11. Конец полугодия

Конец полугодия.

Идёт декабрь. Уже средина. Вернувшаяся к нам Анька так чувствовала себя виноватой, что была готова на всё. Помня, какая поза мне нравится, она даже не заикалась о том, чтобы принять другую. И в учёбе просто переменилась. Похоже, она перестала больше думать о сексе, чем об учёбе. Голова у неё очень умная. Пока Таня соображает что-то, Анька семь вариантов успевает перепробовать. В декабре мы только по три сеанса в день стали делать. Утром и после школы, как и прежде, и вечером у стола. Почему-то у стола девчонки никак не хотели забрасывать. Они легко отказались от остальных, а эту позу – ни в какую! У меня, особенно в первые дни, от неё очень ноги уставали. Теперь, вроде, привыкать стал.
Мы идём из школы. Вокруг настоящие сугробы. Пусть и не очень глубокие, но настоящие. Эти до весны не растают. От школы по парку широкая тропинка натоптанная, верховая. А по парку от входа до клумбы расчищена коммунальщиками. Ещё в коттеджном посёлке у крутых стали ставить вышку сотовой связи. Значит, скоро и у нас телефоны заработают. Папа обещал привезти корейский с Дальнего Востока.
Народа на дороге не много. Девчонки теперь в любое время ходят со мной по городу. Правда, и Рыжий затих. По расчищенной дорожке в нашу сторону идёт мама Тани. Увидев её, Таня как-то сжалась. Танину маму легкой трусцой догоняет спортсмен в тёплом тренировочном костюме и вязанной шапочке. Обычное явление. Догнав женщину, парень сдёргивает с её плеча сумочку и переходит на спринт. У меня сработала реакция. Я отталкиваю девчонок и мчусь наперерез. От клумбы в разные стороны уходит ещё несколько тропинок. Если не успею, парня будет не догнать. Мы сталкиваемся в последний момент. Я успеваю сунуть под него ногу. Не очень удачно, но он летит кубарем. Подбегаю к нему, но он, похоже, сильный. Он пытается сбить меня с ног. Мгновенно вспоминаются все приёмы самбо. С трудом, но подминаю его под себя. Отвлекаюсь на сумочку, отбросив её в сторону танинной мамы. Парень оказывается на верху. Он пытается вырваться. Я пытаюсь удержать. Аня набирает что-то на телефоне. Борьба идёт с переменным успехом. Мне удаётся не дать парню сбежать, но он за счёт своей силы побеждает меня. Появляется милицейская машина.
Нас везут в отделение. Танина мама с нами. Тани и Ани нет. Меня собираются допрашивать, но танина мама протестует – я ещё не совершеннолетний. Звонят в школу. Там говорят, что учитель уже вышел. Удивляются, что кто-то сообщил. Появляются мои девчонки и какая-то незнакомая учительница. Она показалась очень красивой, с восточным лицом. Узбечка, наверно. Меня допрашивают. Сверяют протоколы остальных допрошенных. Танина мама пересчитывает деньги. Много денег. Объясняет: получила зарплату, премию и тринадцатую зарплату. К Новому году дали. А этот чуть не украл! Деньги хотели забрать, как вещественное доказательство, но женщина категорически воспротивилась.
Прошёл день. Мы уже прошли постельные сцены, пообедали и сели за уроки. Наблюдение за входом уже никто не вёл. Вдруг звонок. Должна была приехать мама, но она сама дверь открывает. Заходит танина мама с огромным тортом. Это она в благодарность за спасение зарплаты принесла. Мы буквально десяток минут назад закончили обед. Пришлось угощать её чаем. Потом она посидела, наблюдая за нашими занятиями. Выбрав момент, когда была передышка, попросила проводить её до двери. Только она ушла, как пришла мама. Может быть, они даже встретились, но друг друга не знали.
