Нечистая сила в Вареновке. Глава 3

Нечистая сила в Вареновке.  Глава 3


Окромя же русалок, я вам доложу, имеется в деревне нашей и иная-прочая нечисть, какая беспременно есть в наличии во всех расейских деревнях. Но то бесы всё мелкие, не столь опасные. Хотя могут. Могут и те натворить бед. Довести человека до смущения духа и до крайнего истощения телесного.
 
Взять хоть болотника.

Болотник - бес известный повсеместно, мелкопакостный, скверный бес, мохнатый, заросший противной спутанной бурой шерстью так, что не отличишь его от болотной кочки. А толькоть ежели приглядеться, можно распознать болотника по красным, как уголья горящим  глазам, небольшим крученым рожкам и облезлому гадкому хвосту. Сидит чертовня в болоте совместно со своею женою и детишками бесовскими ихними немытыми, хохликами. Мочаги да ходуны-трясины, топи-мари зловещие, крепи-заросли - истинное их четровское местожительство. Самое комфортное потому чертям тама существование. Шутит болотник с добрыми християнами скверные свои поганые  шутки.

Вот как, скажем, пойдёт человек на болота клюкву-ягоду собирать, а увлечётся, прыгая с кочки на кочку, глядишь - и незнамо как забрался в трущобы непролазные. Под сапогами трясина чавкает, земля ровно холодец трясётся, корешками трав болотных вся сцеплена-перепутана, нога в трясине утопает, засасывает человека вглубь неведомая подземная сила. Тут как тут и болотник. Ухватит чёрт болотный тебя за сапог и давай тянуть вниз. Бесенята, хохлики-немытики,  ему  помогают, веселятся, что есть сил,  а жена болотника сидит тут же, на кочке, стонет глухо и вздыхает тяжко, заламывает руки, словно в театре какой она сидит, роль драматическую сполняет - создаёт, так сказать, подходящую под утопление атмосферу.  Может, слыхали вы по весне какие тягостные и мерзкие звуки трясина внутри себя издаёт? То и есть болотниковой жинки стоны. Отбиться от ихнего семейства нечестивого, конечно, можно, ежели с молитвой и постараешься, но натерпишься через потопление в трясине такого, что до следующего года добрый християнин за клюквой идтить не захочешь!

В Городе своя нечисть имеется - городская, а в нашенских деревнях и сёлах, на лоне, так сказать, природы - своя. Ландшафтная. Да.

К примеру, банник. В Городе нынче ты порядочного банника не встретишь. Раньшее, в прошлые времена, ещё случалося, ещё может быть, а сейчас... Потому в Городе разве бани? Тьфу, а не бани в Городе! Срамота одна! Сплошные турецкие и финские сауны. Тама баннику и разгуляться негде. Надышится бес сухого пару, нанюхается до одурения пластика испарений вредоносных и ему уже не до того, чтобы над помывщиками шутки шутить. Ходит сам чумной банный бес, держится лапами мохнатыми за грудь, хватает у беса сердце, то тама присядет на лавку, про меж мужиков, то  по стеночке приспустится на пол кафтельный. До того тяжко баннику в сауне нерусской делается, до того, слышь-ка, чуманеет банник в турецкой иностранной парилке, что ты его бери как есть за хвост голыми руками, бей веником бамбуковым, какие в энтих саунах вовсюду прилагаются, по башке и вся недолга!

В Вареновских банях нашенских банник иной.

Деревенский банник  - он на квасе крепком из хрена, из хлеба ржаного взрощен, на горьком дымке от берёзовых поленьев и водице речной, колодезной, на вишнёвом и дубовом духе от веников в кадушке распаренных. В бане деревенской бесу банному вольготно. Уж тама он над помывщиками случая поизмываться не упустит! Запаришь ты, скажем, вишнёвые веники, а банник возьми их и подмени! Заместо веников вишнёвых, энергию поэтическую парщикам придающих, подсунет прошлогодние старые метёлки, те самые, какими курятник или хлев мели. А в дыму банном сразу, однако, не разберёшь, чем ты личность свою по бокам и иным местам хлещешь! Или, скажем, такую каверзу устроит коварник: вместо компоту сливового будет подливать в крынку отвар из сметённых с полков грязных листьев, а дрова берёзовые, от каких, как известно,  порядочный жар производится, вымочит в речке, нате, люди добрые, пользуйтесь! А в таз заместо холодной водицы ледяной плеснёт вселукавец кипятку. Обливайтеся, граждане, на здоровьичко! Вот вам закалочка! А коли из бани ты выходить будешь неправильно, не крестясь то есть и не пятясь задом наперёд, может в спину тебе камни кидать горячие из каменки и кипятком из кадушки ошпарить банник, с него, пакостника, станется!
 
