Ловушка для Траппера. Конец. Не познал - проиграл

ГЛАВА 26. Не познал - значит проиграл

Танкетка остановилась перед группой воинов, сидящих на траве. Они по очереди прихлебывали из широкой объемистой кружки какую-то черную жижу. Одного из эбрайлов Ланжерон видел впервые. Едва предводитель спрыгнул с подножки, трое его воинов направили свое оружие на незнакомого эбрайла. Тот отставил кружку в сторону, внимательно глядя в лицо человека, поднялся, замер.

– Этот сказал, что хочет тебя видеть, – бесцветным голосом пояснил ближний наемник.

– Что у него на уме? – спросил Ланжерон, не сводя глаз с нового эбрайла.

– Хочет присоединиться к кулаку, – воин сделал неопределенный жест рукой.
Ланжерон подошел к пленнику.

– Говори.

Тот медленно опустил голову, скорбно уставившись в землю.

– Наш хозяин, вождь Кле Ау-Манс… – заговорил эбрайл задумчиво и глухо. – Он погиб, когда мы брали село. Вахаи! Это был большой вождь – умный и сильный, маа… Как жаль, что нет его больше. Мы одержали много побед, и сегодня тоже. Завод захватили, рхак! Завод! Хху! – в потемневших глазах полыхнул огонь, когда он на секунду поднял взгляд. – Вайо-о! Ммм… Хорошо мы подрались, да!

Ланжерон молча потирал щетину на подбородке, не прерывая эмоциональной речи эбрайла. «Вот так новость! Вот так новость!» – вертелось в его голове. Значит, Кле Ау-Манс. Может, это тот самый разбойник, что нейтрализовал Романа Стрельни? И тот, с которым Ланжерон повстречался там, у оврага? Это было бы здорово. Похоже, сама судьба записалась к Кристоферу Ланжерону в союзники!

– Потом я услышал большой взрыв, там, на другой стороне. Все ринулись туда смотреть, и Ау-Манс уже лежал мертв… Ула… Ула-а-а… – руки наемника подрагивали и будто отдельно от всего туловища совершали мелкие невнятные движения.

По дороге к поселку отряду встретилось еще несколько воинов распавшегося кулака. По двое, по трое пешие и верховые понуро брели они по направлению к Алсу. Некоторые просились в кулак Ланжерона, тот не отказывал.

Истории наемников были разные. Ничего странного – каждый эбрайл видит и запоминает мир по-своему. Кто-то говорил, что вождь погиб, кто-то сообщал, что Кле, смертельно раненого, увез в горы его лучший друг Твентай-Тво, кто-то вспоминал, что Ау-Манс сам распустил кулак, истекая кровью и, видимо, предчувствуя близкий конец. Была даже версия, что предводитель просто исчез непонятно куда. Таким образом, все рассказы сходились в одном: Кле Ау-Манс вышел из игры. Очевидно, защитники села подготовили для него хитрую ловушку. И теперь Ланжерон уже не сомневался, что этот неудачливый вождь, так глупо завершивший свой путь предводителя, и есть его враг и конкурент.

Однако, праздновать победу еще рано. Сперва необходимо в ней удостовериться.
Завод встретил отряд распахнутыми воротами. Внутри периметра царил беспорядок: воронки, осколки стекла и пластика, закопченные стены… Трупов видно не было: наверно, победители позаботились об их захоронении.

Сражение произошло недавно – около трех часов назад. Об этом рассказали еще не успевшие разбрестись рабочие селяне. Многие из них с надеждой глядели на Ланжерона: оказалось, что смена власти в злополучном селе произошла не впервые. Похоже, по какой-то непонятной прихоти судьбы в этом горном поселке уже успело побывать трое конкурентов Ланжерона. И все они к сегодняшнему дню успели найти свой конец. Забавно.

Ланжерон деловито раздавал указания. Укрепить оборону, отремонтировать здания, запустить производство. Только две мысли не давали покоя: почему до сих пор нет вестей от Каприо и правда ли, что этот Кле Ау-Манс действительно больше не опасен. И если на первый вопрос ответить сейчас было невозможно – все попытки установить связь с Фабио оказались тщетными, – то вторую проблему можно и нужно было решать не мешкая. Еще есть шанс по горячим следам отыскать пропавшего вождя. Если верить рассказам некоторых очевидцев, с умирающим воителем ушел только один, хоть и очень неплохой воин, его правая рука Твентай-Тво.

