Катарсис

Первые лучи яркого утреннего солнца пробивались сквозь невесомую дымку утреннего тумана. К семи  часам утра туман, сковавший город ночью, уже почти рассеялся. Осенний  ветер вел себя сегодня, словно шаловливый игривый мальчишка, он подкидывал горсточки желтых листьев и кидал их под ноги прохожих. Листья весело кружились в танце зажигательного вальса и уносились прочь. Ветерок старался вновь и вновь, вот только прохожие не замечали его игривой шалости, так же,  как и красок багряной осени. Люди на тротуарах торопливо шли по своим делам. Кто-то боялся опоздать на работу, кто-то задумчиво шел в поликлинику. Местные бабушки торопились на рынок поскорее занять свои места для продажи овощей и фруктов. Группа студентов, что-то оживленно обсуждая, торопилась в институт, а пара школьников начальных классов, в сопровождении родителей, шла в школу, лениво озираясь по сторонам.

Днем, как правило, человеком овладевает суета сует. Водоворот дел и событий, нерешенных и предстоящих задач не оставляет места вольным размышлениям. А раннее утро и поздняя ночь, наверное, и есть самое заветное время суток, когда человек вне зависимости от дел и суеты, погружается хоть на миг в личные мысли. У каждого они свои, с оттенком красок, палитрой переживаний и волнений…
Среди хаотично спешащих по делам людей, в утренней суете обычной жизни обычного города, на тротуаре в этот час особо выделялся молодой человек. Парень среднего роста, с правильными чертами лица, густые русые волосы приятно оттеняли ярко-зеленые глаза, его фигура была подростковой, без крепких мышц и широких плеч. Уже не ребенок, но еще и не мужчина… Было что-то в его взгляде пытливое и необычное, что придавало уверенности в своих силах и заставляло девушек оборачиваться вслед. Он, в отличие от многих,  заполонивших тротуар, никуда особо не спешил этим утром. На его губах играла довольная полуулыбка, походка была лениво вальяжной. «Дима, Димочка», – так его ласково звали когда-то дома родители. «Димон упрямый», – стали впоследствии называть местные дворовые пацаны. «Димитрий», – называли полным именем учителя, пытаясь хоть раз образумить и заставить грызть гранит науки.

Сегодня Дима украл из кошелька матери полторы тысячи рублей, мама накануне вечером беспечно оставила сумочку с кошельком в коридоре, а после она, усталая, не заметила, как уснула на диване. Когда в 6 часов утра Дима, озираясь по сторонам, шарил по сумке матери, ему вообще было наплевать, обнаружит она пропажу денег после его ухода или нет. Он опасался лишь, что не сможет пораньше уйти, мать проснется и начнет заботливо,  как в детстве,  уговаривать его позавтракать с ней. А после суетливо бегать по кухне, спеша что-то приготовить в школу. И вся эта сумятица помешает ему поскорее смыться из дома.
Дима терпеть не мог рано вставать, но этот день он предвкушал уже две недели и готовился к нему. Он целую неделю был нервозным и раздражительным дома, срывался из-за всякой ерунды на младшего брата, дерзил одноклассникам и учителям, не мог и не хотел сосредоточиться на учебе. Так продолжалось уже более полутора лет.
Несмотря на свои шестнадцать  лет, он уже имел в своей биографии два привода в полицию. Первый за кражу, второй за подозрение в способствовании торговле курительных смесей несовершеннолетним. В первом случае, не смогли доказать причастность Димы к краже барсетки состоятельного мужчины. Его хороший друг и «крышеватель», Коля легко убедил всех, что они вместе готовились к занятиям, предоставив железное алиби – видео с занятий с датой того же дня. Во втором случае дело замяли, как и почему Дима хорошо знал, но не стал допрашивать того же друга Колю, какими способами тот способствовал «отмазыванию» Димы от уголовной ответственности. Его даже устраивал ответ:

 –   Не боись, друг, все путем. Мне, конечно, пришлось напрячь все свои связи и порядком выложиться. Должен будешь отдать тридцать  штук за три месяца или отработать откатом, приводя новых пацанов для скупки, понял?
–   Добро, отработаю, друг, не вопрос! Все путем, спасибо! – ответил тогда беспечно Дима.

