Мои университеты

                «В Москву! В Москву!»
                А.П. Чехов «Три сестры»

   В нашем маленьком шахтерском городке за Дворцом Пионеров когда-то росла маленькая рощица с вызревавшими в ней вкуснейшими и нежнейшими фигами, иными словами, инжиром, где вечно паслись, отлично проводя время, школьники разного возраста, сбегавшие с надоевших уроков. Рощицу окружал окрашенный белой краской заборчик с известными всей четвертой школе проломами, в которые удобно пролезать.
Мы с моей подружкой Таней частенько мечтали о будущем возле этого забора, побросав в траву свои клеенчатые портфельчики и набрав в горсть едва созревшего, еще твердого, с просвечивающими черными семечками, только набирающего медовую желтизну инжира.

Мечтали о Москве. О библиотеках, в которых можно найти любую, ну просто любую, книгу! О знаменитых драматических столичных театрах, и, конечно, чарующем сердце Большом! О блистающих белыми и золотыми огнями концертных залах, о старинных улицах, по которым ходили персонажи русской литературы. О стенах,  в которых остались тени великих писателей, музыкантов и поэтов… О московских музеях и древних княжеских городах Золотого Кольца. В общем – о Москве…
               
                «Москва, Москва, люблю тебя, как сын,
                Как русский – сильно пламенно и нежно!»

Тихо звенели в глубине наших сердец приливы громадного и синего Енисея, светились сокровища таинственного малахитового Урала, обрывались в бездны камнепады с туманных и величественных Кавказских гор. Но нежнее и призывнее звучал чистый и всепоглощающий зов прекрасной и манящей Москвы.

И, обтерев с забора на коричневые форменные платьица очередную порцию белой краски, мы расходились с бьющимися сердцами, взволнованные, тревожные… в предчувствии радости.

   В столицу я приехала после десятого класса с маленьким чемоданчиком провинциалки и коротеньким адресом в руке. Жена геолога, работавшего на уране с моим отцом, встретила меня с нескрываемым недовольством. Мужчины не видели проблем в том, что девчонка поживет в чужой семье во время сдачи экзаменов. Проблема возникла у непосвященной в их договор женщины.

В результате я оказалась на улице, сопровождаемая советом благополучно устроиться в общежитие.  Опыта в устройстве не было у меня никакого, и первую ночь я провела на Казанском вокзале среди разноцветных узлов и пузатых, перевязанных крепкой веревочкой, пестрых чемоданов.
Вокруг гортанно гоготали и восклицали смуглолицые и темноглазые гости столицы, весело поедавшие на расстеленной газетке восточные блюда, сладкие сухофрукты и прочие яства сказок тысячи и одной ночи. Над головой трубный голос громогласно сообщал об отправлении и прибытии восточных экспрессов, и в этом гуле и шуме беспрерывно сновали из одного конца в другой взволнованные пассажиры.

Молодость не ведает уныния, потому на утро я уже весело шагала по улицам и проспектам, промытым шумным ливнем, полным запаха мокрых тополей и отцветающей сирени. Высоко задирала голову, разглядывая окна и лепку многоэтажных исполинов, улыбаясь всем и радуясь всему.

   Стоит ли говорить, что в театральный я провалилась, критика Белинского из меня ни тогда, ни вообще в жизни, не получилось.

Огромная комиссия, человек, наверное, двадцать, сидела за столиками, расположенными в виде симметричной подковы, а я стояла внутри, держась за тонкую голубую тетрадку в полоску, где содержалась моя конкурсная работа.

Спрашивали меня сначала, что такого очень важного сказал В.И. Ленин об искусстве. По прошествии лет, мне кажется, что они и сами не особо хорошо помнили, если вообще интересовались, что именно он сказал, но статус обязывал такой вопрос поднять. Если бы я не растерялась и наговорила все равно какой чепухи, но с апломбом, наверняка прошло бы.

Теперь   наша молодежь вряд ли вообще вспомнит, кто такой этот В.И. А дети, которые еще безграмотнее, памятник Ленину в широкой крылатке, стоящему на площади нашего города, вообще зовут «бэтман». Но тогда мне политический вопрос не засчитали.

Потом был вопрос теоретический, по знаменитой работе «Моя жизнь в искусстве» Станиславского. Сидевший за центральным столом клювастый Председатель брюзгливо отметил:

- Вот когда Вы знаете, у Вас и голосок прорезается

Третий вопрос накрыл меня с головой.

- Какие последние спектакли Вы могли бы нам прокомментировать?

В Москве за всю свою коротенькую к тому времени биографию была я только второй раз в жизни, потому спектаклей могла назвать только два. А в шахтерском нашем городке, окруженном горными кишлаками, русского драматического театра отроду не было.

- Могла бы «Медею» в театре Маяковского, - подумав и выбрав из немногого, сказала я

Спектакль был одним из двух, который успела посмотреть в перерывах между подготовкой к коллоквиуму в городской библиотеке и ночевками в переполненной общаге, куда я благополучно перебралась.

- Будьте так любезны.

Я была так любезна, но им не понравилось.

- Поясните, пожалуйста, почему мы, советские люди, ставим на сцене и смотрим спектакль, скорее напоминающий фильм ужасов? Убийство матерью детей, например…зачем это советскому человеку?

Мой ответ им снова не понравился.
Честно говоря, я бы и сейчас на него не ответила.