Суммировав все противоречивые показания очевидцев, Ланжерон примерно представил, в каком направлении скрылись эти двое. Надо было бы послать за ними пяток опытных следопытов. Но ведь это такое искушение – поймать своего врага собственными руками! Да он и сам вроде бы кое-что понимает в этом деле!

Ланжерон не долго колебался: ведь именно ради таких моментов, когда азарт наполняет тело новой энергией, он и покинул лоно человеческой цивилизации. А теперь предстояла охота не на какого-нибудь безмозглого фудайза, а на опытного и умного эбрайла-лидера. Если он еще жив, конечно. Хайя и его двое дружков были готовы сопровождать хозяина хоть на край света. Жаль, что Фабио здесь сейчас нет!

Пока Ланжерон разъяснял Ста-Мутте, что и как нужно сделать в новом селе, Джове-Рассекатель, Хайя-Скала и Вейрут Страшный – трое неразлучных наемников – нашли среди камней редкую цепочку из пятнышек крови, тянущуюся в сторону перевала. Идти по этому следу для опытного траппера не представляло никакого труда. Вероятно, Кле действительно был сильно ранен, поскольку, хотя кровавые пятнышки встречались все реже, но не пропадали совсем.
 
Однако, день уже клонился к вечеру, а погоня так и не достигла цели. «Мы сильно сократили разрыв, – думал Ланжерон, устраиваясь на ночной привал. – Им должно быть очень нелегко пробираться по горной местности: по крайней мере один-то ранен».

С рассветом они продолжили поиски. Неподалеку от их стоянки обнаружился совсем свежий очаг. Эта находка придала сил отряду. Время расправы над последним противником приближалось.

И еще целый день они карабкались по скалам, руководствуясь в выборе направления по большей части здравым смыслом и интуицией эбрайлов. Следов обнаружить почти не удавалось, только однажды, уже часу в шестом, Крис нашел в траве металлическую детальку от амуниции.

Эу огненным шаром завис между двумя горными хребтами справа, собираясь вскоре нырнуть в ущелье. Кристоферу все казалось, что враг где-то совсем рядом. Он решил взобраться на скалистый холм, чтобы с вершины обозреть окрестности. Здесь в три стороны открывался величественный вид на обширную горную страну. Склоны, облитые охрой с кроваво-красным отливом, походили на гигантские застывшие навечно волны штормящего моря, мелкими шлюпками и ботами казались взбирающиеся вверх из долинок лесистые балки, каменистые осыпи, обрамленные изумрудной альпийской зеленью, напоминали гребни пены. Впереди же зияла жуткая пустота; из нее, неестественно загибаясь вверх, вырастало море, где-то в скрытой вечерней дымкой дали плавно переходя в небо через совсем уж призрачный горизонт.

Глядя на это громадье, поневоле начинаешь чувствовать себя мелкой букашкой, песчинкой, гонимой ветром. Панорама завораживала, вызывая в сердце человека какую-то особенную смутную тоску, граничащую с экстазом. Не сразу траппер обратил внимание на неподвижную фигуру у самого края крутого обрыва: метрах в двадцати от Ланжрона и его спутников стоял, замерев спиной к ним, одинокий эбрайл. Одна рука, правая, покоилась на покрытом шероховатым лишайником скальном выступе, другая была просто опущена вдоль тела. Эбрайл был занят созерцанием раскинувшегося далеко внизу пейзажа.

Оцепенение как рукой сняло. Ланжерон мгновенно направил разрядник на незнакомца и осторожно двинулся вперед. Наемники, разошедшись полукругом справа и слева от хозяина, последовали его примеру, держа наготове оружие.
– Я вижу тебя! – крикнул Ланжерон. – Ты – Кле Ау-Манс?

Темная на фоне алого закатного неба фигура не шелохнулась. Поза эбрайла оставалась расслабленной. Но такое впечатление вполне могло быть обманчивым, любой, кто достаточно знает эбрайлов, всегда помнит об их способности нападать из любого положения.

– Отвечай! – велел Ланжерон.

Конечно, можно было бы просто застрелить неприятеля в спину. Но в таком случае тело свалилось бы в пропасть и установить личность бандита стало бы совершенно невозможно. Кроме того, бывалый траппер невольно чувствовал уважение к противнику, обладающему такой харизмой.

– Слушай, Хуман, это не твое, – сказал Кле, все так же спокойно взирая вперед и вниз. – Ведь видно, что ты не властитель. Ты состаришься и умрешь. Для тебя судьбы эбрайлов – игрушка?