Действительно, все было путем. Дима ходил в школу, правда, чаще для вида: он ленился учиться, хотя до шестого класса был способным учеником и схватывал все на лету. Школа была нужна ему все больше не для знаний, а для общения и тусовки с друзьями. Школа была нужна ему для привода  новых «слабых»,  как и он, пацанов к Коле для покупки курительных смесей.
Но…  Так было не всегда. Он и сам теперь не помнит точную дату дня, когда он попробовал и ему это понравилось. Ощущение головокружения, полета, смех без причины, легкость настроения и кайф  – все проблемы решались, а точнее после курева их вовсе не существовало. Все началось два года назад или раньше?..
Когда-то он бежал в школу изо всей силы, как и многие первоклашки сегодня бежали по улицам города. Он торопился, он боялся опоздать. Дима переживал, что в школе без него начнут новую тему по литературе или математике, по русскому или географии, а он не успеет узнать что-то новое и записать. После школы он торопился поскорее домой, чтоб прийти, раздеться, наспех перекусить и приняться за уроки. А вечером они с папой будут увлеченно обсуждать пройденный материал.
Папа был для Димы авторитетом во всем и всегда. Катались ли они на велосипеде летними вечерами, ходили ли вместе в бассейн, играли ли в теннис на даче, бродили ли на лыжах зимой по лесу или вот как всегда буднично садились за уроки. Диме казалось, что они  никогда не наговорятся. Он поражался, как много знает папа, и как многого не знает он. А как увлеченно отец рассказывал обо всем, рассказывал так, что хотелось прочесть, увидеть, побывать и запомнить на всю жизнь.

Будущий мужчина старался запомнить все новое и интересное в школе, в разговоре с учителями, с умными старшеклассниками, чтоб потом поделиться с папой и поразить его своими знаниями. Папа улыбался, задумывался, порой подшучивал, а порой задавал наводящие вопросы, требующие немедленного решения или новых знаний. Дима, в силу своих лет, не понимал до конца, как ему повезло с папой. Не знал он и того, как мало им отпущено времени… Интересно, что было бы, если бы он знал? Старался бы не бежать в школу или не отпускать папу от себя ни на шаг? Или старался бы не пустить в тот день на работу или поехал бы с ним в бассейн?.. Самое счастливое время – время,  проведенное с папой,  осталось далеко позади. Зимние каникулы в шестом классе и беспечное лето, когда они совместно всей семьей отдыхали в Крыму. Ели сладкие арбузы, смеялись в кино с мамой и с папой, соревновались по вечерам в шахматы на летней террасе кафе, носились по пляжу за братишкой или играли в пляжный волейбол, собирая всех отдыхающих с пляжа.
Мог ли Дима знать, что уже осенью в седьмой класс пойдет совершенно другой мальчишка?! Конечно, нет, не мог. А отец, словно что-то предчувствовал, вел себя как-то необычно, смотрел долго и задумчиво, то составлял список книг для прочтения, то срывался куда-то пойти, чтоб провести время вместе. Он брал старшего сына всюду, куда только мог, часто заходил в спальню сына до работы и после, даже если сын уже сладко спал в кровати. Младшего Мишу отец любил не меньше, но тому было всего четыре года, и отец, наверное, сам для себя не мог до конца объяснить, почему хочет научить старшего сына всему, что знает, и всему, что может пригодиться в жизни. Откуда эти притяжение и любовь?

За две  недели до нового учебного года отца Димы не стало. Стоял такой же солнечный день после ночного тумана, а отца не было на этом свете. Накануне  отец вышел из бассейна, пока шел один квартал до машины, он стал в переулке свидетелем драки двух мальчишек. Самый младший мальчишка, на которого напал соперник, был в возрасте его Димы и такой же комплекции, даже цвет глаз и волос был схож с его сыном:

– Эй, ты чё, не понял, ты мне денег должен? Где, где они, деньги? Думаешь можно попробовать, сказать отдам и кинуть? – орал парень со шрамом на щеке, продолжая бить младшего ногами в живот.
–  А ну-ка… Что ты делаешь? Нехорошо так, – мужчина отшвырнул нападающего от испуганного мальчугана. – Ему «Скорая» нужна, и тебе понадобится, если не угомонишься.

