Домой

Ну, всё, наконец-то домой. Нет, я не могу сказать, что город мне не понравился. Интересный он, красивый.  Видно, что молодой, энергичный, растущий.  Мой-то, скорее, старенький, неторопливый, спящий даже. А этот – бурлит, переливается. Особенно вечером, когда недолгое северное солнце уже ушло на покой, а город, наоборот, только вошел в раж, заиграл, заискрился огнями, засверкал всеми цветами рекламной радуги.
         Натка являла собой точную копию своего города. Энергетический гейзер, ни дать, ни взять. Она встретила меня на перроне и я сразу попала в зону действия источника бешеной энергии. С этого момента всё стало – быстро. Мы быстро прибежали на стоянку, где была припаркована её ярко-жёлтая ласточка-матизик, шустро заскользили по просыпающимся утренним улицам от светофора к светофору. Натка успевала показывать мне городские достопримечательности, разговаривать с ласточкой,  рассказывать встречным и попутным водителям-мужчинам, что она думает об их стиле вождения, либо уговаривая их пропустить её туда, куда ей непременно нужно втиснуться. Разумеется, выслушивала весь этот театр одного актёра я. На улице близко к  минус тридцати, окна закрыты, мы мчимся к Натке домой. А вокруг на самом деле есть на что посмотреть. Одни только светящиеся радужные столбы над Обью чего стоят! У меня дома радуга как радуга, приличная, гнутая коромыслом. Летом. Ну, зимой бывают «уши» у солнца – к морозу. А тут – столбы над рекой, в ряд, переливаются. Красота! Краем уха уловила Наткины пояснения – столбы к похолоданию, завтра за сорок опустится. Сердце согрела радость от того, что завтра я уже буду далеко отсюда, лишь бы сегодня не похолодало.
         День пролетел незаметно, плодотворно, весело. Благодаря Натке, у которой, по счастью, был выходной, и её ласточке, я всё и везде успела: прочитала, расспросила, пообщалась, посмотрела, наслушалась, нафотографировала. Всё, можно возвращаться домой. Город, извергающий вечерние огни, проносится за окнами машины в обратную сторону – мы едем на вокзал. До поезда еще есть небольшой запас времени, но, опасаясь пробок, мы опять спешим. Единственное, что у Натки не терпит спешки – это парковка ласточки.  Свободных мест у вокзала, конечно, нет, но, на наше счастье, одна из машин собралась уезжать. К наметившейся бреши устремились несколько желающих, но мы оказались ближе. И началось втискивание. Вперёд. Назад. Чуть правее. Нет, не нравится, левее – лучше. На исходе пятнадцатой минуты ёрзанья взад-вперёд моя подруга вдруг увидела освобождающееся место чуть ближе к вокзалу и с криком «Вау!» ринулась туда. Успели. Угнездились. Можно выходить. Лучше – быстро, пока другие водители не вышли тоже.
         На вокзале меня удивило отсутствие светящегося табло с прибывающими и прибывшими поездами над выходом на перрон. Я была уверена, что они есть на всех вокзалах страны. Ошиблась. Здесь – нет. Пока я озиралась в поисках информации, опытная Натка улетела к окошку справочного бюро. Обратно она неслась ураганом. С криком: «Поезд уже стоит, путь третий!» - она схватила мою сумку за одну ручку, вторая осталась в моей руке, и побежала в сторону виадука. Здесь стоит заметить, что у меня ко всем этим переходным мостам особенное отношение – я дико, до предобморочного состояния, боюсь высоты. И каждый раз молюсь, чтобы поезд прибывал на первый путь или, чтобы оказался подземный переход. Утром повезло – путь был первым и я даже не глянула, какой здесь мост. Зря. Потому что подземного перехода нет, а надземный - высокий и узкий, как раз такой, какие я терпеть не могу. И теперь мы в одной связке неслись к единственному пути, ведущему к моему поезду, - к мосту. Взлетели мы на него махом. Тут Натка решила продолжить показ городских достопримечательностей, выкрикивая на бегу: «Смотри, вон там – храм, а вон...» - я не слушала. И не смотрела. И не стала объяснять ей на бегу, что, если я посмотрю на этот храм, то нести ей придётся не только мою сумку, но и бессознательную меня. Слава Богу, пошел спуск вниз. В результате  рывка мост был преодолён так быстро, что, собственно, времени как следует напугаться у меня и не было. Мы ступили на узенькую платформу между вторым и третьим путями, вдобавок занесённую снегом. Посередине тянулась протоптанная тропиночка шириной в одного не очень упитанного человека.  Поезд на самом деле стоял уже на месте, вагон около нас оказался шестнадцатый. А хотелось в пятый. От быстрого бега вверх-вниз по лестницам я запыхалась, стёкла очков, обдаваемые горячим дыханием с одной стороны и минустридцатиградусным воздухом с другой, заиндевели и ничего не показывали. Ни на секунду не тормозя, Натка выхватила у меня сумку, так как вдвоём на тропинке поместиться не представлялось возможным, и рванула вперёд. Я – следом. Ввиду отсутствия видимости через очки, я поверх них ловила расплывшимся взглядом мелькающую впереди спину, ориентируясь только на неё. Номера вагонов я всё равно не видела. Через некоторое время у меня возникло ощущение, что я вся, на полную свою длину, состою из горла, через которое напроход хлещет ледяной воздух. Но впереди удалялась спина, терять из виду которую мне не было смысла. И я бежала из последних сил, думая о том, что давно уже надо бы заняться физкультурой, хотя бы на утреннюю зарядку, наконец, решиться. За этим прорывом мысли я не сразу заметила, что диспозиция впереди меня сменилась: теперь Натка бежала не от меня, а ко мне. Я остановилась. Она, поравнявшись со мной, пропыхтела: «Вагон пробежали» - и, схватив меня за руку и развернув в обратную сторону, побежала снова. Обречённым прицепом я потелепалась за локомотивом.
         Ну вот, наконец, и мой пятый вагон. Бег закончен. Натка быстро и крепко меня обняла, поцеловала где-то возле сбившейся набок шапки, сунула мне мою сумку и решительно втолкнула меня в тамбур. Это было непросто, потому что в тамбуре стоял проводник и загружал уголь. Он очень странно посмотрел на нас, но всё же посторонился и дал мне возможность просочиться в вагон. Почти ощупью, так как очки по-прежнему ничего не показывали, я нашла своё купе, зашла, бросила сумку на полку и рухнула рядом. Хорошо. Двадцать ближайших часов бежать точно никуда не надо. И, может быть, даже удастся отогреть до дна застывшее горло. В купе кроме меня никого не было. Я сняла бесполезные пока очки, достала мобильный и посмотрела на время. До отправления поезда оставалось... сорок минут.