Ланжерон замер на месте, несколько сбитый с толку.

– Что ты такое несешь?

– А чего ты хочешь? – спокойно и твердо спросил эбрайл, оборачиваясь. В глазах его ясных и глубоких светилась непонятная мысль.

– Я хочу убить тебя!

– Зачем?

Ланжерон нервно хмыкнул и переступил с ноги на ногу, не выпуская эбрайла из-под прицела. Дурацкие разговоры на краю дьявольского провала!

– Один Хуман в далекой древности сказал: «не может быть двух светил на небе, не может быть двух царей на земле», – произнес он. – Ты стоишь на моем пути. Эбрайлы все время мне мешают! Черт возьми! Вы уже сами запутались в своих делах. Я дам эбрайлам порядок – вот, чего я хочу!

Вдруг эбрайл запрокинул голову и раскатисто захохотал. Руки его раскинулись в стороны, грудная клетка плавно видоизменилась. Отсмеявшись он пристально уставился на Ланжерона, слегка нагнувшись вперед.

– А эбрайлы хотят этого твоего порядка, Ланжерон Хуман?

Противный холодок пробежал вдоль позвоночника. Кристофер разозлился. Этот сумасшедший очевидно морочит ему голову и не дает повода нажать на кнопку выстрела.

– Я не стану спрашивать у пустынного сброда, чего он хочет. Когда построю государство, у них не будет выбора. Они не знают, что такое порядок, а когда узнают – захотят как миленькие.

Ау-Манс махнул рукой вниз, за край обрыва.

– Посмотри на этот город, Хуман, – сказал он, медленно поворачиваясь. Казалось, его совершенно не заботили направленные на него дула.

Подчиняясь неясному импульсу, Ланжерон боком осторожно сделал несколько шагов, все же соблюдая безопасную дистанцию до своего врага. Там действительно было на что посмотреть. Огромный город Салмо лежал как на ладони. Вдоль побережья и на суше, и в воде тянулась полоса огоньков, остальное пространство понемногу погружалось в тень. Долгие века прошли с тех пор, как город опустел. Как утверждали исследователи, почти все жители покинули его за очень короткое время, может месяц, может полгода. Они побросали свои пожитки, захватив только необходимое, и расселились по всему Иднишу; многие ушли в Тустеп – за сотни километров отсюда. Что произошло тогда – никто объяснить не мог.

От каждого дома, от каждого кривого переулка в Салмо так и веяло седой древностью и – тайной. Ланжерону случалось тут бывать пару раз: его так же как и других людей влекло любопытство, но город строго хранил свои секреты, и молодой тогда траппер разочаровался в нем.

– Ты думаешь, что достаточно узнал жизнь? – продолжал Кле. В голосе эбрайла не было агрессии или насмешки, только тихая грусть. –  Ты даже не прикоснулся к источнику знаний. Ни Салмо, ни эбрайлы не могут быть доступны тебе, пока препятствия есть в твоей душе. Пытаешься втиснуть мир эбрайлов в рамки замысловатых теорий, а сам остаешься просто глупым юнцом. – Эти слова прикасались к чему-то глубоко скрытому, к каким-то струнам души, о которых Крис давно забыл и многие годы не признавался себе в их существовании. Вдруг совершенно некстати вспомнился отец, как всегда затянутый в мундир капитана полиции, строгий, собранный…

Крис все смотрел и смотрел, не отрывая взгляда, на скопления зданий и кривых улиц далеко внизу. Как он мог не видеть этого раньше? Развалины, брошенные дома, а с ними и все эти растреклятые эбрайлы – как это все чуждо человеку, как далеко!

Он не заметил, как исподволь навалилась усталость. Может, это последний сегодняшний переход по крутому склону давал о себе знать? Ланжерон тяжело опустился на камень. А может… «Не пора ли возвратиться?» – шепнул в голове тихий голос на границе сознания. Страшный, чуть слышный голос. Траппер внутренне встрепенулся и прямо глянул в лицо эбрайла.

