Кот Васька. Детство и юность

     Бабушка любила повторять: «Всякая скотина должна быть ко двору. Наш Домовой любит белый и пятнистый цвета». По этому у нас во дворе вся живность была этих двух традиционных цветов. Корова Маня была белого цвета, овцы только белые, поросёнок белый, белые или в редком случае серые куры, даже кот Васька был пятнистый, трёхцветный. Считалось, чуть ли не несчастьем, если у коровы Мани рождался рыжий, или не приведи Бог, чёрный телёнок, а у овец чёрные ягнята. Они были не ко двору и к ним относились, как к бедным родственникам. Как только они подрастали, от них старались поскорее избавиться.
     Моим любимцем был кот Васька. Был он белый с чёрными и рыжими пятнами на голове и спине. По бабушкиному выражению, кот Васька был «рябый» Маленьким котёнком забрёл он в наш двор, забрался в густой куст сирени и тоненьким жалобным голоском молил о помощи. Поцарапав руки и ноги, я с трудом вытащил его из-под густых веток и принёс в хату. Мы с бабушкой налили в блюдечко ему молока, и он жадно стал его лакать. Назвали мы котёнка Васькой. Он пришёлся ко двору, и вот уже который год жил у нас, превратившись в большого красивого кота.
     Долгое время Васька был всеобщим любимцем, домашним кудесником и предсказателем. Начнёт Васька приводить себя в порядок, умываться своими лапками – бабушка говорит: «Ждите гостя! Он должен придти с той стороны, откуда кот водит лапкой». Перевернётся Васька на деревянной лавке так, что его вытянутая лапа костылём упрётся вверх – бабушка скажет: «Кому-то из нас предстоит дальняя дорога». Соскочит Васька с печи, подбежит к ножке большого деревянного стола, вцепится в неё когтями передних лап и начнёт царапать, выгнув спину, – бабушка заключит: «Будет большой мороз». Подбежит Васька к двери, сделает спину дугой, поставит хвост трубой – бабушка и здесь найдёт объяснение: «Хорошая будет погода. Кот гулять хочет»
     То ли от всеобщей любви, то ли от своего высокого в доме положения кудесника-предсказателя, с некоторых пор Васька стал зазнаваться. Иногда пропадал несколько дней не известно где, приходил домой злой, голодный, гонялся по двору за цыплятами, вызывая куриный переполох. А однажды попался, как самый мелкий воришка.
     В нашей большой дедовской хате в сенях была небольшая кладовка, которую мы все называли чуланом. В чулане бабушка обычно ставила глиняные кувшины с молоком. Эти кувшины в нашем селе назывались глеками. Через два-три дня молоко в глеках «садилось»: сверху образовывался толстый слой сметаны, а под ним простокваша. Полюбил кот Васька забираться в чулан и лакомиться там сметаной, да так, что никакие угрозы, даже побои, не могли его остановить. Заберётся он в чулан, вскинет передние лапки на край глека, всунет усатую морду в глек и лакомится сметаной в своё удовольствие. Аппетит, как известно, приходит во время еды. Васька так увлекался и забывался, что опрокидывал глек, и его содержимое растекалось по земляному полу чулана. Не чувствуя за собой никакой вины, Васька, сытый и довольный, выходил из чулана, важно входил в хату, забирался куда-нибудь в угол и спокойно отдыхал, мурлыкая что-то себе под нос. Там обычно и находила его рассерженная бабушка. Ругала его, била, но ничто не могло повлиять на поведение кота. На следующий день всё повторялось снова.
     Однажды вечером состоялся семейный суд над котом Васькой. Васька был подсудимым, бабушка – обвинителем, дед Андрей – судьёй. Я выступал Васькиным защитником, а два моих маленьких двоюродных братишки – свидетелями. Васька гордо сидел на дубовой скамейке у печки и всем своим видом показывал, что он не признаёт себя виновным. Однако доказательства вины кота были неопровержимыми. Дед Андрей вынес приговор: «Посадить кота Василия в мешок и отнести на большой остров, расположенный посреди Дона – пусть он там перевоспитывается на природе. Приговор завтра привести в исполнение Ивану». Кот заслушал приговор достойно.
     Утром посадил я кота в мешок, чтобы он не видел, куда его понесут, и не пришёл обратно по замеченной дороге, и понёс его к Дону. Между рекой и нашим селом располагался широкий в полтора километра луг. Месяц назад он освободился от полой воды, выходившей из берегов Дона и подступавшей к нижней улице села. Васька, смирившись со своей участью, спокойно сидел в мешке.
     У берега я нашёл большую деревянную лодку с длинным шестом, служившим вместо весла, переплыл через широкую протоку Дона и причалил к острову. Жаль, мне было Ваську. Не хотелось оставлять его одного на глухом, заросшем лозняком, тополями и густой травой, острове. Мне хотелось плакать, а Васька вёл себя спокойно, с достоинством. Выйдя из мешка, он сначала огляделся кругом, подошёл к воде, сунул в неё лапу, фыркнул, отдёргивая её и отряхивая от воды, посмотрел, как-то доверчиво, на меня и смело пошёл в кусты. Чтобы не расплакаться, я быстро вскочил в лодку и, упираясь шестом в песчаное дно протоки, погнал её обратно к противоположному берегу. Пришёл домой и доложил деду Андрею, что всё сделал так, как он приказал.
     В течение всего лета и осени напрасно пытался я найти Ваську на острове. Он словно в воду канул. В своём воображении я рисовал мрачные картины гибели кота. В одних – он тонул, переплывая широкую протоку, в других – его разрывали на части злые волки, в третьих – он умирал от голодной смерти.
     Настала зима. Суровые морозы сковали льдом реку. Выпал первый снег. Однажды вечером я с братьями сидел на тёплой печи, отогреваясь после долгого гуляния на улице. Дед Андрей сидел на маленькой деревянной скамеечке, подшивая дратвой старые валенки, бабушка Маша кухарила у печки, готовя всем нам ужин. Тускло светила старая керосиновая лампа с отколотым вверху стеклянным пузырём. Вдруг, кто-то усиленно стал царапаться в дверь, ведущую из сеней в хату. Бабушка отворила дверь. На пороге стоял кот Васька. Виновато и несмело вошёл он в комнату, подошёл к дедовой ноге, обутой в старый валенок, и стал об неё тереться боком, как бы прося прощения.
     -Ах, ты рябый, лихоманка! Жив, всё-таки, остался. Нашёл дорогу домой? – запричитала бабушка.
     Я соскочил с печи, схватил кота, прижал его к своей груди и стал ласково гладить по голове и спине. Кот сначала вздрогнул, хотел вырваться, но потом успокоился и блаженно замурлыкал. Так Васька снова стал жить в нашей хате. Он заметно повзрослел, возмужал и теперь никогда не шкодил, даже, если проходил мимо целого ряда глеков со сметаной, по-прежнему стоявших в чулане.
     Весной и летом он надолго уходил за село на песчаные холмы, заросшие кустами топольняка и ракиты. Охотился там за неосторожными сусликами, птичками и другой живностью. А однажды притащил к нам во двор небольшого зайчонка. Мы его отобрали у Васьки и попытались спасти, но зайчонок был так сильно замучен, что спасти его нам не удалось. Поздней осенью кот всегда приходил домой и всю зиму находился с нами.
     Погиб кот Васька в неравной борьбе со сворой голодных волков ранней весной. Далеко за селом у подножья большого песчаного холма, покрытого сплошными кустами ракиты, мы нашли небольшие куски с рябой Васькиной шерстью. Это всё, что от него осталось.