Висячие сады Амитис

За окном привычно загремело, завизжало, загрохотало.

Стройка меня давно не трогает, за четырнадцать лет можно смириться с чем угодно. Я укуталась в любимую шаль, взяла чашечку с кофе, поискала сигареты и вышла на балкон.

На крыше будущего торгово-развлекательно центра суетились рабочие, во дворе выгружали стройматериалы. Надеюсь, уже летом под наши окна вернутся покой и тишина. Насколько возможно в современном мире, конечно.

Давным-давно на этом месте рос кедровник, царила та самая, почти нереальная теперь тишина. Но город расширял границы и всё глубже врезался в тайгу. Пейзаж заполнялся бетоном, стеклом, кирпичом. И только этот клочок земли, очерченный серым строительным забором, был каким-то невезучим.

Сначала всё шло хорошо. Участок принадлежал хозяевам продуктового магазинчика, и в будущем рядом должен был построиться магазин побольше. Мне нравился этот домик в стиле альпийского шале – аккуратный, беленький, с красной металлочерепичной крышей. Но главное – хозяева посадили рядом три берёзы, те с трудом, но на привозном песке прижились и радовали глаз. В то время они были единственным изумрудным пятном в новостройках. Вокруг – только асфальт и песок, ни травинки. Всё совсем не так, как в одном южном городе, по которому я много лет скучаю.

Однажды ночью магазин-шале ограбили. Хозяевам так и не удалось выкарабкаться из неприятностей, они были приезжими, и вскоре даже на съёмное жильё у них не осталось средств. За забором поставили вагончик и деревенский домик-туалет. Других признаков цивилизации на пустыре так и не появилось. Глава семьи пытался подрабатывать извозом, даже пригнал откуда-то старый помятый автобус. Только и это не помогло. С приходом зимы уехали жена с детьми, а к весне окончательно сломался ПАЗик. Всё было брошено, жизнь на пятачке замерла.

В автобус забирались мальчишки, пока не добили камнями последние окна. Когда бить стало нечего, начались эксперименты с огнём, и жителям надоело звонить в пожарку.

Потом и скелет автобуса исчез. Про дорогую пустующую землю городские власти, кажется, забыли. А местным жителям забыть про неё не удавалось. Несколько раз ближайшие дома обходил с вопросами участковый – на огороженной территории шанхая частенько случались криминальные происшествия. Да ещё и любоваться на это уродство – удовольствие сомнительное. Мы живём на восьмом этаже, и такой ландшафт хоть немножко, но всё же отравлял жизнь.

Время шло. Наконец, мы увидели нового хозяина. Толстый дядечка в костюме оценивал свои владения, подчинённые что-то записывали. Я обрадовалась – вскоре начались работы по расчистке территории. И так же внезапно остановились. Через год уже другие товарищи в костюмах раздавали указания, но и тогда эта затея ничем путным не закончилась. Вокруг росли новые дома, появились первые зелёные газоны и живые изгороди из шиповника, а у нас сохранялась какая-то странная стабильность – я всё так же любила пить кофе на балконе, и всё так же мне не хотелось смотреть вниз.

Всё опять сдвинулось с мёртвой точки ещё через пару лет. В ветшающем шале открылся цветочный магазин, и за соседний кусочек земли взялись серьёзно. Территория энергично готовилась к переменам, вдоль забора вырос городок из вагончиков. В день, когда заработала сваебойка, я сильно температурила, и грохот мог бы любого больного добить, но не меня – я мужественно терпела.

Сваи были забиты, и даже собран башенный кран. Его кабина оказалась на уровне нашего балкона. Начиналось самое интересное – любим мы наблюдать, как работают другие.

Увы. Стройплощадка вдруг опять опустела, и только одинокий сторож-гастрабайтер иногда от скуки забирался на кран и тоскливо наблюдал из кабины за жизнью. А я – за ним. Потом исчез и сторож.

Теперь этот бег по кругу кто-то, кажется, решил остановить.

Когда разобрали и вывезли ржавеющий кран, я даже чуть-чуть расстроилась, привыкла к нему, наверное. Когда срезали старые сваи и заменили забор на более добротный, я только пожала плечами. Когда снесли маленькое шале, стало почти грустно. А когда спилили выросшие за эти годы берёзы...  Чтобы опять всё забросить?!

Как ни странно, никто стройку больше не бросал, и всё вот-вот закончится. Скоро снимут защитную плёнку с сайдинга, заасфальтируют остатки территории. Многолетняя история благополучно дойдёт до финала. И разрешится последний маленький вопрос: что же появится на крыше?

Муж первым обратил внимание на слишком высокие бортики и особо тщательные работы по герметизации. Он вдруг решил, что здесь появится бассейн! Я не поверила – в нашем климате такая роскошь будет работать от силы один месяц в году.

Тогда – каток! Я подозрительно посмотрела вниз – да, возможно. В нашем климате... Но что-то он больно радуется – коньки не любит, а вот фигуристок... кто его знает? И теперь пить кофе на балконе полюбит и он? 

– Знаешь, что здесь будет? – я решила чуть-чуть охладить мужнин энтузиазм. – Висячие сады Амитис.

– Это ещё кто?

– Слышал ведь об одном из чудес света – садах Семирамиды? На самом деле с названием когда-то ошиблись, вовсе не Семирамида придумала те сады. А вавилонский царь для любимой жены Амитис. Она была мидийской принцессой, выросла среди гор, лесов и водопадов, очень скучала в жаркой пустыне и чахла на глазах. И тогда царь приказал построить прекрасный тропический сад, чтобы он напоминал Амитис родину. А цветы и деревья располагались ярусами, вот и казались сады висящими в воздухе.

 – Да знаю я про висячие сады. Только мы здесь при чём? Мы же не в Вавилоне. И не в пустыне.

– Мегаполис – тоже пустыня. Помнишь, на местном канале обсуждали идею вертикального озеленения города? – такие разговоры, и правда, шли, хоть и затихли быстро, слишком дорогим оказалось для севера это удовольствие. Но я не сдавалась: – Наверное, наш мэр перешёл, наконец, к делу. Это сейчас во всём мире практикуют, очень красиво.

Муж с сомнением посмотрел на крышу и, заскучав, покинул балкон. Я тоже вздохнула – жаль, что владелец нового торгового центра – не мой муж. А то бы никуда он не делся и построил бы для меня висячий сад. Вместо спиленных берёз.