Венетико 2. Премия за разлив топлива

Все старшие механики имеют загашник топлива. У одного это 2 тонны, у другого 20, у третьего все 40. Но есть у всех, иначе ты и не механик вовсе, так, недоразумение. Взять-то топливо из танка полностью невозможно. А начальство это хоть и понимает, но знать не хочет.
 
В  первом жмоём рейсе стармехом на рыбопромысловом траулере «Артек» мне об этом сказал Игорь Васильевич Журавлев, царство ему небесное. Капитан мой. Тогда так вышло. Третьим механиком, ответственным за все топливные операции, был у нас Толик Буденный, тоже первый рейс в должности. Приходит он ко мне:

- Дедушка, топливо кончается!
- Как это кончается? Ты же мне вчера говорил, что у нас больше 30 тонн. А суточный расход у нас 10 тонн.
- Говорил. Но я ошибся, ни откуда уже насос не берет, а в отстойной цистерне  тонн 5, не больше.

Пошел я к Журавлю. Тот поверить не может:
- Да нам еще двое суток до базы. Охренел ты, Дедуля?
- Ну, нет его, Васильевич! Только что все танки с третьим перемерили. А те, что в машине, даже вскрыли и через горловины переносным насосом Буденный забрал. Старается, сукин сын!
- Да и ты не лучше. Ну, с загашника своего достань. Мне минимум сутки работать еще надо, и рыбалка как раз идет. Никто мне очередь под базой не уступит.
- Нет у меня загашника. Все, что есть, вот – на бумаге. 7 тонн вместе с расходной цистерной.
- Интересное кино. Да я первый раз стармеха без загашника вижу! Приятно познакомиться!
- Ну, Васильич!
- Ладно, пойду с начальником промысла разговаривать. Расскажу ему, с какими  мне механиками работать приходится.  Он ведь тоже капитан… бывший, правда.  Может, и сжалится.

Разговор этот я запомнил на всю жизнь. И всегда у меня с тех пор загашник по всем видам топлива и масла. И не хочу другой раз его иметь, а правая рука сама пишет, сколько по уму положено. Привычка – вторая натура.

Но вот оказалось, что не всегда загашник – это хорошо. Пришлось нам  на «Венетико» в Амстердаме принимать топливо по самое не могу. Топливо оказалось с необычно низким удельным весом, да еще и сильно разогретым. И то, и другое объем принимаемого топлива сильно увеличивает. А у меня же еще и загашник в танке, о котором никто не знает! Хотя  в этот раз знал мой суперинтендант. К счастью моему, именно он в тот раз был инициатором создания неучтенных излишков топлива, хотел прогнуться перед судовладельцем и неожиданно его порадовать. Но и он не знал о размерах загашника. Ох, грехи мои тяжкие!

Короче говоря, все вышесказанное привело к тому, что топлива я брал чуть ли не по 100 % в танки, а положено – не более 90. А еще лучше – по 85, я так всегда, по возможности, беру.

Ну, и хлюпнули мы! За борт, к счастью, не попало, но переливные ящики под воздушными трубами переполнились, и топливо растеклось по палубе. Но и это не все. Поднявшись вверх по трубам, топливо отыскало коррозионные  свищи в воздушниках  и через них потекло в трюм, который, слава Богу, был уже почти пустой, но не совсем. Голландец, управляющий выгрузкой и сидящий высоко над трюмом, все мгновенно увидел.

Грузовые операции остановили, стали звать инспекторов портнадзора, наш капитан вызвал инспектора  P&I клуба, защищающего интересы моряков. Экипаж быстро убирал топливо с главной палубы. Я же, пользуясь тем, что  суперинтендант был на борту судна, накричал на него. Как известно, нападение – лучшая защита!

- Все из-за вас! – орал я, – заставляете меня химичить с расходом топлива, потом излишки прятать, вот и доигрались! Посадят нас с тобой за решётку, будешь знать!
- Все нормально будет, Чиф. Не кричи. Я знаю, что делать. Не в первый раз. У тебя же план бункеровки есть? Сколько ты там процентов заполнения танков забил?
-Девяносто три.  А что было делать?  Фрахтователь хочет без бункеровки пойти в Бразилию аж до Манауса по Амазонке, а потом в Панаму. Я говорил, что у меня места в танках недостаточно.
-- Вот и отлично. Ты все расчеты, таблицы мне дай, и мы с нашим инспектором все сделаем. А тебе я премию дам. Хорошую. Ты только помалкивай о нашем с тобой договоре.