Отец Димы одной рукой крепко удерживал парня постарше, а другой уже набирал скорую и полицию. Он когда-то ходил на каратэ и обладал хорошей реакцией, вместе с тем недюжинной силой. Парень злился, что его заметили, попытался вырваться, но ему это не удавалось. Вместе со злостью в его жилах просыпался страх, животный страх наказания полиции. Парнишка вспомнил о предмете в кармане брюк, изловчился достать и полоснул  мужчину по животу. Пока тот растерянно ощупывал себя и капли крови, нападавший вывернулся и пустился наутек.

Полиция и скорая приехали почти одновременно. Сотрудники полиция старались допросить пострадавших, работники «Скорой» стремились поскорее спасти жизни. Впоследствии одному они спасли жизнь, а второму, как  ни бились врачи, не получилось. И этим вторым оказался папа Димы.

Мальчик играл с братишкой, строил железную дорогу и ждал прихода отца, когда в дверь позвонили незнакомые люди в форме, вызвав маму. А мама… она вся побледнела, неслышно опустилась на стул и стала хватать ртом воздух.  Потом лишь крикнула:

–  Дима, посмотри за братом, я скоро!
И ушла вместе с людьми в форме, наспех надев туфли. Появилась мама дома в одиннадцать часов вечера, вся подавленная, грустная и с уже высохшими следами от слез. Они уложили Мишу и уединились в спальне. Дима слушал маму сначала с интересом, спрашивая:
–  Где папа, почему не отвечает телефон?
Мама старалась, как могла, объяснить ему все, опуская подробности сцены. И, может быть, у нее это получилось. Дима выслушал с каменным лицом, с пустым взглядом. Через час Дима забился в слезной истерике, позже он плакал до нехватки воздуха в легких, хватал как рыба ртом воздух. Мама была все время рядом, приносила воды, говорила что-то, гладила по голове, но это не приносило облегчения. Даже возгласы:
–  Тише, милый, тише, ты разбудишь Мишу. Нам надо подумать, что мы ему завтра скажем. Нам надо быть сильными и учиться жить… Вместе, крепко. Жить так, как хотел бы твой папа.

Ничего из слов не помогало, и не могло помочь. Пока Дима, нарыдавшись, не забылся без сил в коротком сне.
Первую неделю мама срывалась и плакала, а потом она старалась, как могла, не плакать и взять себя в руки. После недели вынужденного отпуска мама вновь вышла на работу, стала собирать Диму в школу, младшего сынишку в садик. А вот он, Дима, не понимал. Он ничего не понимал. Как может ярко светить солнце, когда его папы нет? Как может жизнь продолжаться?  Как другие люди могут улыбаться, куда-то спешить, чему-то радоваться? Чему? Ведь он не радуется ничему. Он не побежит больше из школы, не подумает, что нового узнает и что рассказать отцу. Как вообще глупо люди могут радоваться голубому небу и яркому солнцу? Как вообще можно ходить в школу и зачем?

Дима что-то делал, что-то говорил, машинально ел, потому что мама говорила:  надо есть, мылся – потому что надо. Но все было словно во сне. Он почти перестал следить за собой и совсем забросил уроки. Все было словно в каком-то тумане и кошмарном непроходящем сне. Мама сидела угрюмая и задумчивая, но, когда она видела мальчиков, одевала на лицо улыбку и даже старалась их смешить. Она, будто по инерции, делала все правильно – вкусно готовила, стирала, собирала их, что-то говорила, ободряла и гладила по голове. «Вот только правильно ли это, – думал Дима. – Как мама может улыбаться или стараться улыбаться, когда нет папы, и никогда его уже  не будет?»