И уж, конечно, не смей человек идтить в парилку четвёртым заходом. Потому после трёх перемен в бане, как известно, парятся всякие лешаки и черти да и сами банники. Ежели задумаешь париться идтить в четвёртую смену, берегись, человече, живым оттуда навряд тебе выйти: черти тебя непременно задушат, задушат, а людям по утру сослепа покажется, будто упарился ты самостоятельно до полной то есть своей смерти.  Потому четвёртый пар роковым повсеместно на всей святой Руси в деревнях считается: самое ихнее бесовское время для ночной помывки. Ну, а коли ты в бане, православный, с устатку квасу хлебнувши, заночуешь, тогда что хочешь с тобой может приключиться, чего и сам не придумаешь. Ночью в банях деревенских такое, сказывают люди знающие, творится, не приведи Господи! Сказывают же люди, ночью у бани мимоходящие, будто слыхать оттудова, как парятся черти, как они озоруют, жужжат на своём чертовском наречии и хлещутся до одури берёзовыми вениками. Говорят свидетели, стоят будто в банях по ночам ругань и крики: "Поддай, поддай-ка, кум, парку!".

Овинника теперича взять. Овинник тожеть наша нечисть, исконно деревенская, известная. Сидит овинник в самой низине овина, где разводят теплины и днем пекут деревенские ребятишки картошку. Сидит бес в самом тёмном углу подлаза днём и ночью. Увидать его личностно можно, пожалуй, толькоть во время Светлой заутрени Христова дня. Кто его видал, сказывают, мол,  глаза у беса горят страшно калеными угольями, ровно как у ведьмовской  кошки, а сам же он смахивает видом на огромного кота, величиной как будто и с дворовую собаку, весь чёрный, страшный и лохматый. Может он и брехать по-собачьи, когда взбредёт бесу поглумиться над добрыми людьми, а коли удается ему напакостить мужикам, очень-но радуется бес, хлопает в ладоши, падучей наземь кидается, крутится бес на земле волчком, и хохочет гадким хохотом почище лешего.

Овинник хотя и считается дворовой нечистью, но уж весьма злобный имеется в нём характер. Ежели углядит овинник, что  снопы ты неправильно вяжешь и накладываешь не таковским образом, или затопляешь овин, не так, как деды учили - сгорит, сгорит твой овин. Тогда на овин свой  махни ты, християнин, рукой: ни кресты по всем углам накладенные, ни молитвы, ни икона Богоматери  Купины Неопалимой не помогут, и хоть ты шубу свою, человече, выворачивай мехом наружу и всю ночь стереги гумна с вилами в руках -  не будет, говорю, от того никакого проку! Пакостит овинник немало, про то уж повсеместно рассказы рассказывают. А и не надоть рассказов, как погляди ты, сколь овинов за год в деревнях сгорает. То и понятно, чьи энто пакостные бесовские делишки.


Баловать может овинник и в хлевах, в загонах-стойлах. До живности домашней он очень-но интересуется, какое её имеется содержание. Или увидит, как худой фураж ты сыплешь в кормушки, или овец своих мериносных не чешешь щёткой - обидеться может овинник на твоё ленивое нерадение, и таких делов натворить! И-и-и... Сядет овинник на маленькую колченогую табуреточку, закурит трубочку и давай с овец шерсть чесалом чесать. А коз твоих и коров доить по ночам зачнёт, загодя, до утрешней дойки. Тебе в супротивную пакость. Приходишь ты утром в хлев, с вёдрами, а молока козы с коровами не дают, нету потому в ихнем вымени никакого молока. Овцы шерстяные так расчёсаны, что шерсть у них не скоро теперь вырастет! А овинник кинул в крынку лягушку и ничего. Знай себе, ходит гоголем и попивает холодное молочко козье.

