Испания - Волга - Каспий. Путевые заметки - 3

На снимке из космоса: центральная и северная часть Каспия.



      Выходили из нижнего шлюза Городецкого гидроузла очень осторожно, поскольку наша осадка для этого района Волги была предельной. Если дать машинам больше оборотов, то винты могут забирать воду из-под днища и судно просто сядет на порог шлюза.  Поскольку Чебоксарская ГЭС по разным причинам работает на пониженном уровне, то участок Волги от Городца до Нижнего Новгорода для судна с нашей осадкой трудно проходим. Осторожно выходим из подходнОго канала Городца и перекат за перекатом остаются у нас за кормой. Вот по правому борту совсем рядом кварталы города бумажников Балахны и трубы Балахнинского бумкобината. Один из моих однокашников по Горьковскому речному училищу был из этой самой Балахны, а теперь он капитан 4-х палубного “пассажира” с красивым названием ”Леонид Соболев” и возит туристов от Астрахани до Ленинграда.

      Ещё несколько перекатов и справа надвигаются жилые массивы города Нижний Новгород и его знаменитое Красное Сормово – известный судостроительный завод, на стапелях которого дана жизнь нашей “Волге”. Когда-то Сормово был просто обычным рабочим посёлком, где жили те, кто работал на местном судостроительном заводе. По его улицам  когда-то шла первая демонстрация бастующих рабочих во главе с Павлом Власовым. Этот герой Максима Горького теперь забыт как и его роман “Мать”, который в своё время был обязателен для изучения в школе.

      Сормово осталось за кормой, а мы идём вдоль причалов знаменитой Стрелки, где встречаются воды Волги и Оки. И вспоминается старая песня с простеньким названием “Сормовская лирическая”. В ней звучат берущие за душу слова: “Ах, летние ночки, буксиров гудочки...". Сегодня паровых судов на Волге нет, как нет и "гудочков", а дизельные суда  заявляют о себе звуками тифона.   

      Мерный гул главных двигателей сопровождает наше движение. Завтра вечером  должны миновать Казань, ещё через день Самару и так день за днём будем проходить основные большие города. Увеличивается глубина фарватера - это сказывается подпор Чебоксарской плотины. Образовавшиеся водохранилища многое изменили на Волге. Традиционные на реке бакены с керосиновыми фонарями заменили металлическими буями с аккумуляторными батареями. Всё переведёно на автоматическое управление их работой. Исчезли на Волге бакенщики, которые следили каждый за своей группой перекатов, делали замеры уровня воды и на специальной мачте поднимали условные  фигуры, обозначавшие  наименьшую глубину и ширину лимитирующего переката. Жил бакенщик со своей семьёй в специальном казённом домике, который стоял на видном месте и имел телефонную связь со своим начальством. Кроме того, бакенщик своевременно зажигал керосиновые фонари на бакенах своего участка. А транспорт у него - обычная весельная лодка. Вот, например, к перекату буксир подводит плот и течение может навалить его на один из бакенов, ограждающих перекат. Бакенщик садится в свою лодку и на вёслах торопится к идущему плотоводу, чтобы успеть снять тот бакен, а когда плот пройдёт, то поставить его вновь на старое место. 

      В прошлом осталась торговля, которую вели жители прибрежных деревень с проходящими пароходами. Кстати, для безопасности подходили только к пароходам, идущим против течения. Вот, скажем, шлёпая по воде плицами колёс идёт против течения буксир и ведёт за собой баржи. На живописном берегу уютно раскинулось село. Буксир подаёт условный гудок, мол,  давайте товар. На лодке его встречает кто-нибудь из местных жителей, приготовив для продажи свежее или топлёное молоко, творог, яйца и другие продукты. Буксир сбавляет ход, чтобы принять лодку с торговцами. Но, что интересно, капитан буксира не останавливает машину, обеспечивая тем самым управляемость состава. Торговец подводит лодку к носовой части парохода перед работающими колёсами. Подойти к пароходу позади колёс нельзя, поскольку колесо, вращаясь, поднимает крутые волны, которые непрерывной чередой идут вдоль корпуса и не позволяют принять лодку к кормовой части. Работающие колёса с шумом ударяют плицами по воде, поторапливая быстрее подать конец и закрепиться у борта буксира. Но бывали случаи, когда этот конец обрывался и лодка попадала под вращающееся колесо, а лодочник с помощником спасались, цепляясь за кронштейны, которые держат на себе надстройку с жилыми помещениями. Сегодня лодка причалила к борту без происшествий и незамедлительно следует операция "деньги-товар". Продажа завершается, купец-молодец отталкивается от борта буксира и быстро отводит лодку на простор реки. В своё время лично наблюдал такую операцию. Со временем торговля прекратилась и закончили своё существование  буксиры-колёсники.