При маме он старался не плакать, и при Мише тоже. Он не знал почему, но инстинктивно чувствовал, что это неправильно и папе бы не понравилось. Сначала он,  действительно,  старался делать вид, что учится и в школе все хорошо. А потом перестал. Вот так, сразу, перестал притворяться и стараться. И понимать жизнь.
Последнее, что он не понимал и не хотел принять, был день под Новый Год. Тридцатого декабря к ним без звонка пришли гости, молодая семья: папа, мама, мальчик его возраста, с такими же по цвету, как у него, волосами и такого же оттенка глазами, и белокурая девочка чуть старше Миши. В руках у них был торт и какой-то пакет. Сначала семья стояла за порогом, отец семейства неловко переступал с ноги на ногу. Потом начал разговор с мамой. Чувствовалось, что слова, хоть и были заучены и обдуманы, застревали у мужчины в горле комом. Это вызывало минуты неловкости и задумчивости у мамы. После легкой растерянности его хрупкая мама, пряча слезы в недрах красивой души сказала добрым сильным голосом:

–  Конечно… Проходите…  Давайте выпьем чаю. Дима, поставь чайник, сынок,  – крикнула мама в глубину спальни.

Сынок послушно пошел на кухню, но знакомиться с новыми гостями почему-то совсем не спешил. Ему абсолютно не хотелось кому-то что-то говорить, объяснять, веселить их или играть с ними. Пока взрослые из гостей, мальчик его лет и мама, уединившись на кухне, пили чай с тортом, Дима наблюдал, как маленькая девочка разговаривает с братишкой, по-детски, непосредственно, интересуясь его машинками и железной дорогой. Что-то сломалось в нем, после ухода папы. На сердце была ноющая непроходимая боль, полное безразличие к праздникам, и к подаркам, и к гостям...

После того, как дверь за гостями закрылась, он безучастно спросил, кто это был? Когда услышал сбивчивый ответ мамы, говорящей со слезами на глазах. Он впервые крикнул на маму. Тринадцатилетний подросток орал на мать в коридоре:

–  Как ты могла пустить их в дом? Как ты вообще могла с ними пить чай? Нам не нужна их благодарность! Нам ничего от них не нужно! Никаких подарков! И не нужно общение! Лучше бы этот мальчик умер, а не мой папа!
Мать попыталась обнять сына и успокоить, хотя ей самой,  очевидно,  нужно было успокоительное. Она услышала жесткие холодные слова:
–  Не трогай меня, мама! Лучше не трогай меня! Ни сейчас, никогда… Слышишь, не трогай меня!!!

Дима  видел, как ветер игриво бросает под ноги листья. И на мгновение улыбнулся солнцу, как мальчишка. Он зажмурил глаза и покружился. Представил, что папа рядом. Как они катаются на велосипеде осенним днем, а голова кружится от усталости и скорости, когда несешься с горы с раскинутыми навстречу ветру руками. Вот именно этого ощущения беззаботного счастья и головокружения ему не хватало вот уже три года. Голова кружилась, и ноги отказывались порой повиноваться. Только тогда, когда он приходил домой обкуренный после занятий, он ощущал приятную слабость. Именно за этими ощущениями он гнался. Именно из-за них он украл из сумки мамы одну тысячу пятьсот  рублей утром.
Он думал о том, что пройдет осень, наступит новый год. Дурацкий,  никому не нужный, грустный праздник. Уже третий Новый Год без папы! И почему все ждут каких-то чудес,  чего-то нового от него? А ничего нового не происходит и не может быть! Так, надо поскорее перехватить Колю, взять дозу, договориться о следующей поставке и «новичках»,  парнях,  которых он приведет завтра. Какая-то мысль еще вертелась в его юношеской голове, когда он завернул за угол дома. Впереди была безлюдная аллея, окруженная деревьями и скамейкой. До школы оставалось еще два квартала пешком. Дима остановился, полез в карман за телефоном. В этот момент он ощутил толчок под лопатку. Зло поднял голову, стараясь увидеть наглеца. Больно задев его руку, пронесся мужчина средних лет… А вслед за ним ковыляла девушка. Почему ковыляла? Дима посмотрел им вслед. Девушка хромала, она бежала из последних сил, уже почти задыхаясь и падая без сил.