Лучше бы он этого не делал. Тот продолжал, плавно и негромко, не давая вставить слово:

– Знаешь, ведь ты спятил, Хуман, если думаешь, что все понял умом до конца, – он присел на корточки, упершись руками в землю и потянулся в сторону человека. Наемники напряглись. Голос Кле стал мягче. Он обволакивал, уводил, сбивал с мысли: – Есть сила, тебе не доступная, Кристофер. Хочешь сказать – молчи, смотри на меня, слушай слова, крепче сжимай рукоять. Не я, не я. К твоим глазам обращаюсь, к твоим ушам обращаюсь: смотрите глаза, слушайте уши. Ты можешь думать, Кристофер, можешь не думать, и твое тело будет слушать слова. И с помощью думанья не придешь ни к чему. Это все не важно. Сила в другом, кто познаёт силу, Кристофер, не разбрасывается ею во все стороны. Опустите оружие! – вдруг резко прибавил эбрайл. Это приказание было так неожиданно, что наемники невольно подчинились. «Он меня гипнотизирует, – беззлобно подумал Ланжерон. – Плевать. Всё равно. Был бы здесь Каприо, уж он бы нашел, что сказать этому гаду», – мысли получались какие-то ленивые, неуклюжие. – О силе тебе говорю. Можешь сопротивляться, Кристофер, можешь не сопротивляться. Если растешь на обочине, колесо не задевает, а если вырастешь на середине дороги, колесо силы раздавит тебя. Она превыше всех эбрайлов. Где твой помощник, с черными волосами?

– Он в Талайзу поехал. За наемниками…

– Забудь о нем. Каждый эбрайл – один на один с этой силой, Хуманов тоже касается. Она глотает нас еще и еще. Пока не поздно, Кристофер, переходи на мою сторону, в следующий раз такое случится с тобой. – «Как он может все знать», – со страхом подумал Крис. – Надо сделаться осью колеса, чтобы остаться. Все бесполезно. Твои теории о порядке не спасают.

– Но тебя, быть может, ждут где-нибудь, – продолжал эбрайл, чуть помолчав. – Для чего бросать все, покидать свой клан? Ты уйдешь отсюда свободным. У тебя больше нет кулака, у тебя нет друга, он не вернется. На Аубержале нет ничего простого, и Талайза тоже не так проста, как думают беспечные Хуманы. Открой глаза, траппер. Здесь всегда сложнее, чем ты думаешь.

«Он вовсе не был ранен, – думал Ланжерон. – Он заманил меня сюда как мальчишку. Пока я лазил по скалам, его люди объединились с моими наемниками. И несчастный посёлок заняли. Он всего лишил меня». Лишь мгновенная легкая горечь родилась в его душе, а затем пришло странное облегчение. Больше не надо строить из себя хладнокровного и жесткого лидера, мучиться от неизвестности, следить, как рассыпаются на глазах тщательно продуманные планы…

Наемники давно опустили свои ружья, ставшие вдруг такими неудобными, неуместными, и во все глаза глядели на говорящего Ау-Манса. Они уже принадлежали только самим себе или этому эбрайлу, но только не Ланжерону.
Кле подошел к Кристоферу вплотную. Никакой угрозы не было в его движениях, только мягкость и собранность. Он положил руку трапперу на предплечье, и было столько необоримой воли в этом плавном жесте, что противиться даже не приходило в голову.

– Идем. Дел много.

* * *

Они шли тем же путем только в обратную сторону. Впереди двое бывших наемников, следом Кле Ау-Манс и Кристофер, Хайя-Скала замыкал цепочку; когда траппер оглядывался, то каждый раз натыкался на его внимательный взгляд. Впрочем, «Феникс» был все еще на своем месте, Кле и не подумал его отбирать.

Не хотелось ничего делать. Осточертело все! Блуждать, как потерянная овца в тумане, тыкаться во все стороны!.. «Отец, ведь, был прав когда-то: ничего путного из тебя не выходит, Кристофер». Он еще раз с изумлением поглядел на треугольную бугристую спину идущего впереди эбрайла, пытаясь понять: то ли ненавидеть его, то ли благодарить за то, что сказал правду.

«Санта Мария, что я делаю!» – эта мысль вихрем взвилась в его голове. Для того ли он покинул людей, оторвался от всего, что дало ему человечество, чтобы теперь понуро плестись вслед за этим чуждым и непонятным существом?! Нет, на предательство Кристофер Ланжерон не готов!

Он оглянулся по сторонам. Маленький отряд как раз начал огибать холм, покрытый густой травой, похожей на шерсть. Выждав момент, Ланжерон рывком прыгнул вправо – прямо под откос, приземлился на руки и правое плечо и прокувыркался с десяток метров, чудом не откусив себе язык. Вскочил, не оглядываясь побежал к ближайшему ущелью. Ни единой мысли больше не оставалось в голове. К чертям! Он не слышал выстрелов и не знал, есть ли погоня, адреналин закипал в крови.