хххх

      Тем временем прошли Казань и Куйбышевское водохранилище. Когда-то гордились размерами этого новоявленного моря, не задумываясь о величине затопленных земель, сравнимых с размерами небольшого европейского государства. Не возникало сожаления по ушедшим под воду множеству сёл и погостов. А ведь это были могилы чьих-то предков.

      Остались позади шлюзы плотины Куйбышевской ГЭС. Идём имея на правом борту знаменитые горы Жигули, густо заросшие лесом. По левому борту остаются кварталы Куйбышева. Ещё не пришло время, когда ему вернут историческое название Самара. Меняются вахты,  привычная жизнь. Проходим Самарскую луку, о существовании которой большинство из нас, окончив школу, успешно забывает. Справа высокий пустынный берег и под ним  небольшой дебаркадер для судов местного пассажирского флота. На высоком холме, над  дебаркадером, в пустое небо смотрит большой деревянный крест, а чуть пониже его – каменный склеп. Насколько это правда я не знаю, говорят, что перед самой революцией сюда приезжал какой-то заводчик и хотел купить участок земли. Ночевал он на пристани, а шкипер, соблазнившись большими деньгами, ночью убил его. Сестра заводчика в память о брате поставила этот дубовый крест и построила склеп, но есть ли там могила – не знаю.

      Волга трудится днём и ночью, а потому ночные вахты заполнены огнями встречных и попутных судов. Пройдены причалы нефтеперерабатывающих заводов Сызрани, купающийся в зелени яблоневых садов Хвалынск, шлюзы Балакова и дым из труб цементных заводов Вольска. Ранним утром проходим Саратов. Идём в пролёт нового автодорожного моста, соединяющий Саратов с городом Энгельс. Этот район с городами Марксштадт и Энгельс много лет был родиной для приволжских немцев, живших здесь со времён Екатерины Великой. В июне 1941 года они в одночасье были вывезены в Казахстан. Власти опасались возникновения пятой колонны в тяжёлые дни войны. Как их за это судить? Лишь после войны приволжские немцы частично смогли вернуться в эти края. Проходим пассажирские причалы и я вспоминаю, как много лет назад на пассажирском теплоходе “Парижская коммуна” мы, 17-ти летние практиканты,  вместе с командой грузили с баржи “Святогор” 150 тонн муки в стандартных 65 кг мешках и как потом смывали с себя тонкий слой теста, обильно покрывавший наши тела.

      Пройден Саратовский железнодорожный мост и нас встречают широкие разливы Волги. Судовой ход проходит мимо вновь образованных островов, густо заросших кустарником.  Поворот следует за поворотом, а Саратов давно исчез за островами. Но вот, наконец, в очередной раз меняем свой курс и все изгибы судового хода остаются позади, а далее пойдём, придерживаясь правого берега, почти до Волгоградских шлюзов.

      По правому борту тянутся бесконечные серые, однообразные горы. Они смотрятся довольно скучно, круто обрываясь в воду. Никакой растительности, кроме выгоревшей на солнце травы. Лишь иногда в складке двух возвышенностей можно увидеть несколько чахлых деревьев. Единственное, что обращает на себя внимание это горы Столбичи, которые соответственно своему названию столбами стоят сплошной стеной на довольно большом участке, величаво вырастая из воды. Рядом с ними невзрачно выглядит утёс Степана Разина. Да-да, тот самый, из нашей народной песни:
"Есть на Волге утёс, диким мохом оброс
 Он с вершины до самого края..."
На самом деле никакого утёса нет, а это обычный невысокий холм, который теряется на фоне Столбичей. Не знаю, как он мог выглядеть в те песенные времена, но сейчас картина утёса не впечатляет. А жара преследует нас и команда в свободное время загорает, чтобы цветом кожи отметить своё присутствие на юге.