Когда мы сильно уставали, девчонки делали повтор упражнений тренировки, чтобы «разогнать кровь». Как раз Аня, переодевшись в купальник, сложилась в кольцо. Они увидели друг друга и замерли. Мама в изумлении, Анька в испуге.
-- Что это вы?
-- Да перерыв в занятиях сделали.
-- И что за перерыв такой? Голая-то почему?
-- Это гимнастический костюм. А Аня как раз отрабатывает эту фигуру.
-- А Таня?
-- Она у нас танцор. Бальными танцами занимается.
-- Только ты драться учишься!
-- Он не драться учится, а защищаться. Видели бы Вы, как он мамины деньги спасал. Парень раза в два выше, да ещё спортсмен какой-то. А Коля его один победил.
-- Не я. Милиция.
-- Не скромничай! Вам моя мама не рассказывала?
-- Я её не знаю.
-- Она только что вышла. Может, Вы даже встретились. Тортом нас угощала. Вкусный! Чай будете?
Сами мы чай пить не стали. Мама ушла довольной.
Уже скоро два месяца со дня наших встреч, а никто из взрослых не догадывается, что мы учимся не только наукам.
К концу четверти у моих девчонок не стало в дневнике появляться троек. Кажется, не будет их и в табеле за вторую четверть. У меня есть ещё, но девчонки пообещали, что выведут. Они, пожалуй, своего добьются.
Кстати, они довольно заметно переменились. Первое время я опасался их «залёта», а после месячных как-то успокоился. Теперь мы днём жили, как семейные люди. Постельные сцены стали простой обыденностью, самим собой разумеющимся. У девчонок уже не стало того любопытства, которое было в начале. И разговоров об ЭТОМ не стала вести даже Аня. Мы привыкаем. Таня уже не кричит, хотя чувствую, что переносит с крайним напряжением. С Аней мы приспособились так, что она постоянно стала кончать два раза. Ни зависти, ни обид у них друг к другу не стало. Если бы девчонки не уходили вечером по домам, то можно было бы считать, что это мои жёны. Обе. Всё остальное время они проводили у меня или со мной.
Изменились они и внешне. Обе слегка округлились, стали более женственными, менее игристыми. В разговорах появилась какая-то женственность, меньше стало детских рассуждений, больше более взрослых. Кто-то из них послушал разговор родителей после собрания. (Скорее всего, Таня). Классная выразила надежду, что их переходный возраст не будет столь непредсказуем, как у других школьниц.
Таня кардинально сменила причёску. Это полностью изменило её лицо. Теперь она казалась не менее красивой, чем Аня. Зато прибавилась женственность, округлость в движениях, очаровательность. Сменила она и стиль одежды. Если прежде подстраивалась под стиль Ани, то теперь, наоборот, стала подчёркивать свои особенности. Она как бы выпрямилась, меньше стала сутулиться, от чего груди стали казаться заметно крупнее (вот, наверно, Рыжий с ума сходит!). Таня стала носить более длинные платья, что ещё больше подчеркнуло красоту её ног. Кроме того, это ещё больше выделило размеры её задницы. Не раз замечал завистливые взгляды на фигурку Тани со стороны не только её одноклассниц, но и других, более взрослых девчонок.
Очень изменился взгляд Тани. Она ни в разговоре, ни в дороге не смотрела на мальчишек и мужчин. Бросит взгляд, как бы оценивая, не помешают ли ей пройти, это всё, чему мужчины удостаивались с её стороны. Если предстоял разговор, то взгляд девчонки всегда был за спину собеседника. Для Тани мужчины стали какими-то бесплотными, эфемерными. В разговорах её с подружками стало совсем мало детского, пустого. Она и без того была достаточно серьёзной, а теперь стала очень прагматичной, можно сказать, слишком прагматичной. Девчонка уходила от компаний, где велись разговоры о сексе или чём-то подобном. Даже в нашей компании она перестала говорить в дни открытого обсуждения, которые ввела в начале нашей «дружбы» Аня.