–  Остановись! Я прошу! Пожалуйста, стой… Я не могу больше! Давай поговорим, наконец.
Мужчина остановился, обернулся и пошел к девушке. Она почти без сил повисла на нем.
– Мне трудно бежать, тебе меня не жаль? – спросила девушка с укоризной.
–  Не иди за мной, я же сказал, не надо… Я прошу… Не причиняй мне боль.
 Дима, как завороженный, смотрел на эту пару. Хромая девушка гналась за мужчиной без обеих рук. Казалось, им было всё равно на происходящее вокруг: на листья, на деревья, на людей, на погоду… Пусть даже пошел бы град с небес, они стояли и смотрели друг на друга. Красивая хромая девушка  и высокий мужчина без рук. Они не говорили, не двигались, просто стояли и смотрели как вкопанные.
–  Я люблю тебя, дурак! Понимаешь, люблю и не хочу отпускать!
–  Ты любишь меня? – спросил мужчина с сомнением. – Как? Почему? Я никогда не смогу тебя обнять, не смогу обнять тебя,  такую красивую! Я не смогу одеться без помощи… КАК можно меня любить?? Ты ненормальная?
–  Нет, я нормальная, послушай…
–  Если мы поженимся, у нас будут дети, я никогда не смогу взять на руки нашего ребенка, – с комом в горле произнес мужчина.
–  Мне все равно! Я стану твоими руками. Я не говорю,  что будет легко, будут разные моменты, но я хочу быть рядом… Ты мне нужен…

Дальше Дима уже не слышал разговора, он смотрел на свои руки. Долго и пристально. Смотрел, как в руки падает с дерева осенний листок, как ветер ударяется об пальцы, смотрел на ботинки, как этими руками лучше завязать развязавшийся шнурок. В глубокой задумчивости уже не мальчик, но еще не мужчина пошел быстрее в сторону школы. Дима с мыслями о руках совсем забыл, почему он хотел прийти сегодня в школу, что хотел купить, как хотел курнуть. В голове пульсировала бешеным ритмом одна мысль: девушка любит парня без рук… Она его любит! Как? За что? А он? Кто будет его любить, если у него не будет рук или ног? Только мама и братишка? Сможет ли он быть достойным любви не только членов семьи?.. Он почему-то вновь стал бояться, бояться опоздать, бояться пропустить предмет. Мыслям в голове становилось тесно. Одна бешеная мысль сменяла другую. Ему дано красивое тело, у него есть руки и ноги, а на что он тратит жизнь? Что хорошего случилось за эти годы, как не стало отца? Что полезного он сделал для мамы? Он стал задыхаться от своей никчемности. Его душила своя бесполезность и стыд, раскаяние за поведение в прошлом. В прошлом? Но ведь только утром это безрассудное желание покурить было его настоящим и будущим!