      Последние шлюзы на пути в южную сторону. Идём вдоль раскинувшегося на правом берегу Волги красивого солнечного города с безликим названием Волгоград. Постепенно уходят из памяти молодого поколения его прежние имена Царицын и Сталинград. Речной участок Нижней Волги встречает нас первыми перекатами. До Астрахани остаётся 480 километров и их надо пройти без происшествий. Опять за перекатом перекат, а носовой штевень “Волги” раздвигает воды, редко посещаемые  судами нашего пароходства. Проходим Красноармейск, где видна огромная арка первого шлюза Вого-Донского канала с художественной лепниной. Перед заходом в канал, на высоком обрывистом берегу Волги видим монументальный постамент. На том постаменте вначале стоял И.В.Сталин, делая шаг вперёд с непокрытой головой, в распахнутой солдатской шинели, держа свою фуражку в левой руке. Позже, по решению партии и правительства он уступил своё место  В.И.Ленину.

      Оставим в покое прежних вождей и перекатами и перевалами  поведём своего труженика вперёд, сквозь сгустившуюся черноту южной ночи. Она, ночь, приносит некоторую прохладу, которой мы очень рады, особенно вахта в машине и бедная повариха, которая проводит много времени в жаре камбуза, чтобы 4 раза в день накормить команду. Но служба идёт раз и навсегда заведённым порядком и вахта не дремлет, обеспечивая движение судна и спокойный сон своих товарищей.

хххх

      К концу дня должны подойти к Астрахани. По бортам тянутся низкие берега. Много зелени, а песчаные островки зовут представить, какое удовольствие можно получить, проведя свой отпуск здесь, в палатке, на чистейшем песочке. Обязательно должна быть удочка, которая обеспечит тебя свежей рыбой. Перекатов здесь нет. Им на смену пришли перевалы, что  значительно меньше осложняет судовождение.

      Вот и Астрахань долгожданная. Вечер. Опускается темнота. Мы проходим под железнодорожным мостом и, сделав разворот влево, на рейде для судов ожидающих выход в море встаём на якорь. Включаем якорные огни и всё палубное освещение. Уже поздний час и все формальности получения разрешения на выход в море оставляем на утро. Наказываю старпому за ночь получить полный запас питьевой воды и впервые от Ленинграда спокойно ложусь спать.
 
      Поскольку нам предстоит каботажный рейс (т.е. между портами СССР без захода в иностранный порт), то и формальности получения разрешения на выход в море сведены к минимуму. В обед все документы получены и вновь звучит команда “Вира якорь!” Скрежет выбираемой якорной цепи знакомой музыкой говорит о продолжении рейса. Лоцман командует на руль, а судно послушно отзывается на его перекладку. Мы следуем изгибами судоходного рукава дельты реки Волги. Этим рукавом мы подойдём к началу Волго-Каспийского канала и он выведет нас в открытое море.

      На берегах рукава дельты  живут своими заботами рыбацкие посёлки и нам видны сети на просушке. Это здесь, в одной из  рыболовецких артелей работала горьковская Мальва, а сейчас главными героями стали браконьеры, с которыми ведётся безуспешная борьба. Я помню времена, когда в магазинах Астрахани свободно продавалась осетрина, паюсная и зернистая икра, а сегодня этого нет. Но зато сегодня браконьеры вас обслужат в любое время суток. Дело прошлое, но возвращаясь с моря после рейсов в Иран, мы пользовались их услугами, особенно если проход заветным районом проходил в ночное время. Не включая палубное освещение, при слабом свете ручного фонаря к нашему борту размытой тенью быстро подходила таинственная лодка  и без всякой торговли свершались неправедные действия. Взамен полученных денег на палубу перебрасывались осетры. Вспоминая былое мы вошли в канал. Заросли тростника по обоим бортам показывали его границы. Но вот и тростник пропал а в распахнувшейся глади моря канал обозначен буями плавучей обстановки.