Изменилась и Аня. Она тоже изменила причёску. Только за счёт этого её личико стало взрослее, жёстче. Заметно прибавила девчонка и в росте, и в полноте. Особенно это стало видно в бёдрах. Снаружи особой прибавки заметно не было, зато внутрь бёдра приросли. Теперь уже моя ладонь не смогла бы пройти, не задевая их. Это сказалось и на внешнем виде. Если прежде ножки девчонки казались чуть Х-образными, то теперь стали прямыми. Но у Ани они не стали настолько фигуристыми, как у Тани. И мышцы бёдер, и мышцы икр не очень заметно выделялись. Тоненькое тело Ани ещё прогнулось, от чего стало казаться, что у неё вырос живот. Но глядя на неё в спортзале видишь, что линия её животика параллельна линии поясницы, хоть и изогнута.
Аня в общении вела себя очень отлично от Тани. Ей были интересны любые разговоры про секс и подобное. После «свидания» её с Рыжим по школе пролетел слух об этой близости. Но как-то скоро он и затих. Хотя все, кому это было интересно, знали, что Анька «попробовала». В разговоре с мальчишками Аня по-змеиному смотрела прямо в глаза, что чаще всего у них вызывало оторопь. Анька не стеснялась смотреть на любого пацана ниже пояса. Иногда мальчишки пристают к девчонкам поиграться. Анька, не стесняясь, шлёпнула одного из приставал ладошкой в пах, после чего к ней никто не стал приближаться.
Одежда Ани стала даже более вызывающей, чем была прежде. Юбочка почти не прикрывала задницу. Даже мне, каждый день видевшему её голой, порой хотелось заглянуть ниже подола. Что уж говорить о её одноклассниках? Как-то Таня рассказала мне, что мальчишка с парты позади них засунул под шнурки зеркальце, чтобы посмотреть на Аньку снизу. Мне кажется, девчонка немного комплексовала, что у неё маловата грудь. Как бы она не выгибала грудную клетку, её титечки всё равно маячили слабо.
Очень изменились девчонки и в постели. Таня шла туда, будто нехотя. Анька же летела каждый раз, словно боялась опоздать. В постели Таня как будто делала ответственную работу, выполняла её старательно и настойчиво. Анька же каждый раз экспериментировала. С Таней у нас всё получалось одновременно и каждый раз одинаково сильно. С Анькой всё случалось по-разному. Если бы можно было придумать какую-то позу, которой она ещё не проверила, то девчонка проела бы все мозги, но заставила бы меня её использовать. Зато теперь и с Анькой теперь мы соединялись как с Таней. То ли она выросла, то ли так растянулись её ткани. Но теперь мы не застревали на половине пути. Если бы не разнообразие Аньки, то, скорее всего, мне с Таней стало бы уже скучно. А Тане нравилось однообразие. Как бы нехотя она ни шла в спальню, за всё это время ни разу не пропустила ни одного посещения. Скорее всего, эта неохотность была показной.
Самое интересное, что за эти два месяца я привык к девчонкам, к постельному графику, к регулярному сексу. Иногда казалось, что мне его лишка. Но стоило пропустить одно из посещений, как чувствовался какой-то непонятный дискомфорт. Наверно, что-то подобное было и у девчонок. Как бы мне порой ни хотелось затащить кого-нибудь из них в постель вне графика, я себе этого не допускал, зато всегда соглашался, когда инициатива шла от них. Теперь привык к тому, что мои девчонки не «залетят» и даже как-то не задумывался об этом. Мы просто удовлетворяли похотные потребности друг друга. Правильно это было или нет, стоило ли прекратить эти случки ни у кого из нас даже мысли не возникало. Только иногда казалось, что у Тани ко мне несколько более нежное отношение, чем только похоть.
И так, кончалась вторая четверть. Четверть нашей «семейной» жизни втроём. Мы привыкли друг к другу. Все трое были уверены, что так пройдёт весь учебный год. О будущем никто не задумывался, не задумывались мы и о том, что что-то может измениться.