В каждом каком деле, в каждом хозяйственном домостроительстве своя нечисть подвизается: в сенях сенник живёт, в колодцах водяные-колодезные, в доме, понятно, домовой прописан, в анбаре - анбарник, птицей курник заведует, и так дальше по роду занятий и племени пошло и поехало! Потому такая наша деревенская специфика. Раньшее, до крещения Руси людишки наши веровали во всяко-разно, язычествовали, ублажали невнятных божков, вот она, нечисть, вольготно в деревнях и сёлах проживала. Её боялись, дажеть задабривали всячески, подносили бесам разнообразные подношения. Баннику первый вишнёвый веник навязанный, овиннику зерна в колосьях да шерсти овечьей клок и молока крынку, курнику яйца оставляли в курятнике, на угощеньце... Некоторые и по сей час нечистиков побаиваются. Тожеть несут им, стараются задобрить нечистую силу бесовскую, чтобы, значит, в мирном с ними существовании жизню свою проживать. Да. Но то, пожалуй, маловеры или, что ещё хуже, полуверы будут. Язычники.

Я жеть не то, что пакостей бесовских мелких не замечаю, нет. Не вру себе, будто их вовсе нету! Но с бесами у меня разговор короткий. Короткий, говорю, у меня с бесами брифинг составляется. Потому бес он и есть бес. Хотя мелкий, хотя покрупнее размером и умением, а понимать надоть - бесу нету сладости слаще, как доброму православному християнину пакости чинить всяческие и каверзы каверзные строить. Говорят на Руси: "Мягко стелет да жёстко спать!". Так оно точно и с бесами. Он тебе и то, и энто, и дажеть в роде своём услужить готов всячески, крутится около тебя, ластится ровно собака, а как по его бесовскому наущению попустишь ты, опосля хоть криком "караул!" кричи да поздно будет! Сядет коли бес тебе на плечи, хвостом облезлым гадким своим шею обмотает, копытца свесит свесит, ужо не слезет. Хлебнёшь горюшка!

Вона, возьми того жеть овинника: придёшь ты, к примеру,  в хлев. Овцы с козами твои до того гладко и хорошо вычесаны, и дажеть бантики у них красные на хвостах навязаны, ты и доволен, что не надоть ничего тебе делать по хозяйской основной линии. А как раз-другой, третий попустишь, тама глядишь, а нового тулупа не видать тебе нынче как своих ушей. Носит его бес заместо тебя и лапы мохнатые потные в полнейшем, так сказать, удовольствии своём потирает. Ходит овинник в носках вязаных из козьей шерсти да новых валенках, в добром овчином тулупе, ухмыляется лукавная архибестия. А у тебя, бедный человек, шуба, шуба-то совсем прохудилася! И не скоро новый тебе тулуп бараний светит!

Потому я бесам не попущаю! Мне с ними переговариваться не об чем. На Крещение  в энтом вот годе в церкви воды крещенской набрал и с тропарями крещенскими всю хату свою и всё хозяйство с имуществом кропилом-то и покропил. Иду я, тропари пою, кропилом воду святую разбрызгиваю вовсюда, бесы пищат, просят, умоляют бесы полегче их водой святой поливать, а я знай своё: засучил рукава, треух собачий на затылок сдвинул и кропилом работаю! Животная моя таз с водой крещенской, с водой иорданской тащит, а мы одно - кропим!

В телевизор я новый, плазменный, вона три ведра иорданской воды влил! Потому очень-но сильный унутрях, в евойных микросхемах, сидит бес. Новой, так сказать, формации. Электрической. Хотя и пользуется, пройдоха анафемская, всё теми же старыми методами. От того дня, правда, телевизор у меня забарахлил, забарахлил, задымил чегой-то и показывать картинки приятные перестал. Теперича я к Авдотье с Пасечником кина по вечерам глядеть бегаю. Предлагал и им по своей душевности и сердечной доброте телебеса вывесть, да Авдотья засомневалась; засомлевалась, говорю, ведьма одноглазая.

"Ты, - говорит ведьма, - у себя оргтехнику загубил? Загубил! Так и мне теперича, что ль? Биатлон с лыжами не глядеть? Не дам, не дам телевизор новенький портить! Не таковский в нём страшный бес приписан, чтобы вёдрами воду вовнутрь туды вливать!".

Так и отбрила мне Авдотья, добрая моя соседушка. Ну да оно и понятно. Потому всякая баба отчасти ведьма и некоторым образом сродни чёрту доводится! Об том всяк знает. И дажеть дьяк наш, Григорий Григорьич, про то не раз говаривал.


продолжение Гл.4    http://www.proza.ru/2015/03/19/1604