      Вышли из канала и легли курсом на Астраханский приёмный маяк, от которого последний прямой курс на Актау. Проходим маяк, поворачиваем на восток. Ещё полсуток и “Волга” на рейде порта назначения. Мы выполнили задание и теперь надо, чтобы груз был безопасно выгружен. Порт сообщил, что через сутки сюда подойдёт специальное крановое судно. Оно встанет первым бортом к стенке порта, а мы - вторым корпусом к нему и начнётся выгрузка. Даём отбой машинам, тишина заполняет внутренние помещения и остывают главные двигатели.   Старпом с помполитом просят разрешения на купание экипажа с борта. Разрешаю, но прошу обеспечить безопасность купающихся. Ощущаю наступление внутреннего покоя.

      Следующим утром на горизонте показалось, ожидаемое нами, крановое судно. Это был огромный катамаран длиной порядка 150 метров и шириной около 40 метров. На его  палубе смонтирован огромный кран грузоподъёмностью 200 тонн. На кранбалке установлены несколько блоков для работы с грузами разного веса. Кран был построен в Финляндии и размонтирован для проводки через шлюзы Волго-Балта. С приходом в Астрахань крановое судно было заново смонтировано и приступило к работе с нефтяными вышками. Мы со старшим механиком получили возможность ближе познакомиться с таким необычным судном. Кстати, после недавних Бакинских событий в его команде между азербайджанцами и армянами наблюдалась  некоторая напряжённость.

      Надо сказать, что шёл 1989 год и в СССР становилось неспокойно. Уже случились кровавые события в Тбилиси, Оше. Совсем недавно вводом войск в Баку была остановлена армянская резня. Когда  встали к причалу в Актау, то нам не рекомендовали покидать территорию порта, хотя внешне всё выглядело спокойно. По этой причине не смогли побывать в Форт Шевченко, но сожаления не испытали. Мы устали и хотелось поскорее освободиться от груза и уходить к себе, на Север. Кстати, наша “Волга”, благодаря стараниями экипажа, была первым судном, которое без малейшей задержки доставило груз и мы, естественно, надеялись на хорошую премию. Да, нас не забыли. Я получил премию за этот переход - целых 50 рублей! Запись об этой премии имеется в моей "Трудовой книжке"(!). Эту запись я увидел, когда получил "Трудовую книжку" на руки при выходе на пенсию.               

      Началась выгрузка. Для этой цели из Астрахани прибыла бригада докеров, специализирующаяся на выгрузке тяжеловесов. Снят палубный груз и мы открыли свои трюмы, открыв доступ к  крупногабаритным тяжеловесам. Началось раскрепление груза и вот первая ёмкость осторожно поднимается из трюма. Привезённое нами укладывается на занесённую песком выделенную часть причала. И нам становится обидно за “свой” груз, который с очень большой осторожностью грузился в Авилесе и Роттердаме, а теперь небрежно устанавливают на причал Актау. За сутки груз был выгружен, а  бригада посчитала, что работа выполнена. Однако, я потребовал срезать в трюмах дополнительно приваренный крепёж, что мешал нашей обычной работе. Астраханцы не хотели заниматься срезкой крепежа и зачисткой мест сварки, но когда я отказался выходить из порта, считая выгрузку незаконченной, то они продолжили работу и привели трюма в порядок. От пароходства пришла команда следовать в балласте до Нижнего Новгорода, чтобы встать в заводе “Красное Сормово” на гарантийный ремонт после первого года плавания.

      Оглядывая с ходового мостика бывший наш груз, который небрежно лежал на причале заносимый песком,  я попробовал представить в каком виде он доберётся туда, где его будут монтировать. Кто мог тогда подумать, что оборудование для нефтедобычи,  купленное на деньги принадлежащие всей стране, скоро станет собственностью одного нового государства с названием Казахстан, что вот-вот наступит время раздела страны и одни получат ухоженный фасад, как Прибалтика, а кому-то достанется высохший Арал. Но этого мы знать не могли и продолжали жить в том, едином государстве, тем более уже подошло время покинуть порт.

- Команде по местам стоять, со швартовых сниматься! – голос старпома звучит во всех помещениях и экипаж с удовольствием выполняет команду. Я поднимаюсь в ходовую рубку. Всё привычно, всё в работе. Лоцмана здесь нет и выходить из порта надо самостоятельно.
- Давай, Валерий Иванович, будем сниматься, -  говорю старпому и он подаёт команду, которая знаменует начало нашего движения на Север:
- Отдать кормовые и носовые продольные!