Дима сам не заметил, как задыхаясь, вбежал в класс. Он остановился только тогда, когда заметил недоуменные взгляды одноклассников, укоризненный и вместе с тем удивленный взгляд учительницы. Дима вновь опаздывал, но он успел за минуту до начала урока. И впервые за целый год пришел так рано.
– Садитесь, Димитрий, вы как раз успели вовремя. Сегодня мы проходим новую тему – интегралы. Итак,  начнем…
Дима достал ручку, тетрадь и стал записывать. Он вновь смотрел на свои руки, на длинные пальцы, на прикосновение ручки к пальцам. Перед глазами всплывала утренняя картина:  хромая девушка виснет на мужчине без рук… Он сжал руками ручку, сжал почти до боли, словно хотел удостовериться,  насколько сильны, насколько чувствительны его пальцы. Из задумчивости его вывел голос учительницы:
–  Итак, вот перед вами пример, давайте попробуем его решить. Кто выйдет к доске?..
На удивление всем  Дима встал из-за  парты, уверенно пошел к доске и стал писать решение. Он вспомнил, как в третьем классе втайне от папы листал учебник занимательной математики. Дима обладал быстрой сообразительностью и почти фотографичной памятью, вот только из-за своей неусидчивости не всегда пользовался этим даром. Учительница и одноклассники смотрели, не веря своим глазам, словно перед ними был совсем другой ученик.
После уроков Дима ненадолго зашел в школьную уборную. Как же хотелось подставить голову под струю холодной воды! Голова слегка побаливала от непривычного напряжения, но это было приятное напряжение, полезное и нужное. Его папа гордился бы им… Папа бы гордился!
– Почему я раньше не думал над словами мамы?
Она ведь говорила:
–  Милый, нам надо учиться жить так, как хотел бы он. Твой папа видит нас с небес… Будь сильным. Не подводи его.
Дима в задумчивой прострации мыл руки под струей холодной воды, перебирая пальцами льющийся поток. Подняв лицо, посмотрел в зеркало, сзади он заметил довольную ухмылку Коли. Вот только этого балбеса ему не хватало видеть.
–  Друг, я принес, как и договаривались.
–  Знаешь, Коля, мне ничего не надо.
–  Как это?
–  Мне это не интересно и не нужно. Не подходи ко мне больше
–  Ты шутишь? Обалдел?
–  Нет, вот задаток за долг. Полторы штуки. – Дима протянул деньги. – Остальное я верну в течение  месяца, и приводить никого не буду. Забудь, что ты меня знаешь. После последнего расчета не подходи ко мне никогда. – В голосе Димы сквозили холод и скрытая угроза. Он знал, что не так просто будет уйти из этого, но в запасе у него была  парочка тузов.
–  Ты думаешь, отдашь долг и все? А кто мне вернет неустойку? Я уже своим обещал, что партию возьмут на ура.
– Это не мои проблемы. Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, что тебе надо валить отсюда и завязывать с этим. – Словно предугадывая мысли соперника, бывшего еще вчера значимым другом, Дима начал говорить уверенно и сдержанно, но старался вложить в голос всю парализующую силу:
– Ты думаешь припугнуть меня? Хорошая идея. Вот только ты, наверное,  не знаешь, что мой дядя – двоюродный брат отца – работает прокурором города. Одно мое слово – и тебя сгребут навсегда. И если со мной что случится или хоть с кем-то из школы, поверь тебя и всех твоих дружков вычислят, уж я постараюсь. Встречаться будем в месте вне школы. Ну, пока! – Дима подмигнул и вышел, оставив Колю в молчаливом недоумении.
По дороге домой он увидел объявление «требуются грузчики в продуктовый магазин, час 500 р., тел…». Дима достал мобильный, позвонил и… Прошло пять  часов после выхода из школы. Дима с полным пакетом еды открыл дверь, которая легко поддалась... Прошел на кухню, поставил пакеты. За столом, грустно склонив голову, сидела мама:
–  Сынок, как хорошо, что ты пришел!
–  Мам, привет! Ты извини, что я так поздно… Сначала мы с друзьями заболтались, сегодня проходили новую тему, я решил помочь Денису и Тане, а потом вот заскочил в магазин.
– А я хотела извиниться, нам сегодня задержали аванс, загрузили работой и я… Я не успела, приготовить торт, как ты любишь, ведь сегодня твой… Откуда у тебя деньги? Не лги мне, слышишь!
–  И не подумаю, я их заработал, мам! Недалеко от школы открыли новый продуктовый, я разгружал фрукты, и мне хорошо заплатили.
–  Сынок, ты говоришь правду? – мать удивленно смотрела на сына. Сегодня он пришел раньше обычного, всего лишь в десять часов вечера и извиняется.
–  Конечно. Прости, прости меня… Мам, за все слезы и переживания… –  он нежно обнял мать, на голове которой заметил первые серебряные нити. А ведь ей всего тридцать пять, интересно, это из-за него? – Я знаю, что вел себя дурно, теперь я другой. Я буду стараться жить так, как хотел бы папа… Ты была права тогда, ты всегда права… А я ведь совсем не помыл руки, сейчас вернусь! – с этими словами он выбежал из комнаты, Дима не хотел показывать матери свои навернувшиеся слезы, слезы мальчика, которому пришлось рано повзрослеть.

Дима мыл руки, подставлял голову потокам воды и снова мыл руки. Он долго смотрел на отражение рук в зеркале, и вновь всплывала в голове картинка подсмотренной истории любви безрукого мужчины и хромой девушки.

Он смотрел на отражение рук, на движения плеч, игру мышц. Это лет через десять он узнает, что убийцей отца окажется тот самый Коля, а его спутницей жизни станет белокурая девочка, чьи родители и брат приходили к ним под Новый Год. Еще через десять лет он станет лучшим и безжалостным борцом за справедливость, преуспевающим прокурором. А пока… Пока он привыкал к себе, новым мыслям, влекущим за собой новые поступки, новые дни и действия. Кто бы знал, что в свой шестнадцатый день рождения из дома выйдет один Дима и придет совсем другой.


Автор: Лилия Загретдинова, Альметьевск, сентябрь 2014