Вот и расселина – узкая, около метра в ширину трещина в шероховатой голой скале. Не раздумывая, Ланжерон кинулся внутрь. Задыхаясь, проскочил несколько шагов… Саднило ушибленный бок. Он старался не обращать внимания... Споткнулся обо что-то…

Среди  эбрайлов есть превосходные трапперы, Ланжерон многому научился у них. А в искусстве расставлять западни на любого зверя или Низшего им, конечно, нет равных среди людей. Случается, что и против соседнего враждебного клана применяют хитроумные ловушки. Хотя обычно разумный эбрайл в трезвом уме и твердой памяти редко в них попадается. Должно быть, в этой местности располагались когда-то охотничьи угодья какой-нибудь горной общины…
Что-то глухо треснуло там, наверху. Ланжерон успел поднять взгляд на грохот, и в следующую секунду трехтонный булыжник обтесанный в форме клина, отделившись от стены, рухнул ему прямо на голову и аккуратно похоронил мертвое тело.


ЭПИЛОГ


Рачковский со вздохом сильно потер ладонями лицо, искоса глянул на стакан на столе. Надо чего-нибудь выпить. Чего-нибудь покрепче.

Он тяжело поднялся из-за стола и побрел к панели бара на стене. Не включая робот-бармен, сам отодвинул дверцу специальной ниши, извлек квадратную полулитровую бутылку. Машинально кинул в кубовидную чашу пару кусочков льда, поморщился, высыпал обратно.

Весь этот месяц начальник управления делами колонизации Тустепского квадранта внимательно следил за новостями и слухами, которые добывали его сотрудники из разных уголков страны. Судя по этим сведениям, зачастую противоречивым и ложным, Идниш опять лихорадило в гонке завоеваний – как всегда в сезон торгов. Этого следовало ожидать, и на это Рачковский рассчитывал. Каждый раз, когда появлялась возможность наладить продолжительный сбыт и обмен крупных партий товара, происходило нечто подобное. Всё шло по плану: Стрельников развивал производство на юге недалеко от побережья, побеждал врагов, наращивал мощь. Как и всегда Стрельников работал методично и не оставлял повода для беспокойства. Миссия быстро шла к успешному завершению, казалось, уже ничто не может помешать. И вдруг все обрушилось как карточный домик! Что там произошло с Романом? Как объяснить его исчезновение? Чертовщина какая-то!

Поражение? – ну что ж, бывали провалы и раньше да покрупнее. Но чтобы лучший универсальный агент, специалист по работе с эбрайлами, вот так просто взял и пропал без вести – подобного еще никогда не случалось! Даа, эти невыносимые эбрайлы заставляют крепко задуматься.

Глоток рома разлил по телу тепло, успокаивая нервы. Рачковский откинулся на спинку кресла, прикрыл веки.

Проклятие, ну почему это так дьявольски сложно? Ведь нет же никакого организованного сопротивления, наоборот – в некоторых районах даже сочувствие местных жителей и то, что с натяжкой можно назвать посильной помощью. Плюс превосходство вооружения и дисциплинированность людей, плюс разобщенность эбрайлов – все карты в руках колонистов! Богатые полезными ископаемыми земли будто сами просятся во владение человека, только пойди и возьми. Однако, чем больше усилий прилагаешь, чтобы их взять, тем меньше получается.

Смешно и горько. Смешон человек со своими амбициями, возомнивший себя Царем Природы. Горька расплата за высокомерие и упрямство. Кто здесь траппер, а кто добыча – человек или эбрайл? Мы захватываем территории, заманиваем их в свои города, заставляем работать на себя. Мним себя охотниками! Но человек, казалось бы, уже затягивающий петлю аркана на шее пойманного зверя, вполне способен жестоко заблуждаться насчет своего положения. Что если зверь – не эбрайл? Разве эта планета – не западня, в которую нас завела судьба?

Ловушка для Траппера…

Рачковский глубоко вздохнул, стряхивая оцепенение. Авантюра не удалась, козырный король бит. Но война еще не проиграна, если это война.
Время разрабатывать новый план.



© Павел Беляев, Алексей Беляев, 2006 г.
Санкт-Петербург – Алматы


Повесть написана по мотивам настольной игры "Трапперы", разработанной Павлом Беляевым. В 2013-2014 гг. игра получила второе дыхание и в начале 2015 г. была издана в Санкт-Петербурге под вывеской издательства "Нескучные игры".

Заходите на официальный сайт "Трапперов": http://trappers.ru
и приходите играть на наши игротеки!