Мне объявили, что я слишком молода, что на театроведческий факультет поступают по шесть и более раз, что мне нужно накопить жизненного опыта и «дотянуться до библиотечных полок». И еще прибавили, что оказалась я на творческом экзамене, потому что в моей рецензии нашлось "две-три интересных мысли". То есть дали понять, что в течение ближайших шести лет шансы на успех у меня имеются.

   Чтобы до полок дотянуться и надежды комиссии осуществить, нужно было остаться в Москве. И я приступила к решению задачи.

Большая часть «отсеянных» в ГИТИСЕ, отправилась на искусствоведческий факультет МГУ.

Последовала туда за всеми и я. Из двадцати четырех требуемых баллов было набрано двадцать три. Они давали мне возможность остаться на подготовительном отделении. При наличии одного условия – московской прописки. И я отправилась ее добывать.

Способов таких было три:

- пройти со своими двадцатью тремя баллами в институт или техникум
- поступить в профтехучилище
- оформиться на работу по лимитной прописке

Я начала со способа №1.

Наиболее приближенным к моему искусствоведческо-театроведческому профилю мне показались архивный и педагогический институты. В каждом из них в приемной комиссии недоверчиво крутили в руках мои университетские документы и аттестат. Так же с сомнением смотрели в лицо, о чем-то спрашивали, как в чеховском рассказе о бедной просительнице, и отправляли ни с чем, объясняя, что возьмут с меньшими баллами, но абитуриентов-патриотов своего института.

Теряя уверенность с каждым шагом, я отправилась искать библиотечный техникум, где мои «МГУвские» баллы были заоблачно недосягаемы.

И здесь произошла мистическая история. Техникум исчез с лица земли. Был его адрес, была улица, но дом, в котором он располагался, таинственно исчез. Возможно он уходил по ночам, как Красный Дом в фантастической повести Стругацких…

Я его не нашла. Я опросила всех добрых бабушек, всех старожилов, которые вечно ничего не припомнят.

Техникума на этой улице и окрестных районах не знал никто. Я знаю, что такого не бывает, но, я не вру, это так.

Отчаявшись, я отправилась устраиваться на учебу в ПТУ. В ПТУ преимущественно тоже брали с пропиской. Наконец мне повезло. Я вырезала из «Вечерки» два объявления – в ПТУ по какой-то гигантской мозаике и по сбору оптических приборов.

На мозаику меня не взяли, уж не помню по какой причине.

Оставалась оптическая сборка. На рекламном плакате были нарисованы девушки в косыночках, с фонариком на лбу, собирающие сложные приборы. Прямо как в киножурнале «Новости дня», обычно предшествовавшему фильму в кинозале.

Наверное, такое волнение я испытала, только когда искала свое имя в списках поступивших в театральный институт…Рука моя дрожала, когда я протягивала свой медальный аттестат. Секретарь посмотрела на меня с нескрываемым изумлением. Снова в аттестат и снова на меня.

- Хотите у нас учиться?
- Да…
- Иногородняя?
- Да…

То, что было непреодолимым препятствием в ВУЗах, здесь решилось легко и просто:

- У нас есть общежитие. Кстати, прекрасное

Девушка-секретарь ласково улыбнулась.
Меня оформили.

И вот это ВДРУГ! Это вдруг – меняющее судьбу человека…

- Девушка…(это мне, амнистия отменяется…)…Вы носите очки! Какое у Вас зрение?
- Минус три…

Мне возвращают мой медальный аттестат.

Я стою на площадке между вторым и третьим этажом. Мир рухнул. Какой-то начальственного вида товарищ поддерживает меня под руку:

- Что случилось?
- Не приняли…
- Покажите документы

Я показываю пресловутый аттестат.
Мужчина, как сказали бы сейчас, в шоке. Девочка приехала с золотой медалью с края земли, чтобы собирать оптические приборы. Какое же громадное желание надо иметь, чтобы ринуться в столицу осуществлять свою мечту! И ее отправляют домой.

- Идемте со мной!
- Бесполезно…
- А почему не приняли, объяснили?
- Да…зрение…

Я стою на проспекте, и мне все равно. Институты, университеты, исчезающие техникумы…ПТУ…

Вечером в общаге, где я уже неделю живу «зайцем», девчонки дают мне адреса двух строек, фабрики «Красная Роза», завода ЗИЛ, ликеро-водочного и кирпичного – в горячий цех. На самый крайний случай есть еще овощехранилище.

Сразу скажу, что меня не взяли нигде.

Почти везде по лимиту брали совершеннолетних. Мне было только семнадцать…

В отделе кадров «Красной Розы» добрая женщина по-матерински погладила меня по голове:

- Милая моя девочка! Какие тебе курсы, какая учеба. На восьми станках работать будешь, вечером бы до койки добраться. Не будешь план выполнять, с доски позора не слезешь. Не дай Бог брак пойдет…Да что там! Пойдем со мной, сама увидишь.

Мы идем с ней по широкому двору к цехам. Она рассказывает, что сама отработала тут лет тридцать, вся жизнь прошла. Пока идем, шум все нарастает. В цех заходим уже в адском грохоте. Стою…проникаюсь. Оборудование тут еще дореволюционное.

- Ну что?  Посмотрела? Иди, миленькая, может, найдешь что полегче.

Завод имени Ленина мог предложить мне только охрану. Я представила себя в зипуне и с винтовкой на плече. А почему нет? Размечталась…

- Есть полных восемнадцать лет?
- Нет…
- Следующий! Не задерживай, девочка

Оставалась овощебаза.
Овощебаза тоже подвела.

Много еще будет впереди «университетов». Но эти первые.