, стала выгонять Иванова:
-  Уходите, Вы же видите, как ей плохо!
           Иванов  вышел в коридор, испытывая невыносимую боль в груди. Он бросился искать лечащего врача Насти. Им оказался среднего возраста и чеховского обличия человек. Иванов, не помня себя от горя, стал объяснять доктору, что Настя – клон с синдромом овцы Долли, ей нужно лечение стволовыми  клетками в научно-исследовательском институте. Доктор сквозь очки  сочувственно смотрел на Иванова, пока тот рассказывал ему историю Настиного появления на свет, а когда тот в исступлении начал стучать по столу кулаком, требуя немедленной отправки Анастасии в НИИ генетики,  доктор  позвал медсестру, велел дать Иванову успокоительное и вызвал психиатрическую помощь. Приехавшие по вызову медицинские братья профессионально, быстро и без лишнего шума спеленали Иванова в смирительную рубашку и увезли в психиатрическую лечебницу. Там его напичкали транквилизаторами, и Иванов отключился от действительности на  двое суток. Когда он пришёл в себя, всё было кончено -  Анастасия умерла. Лечащий врач объяснил её смерть передозировкой наркотиков.

         Иванова отпустили из лечебницы в связи со смертью падчерицы. Он позвонил отцу Александру, попросил его приехать на похороны и  отпеть малолетнюю мученицу, так и не узнавшую тайну своего появления на свет. На поминках, которые справляли по ней трое из знавших Анастасию людей (Иванов, Сашка и отец Александр), священник спросил приятелей, зачем они это сделали – клонировали человека, пойдя против законов,  человеческого и Божьего?

- Я узнать хотел: тварь я дрожащая, или право имею. Читали у Достоевского в «Преступлении и наказании»? Только Раскольников убил, а я создал, - с вызовом ответил Иванов.
Отец Александр покачал головой, сказал негромко:
- Это ты Богом себя возомнил?  А что же тебе помешало родить свое дитя, создав семью, как Богом завещано?
- Славы я хотел, ибо только она  делает человека бессмертным. Миллиарды человеческих особей уходят в никуда, становясь навозом. И только немногие продолжают жить в умах и сердцах людей, потому что прославили свое имя. И неважно, чем – подвигом или злодейством. Гитлер уничтожил миллионы людей, мать Тереза спасла тысячи, а помнят и восхищаются ими обоими.
Священник нахмурился:
- Да, это точка зрения атеиста, которую я не разделяю.
Иванов продолжил, уставившись неподвижным взглядом в стоящий перед ним стакан:
- Вы утверждаете, что нет ничего вечного на земле. И, тем не менее, существуют так называемые вечные ценности - свобода, истина, красота, справедливость, добро и польза. Но у меня есть сомнения насчет красоты. В юности я поверил  Достоевскому, прочитав его роман «Идиот», в котором писатель утверждает, что мир спасёт красота. Мне 40 лет, я сумел вернуть к жизни самую красивую женщину из всех, кого знал в этом мире. Но я так и не смог понять, почему Достоевский это сказал. Кого спасла его Настасья Филипповна безумной своей красотой?  Кого спасла моя  Анастасия?
Отец Александр, вздохнув, сказал негромко:
-Читал и я книги Фёдора Михайловича. И «Идиота» читал. Не о физической красоте он речь ведет. Только красота духовная может спасти мир, телесная же красота лишь растлевает его. Разве ты не стал внутренне лучше, полюбив всей душой своё детище?
          Иванов в ответ только всхлипнул, и из глаз его потекли светлые ручейки, а Сашка вдруг вскочил, опрокинув стул, и прошипел, злобно сузив глаза:
- Ишь, развели тут философию! А кто вернёт мне мои деньги?
Иванов посмотрел на него долгим взглядом, потом спросил:
- А разве ты не получил свою компенсацию там, в усыпальнице?
Отец Александр приподнялся на стуле, словно хотел схватить племянника за руку, но Сашка пнул ногой стоящий у него на пути табурет и молча выбежал из квартиры.
Иванов тяжело вздохнул и печально сказал:
- Ну, вот, теперь я потерял всё: любимую девочку, друга и дело всей моей жизни. Зачем дальше жить?
Отец Александр, помолчав, ответил ему:
- Один святой человек - Паисий Святогорец - сказал: «Если у человека есть благословение Божие, то это великое дело. Это настоящее богатство! То, что благословенно, – стоит и не разрушается. То, что не имеет благословения, не держится». Так оно и есть. Ты сам в этом убедился. Но  унывать  не  надо! Уныние – грех! Тебе надо жизнь свою крепко обдумать и начать с чистого листа.
Иванов чуть не взмолился:
- Тошно мне тут, отец Александр! Уехал бы куда-нибудь, да некуда: родных у меня нет, друзей тоже.
Священник усмехнулся в бороду:
- Да ведь от себя никуда не убежишь! Послушай-ко, Геннадий, есть у нас на Вологодчине мужской монастырь. Насельников в нём мало, а работы много. Поезжай туда, я за тебя игумену словечко замолвлю. Трудами душу вылечишь, а в общении с людьми духовными, глядишь, и путь новый в жизни найдёшь.

                ***
 
         Рано утром Иванов покидал Москву. Глядя в окно автобуса на то, как серый рассвет разливается по улицам  родного, но совершенно равнодушного к нему города,  он думал:  «Почему так много несчастных людей?  Что надо человеку для счастья?» И вспомнилось пушкинское:

На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля —
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег.

         Иванов вздохнул, закрыл глаза и, устроившись поудобнее на сиденье, задремал под мерный гул двигателя и негромкие разговоры пассажиров. Ему снилась прекрасная Анастасия, быстро и легко поднимающаяся на зелёный холм с опустившимся на его вершину белоснежным облаком. Она изредка оборачивалась и манила его рукой, а он никак не мог догнать её. И сердце Иванова больно сжималось от мысли, что он никогда больше её не увидит. 

Март 2015г.