Мазепа

          

7 ноября 1708 года в столице Малороссии городе  Глухове на площади у Николаевской церкви собрались чины и казаки на Раду. Предстояло выбрать нового гетмана. На ней присутствовать изволил сам Государь Петр Алексеевич Рома-нов. Казачья старшина  напомнила Государю Петру,  что они не иначе должны приступить к выбору гетмана, как подписав-ши вначале договор от лица всего народа малороссийского, что выбор этот производится с подтверждением гетману всех прав его, преимуществ и прерогатив, вольности народа и права его обеспечивающих, и просили при том Государя заверить их в том своею грамотою.
Государь заверил собрание клятвенно, что он все права гетманские, войсковые и народные согласно прежних договорных статей, подтвердит непременно, по прошествии нынешних военных замешательств и неудобств.
Затем, в присутствии Государя и его министров, выбрали в гетманы полковника Стародубского полка Ивана Ильича Скоропадского. Государем выбор  утверждён. Тут же избраннику были  вручены клейноды войсковые и националь-ные, гетманское достоинство означающие: булава, бунчук и печать, а от Государя пожаловано знамя Государственное, изображающее двуглавого орла с регалиями царственными.
Отрешённый от гетманства Мазепа находился вне досягаемости русского царя. Как его наказать? Вспомнили об анафеме
По окончании кратких торжеств выбора и утвер-ждения гетмана «открылось там же, в Глухове, новое явление, до того еще в Малороссии небывалое, явление страшное, названное сошествие  Мазепы в ад.
Многочисленное духовенство малороссийское и из ближайших местностей великороссийских собиралось в Глу-хов по призыву известного епископа, Феофана Прокоповича  на, поместный собор, для предания Мазепы вечному прокля-тию или анафеме.
12 ноября 1708 года в Троицком соборе города Глу-хова звонили колокола, приглашая горожан на площадь. И призыв был услышан  верующими - толпа росла. Каждый при-бывающий стягивал головной убор, осенял себя широким кре-стом и отвешивал поясной поклон. Взгляды всех тянулись к дверям собора. В самом соборе в присутствии царя Петра I митрополит Киевский, Галицкий и Малыя России Иоасаф, ро-дом из Львова, совершал литургию и молебен. Помогали мит-рополиту архиепископ Черниговский и Новгород-Северский Иоанн и епископ Переяславский Захарин. Песнопения певчих, преодолевая толщину стен собора, достигали ушей горожан, стоящих на площади. После молебна духовенство и клирики переоделись. Теперь они были в чёрном одеянии и все со све-чами  чёрного цвета. Чучело Мазепы, в полный человеческий рост, висевшее до того среди города на столбе, приволокли палачи и втянули внутрь церкви. Духовенство, окружив его, читало некоторые псалмы из Священного Писания, потом, провозгласив и трижды повторив: «Да будет Мазепа проклят!» поворачивало над чучелом горящие свечи, обращая их огнём книзу. Митрополит Иосаф ударил концом жезла своего в грудь чучела и громко изрёк: «Анафема!». И поволокли обратно чучело из церкви под церковное песнопение: «Днесь Иуда оставляет учителя и приемлет Диавола!»
Затем была произведена символическая казнь гет-мана. На площадь вынесли чучело гетмана, набитое соломой.  Глашатай громким голосом зачитал  приговор о преступлении Мазепы и казни его. Князем Меншиковым и графом Головки-ным были разорваны  пожалованные гетману Мазепе царские грамоты на гетманский уряд, чин действительного тайного советника и орден святого апостола Андрея Первозванного. Сняли с чучела  и сожгли голубую ленту ордена Андрея Первозванного - высшего ордена Российской империи. Иван Мазепа был его удостоен в числе двенадцати кавалеров. Затем на чучело был повешен специально созданный для этого случая позорный «орден Иуды» с изображением висельника и девизом: «Треклят сын погибельный Иуда еже за сребролюбие давится». Чучело было брошено наземь  и его стали попирать ногами. Затем палач потащил чучело на верёвке по улицам городским до места казни, где его и повесили. Символическая смерть постигла опального гетмана. Чучело сожгли… пепел по ветру пустили…
А как же обстояло дело с реальной смертью Мазе-пы? Где останки его покоятся?
На крутом берегу Дуная, вблизи румынского города Галац, стоял когда-то  православный монастырь св. Георгия, в котором, как о том свидетельствуют исторические источники, должны были находиться останки Мазепы. Но, что поделать, если на месте красивых строений остался только пригорок земли. Монастырь был полностью разрушен в социалистической Румынии - коммунистам никакого дела не было до останков когда-то вельможного гетмана, Поиски его могилы сопряжены с трудностями , поскольку здесь хоронили много людей, достойных, по мнению общества, внимания. Сподвижники покойного гетмана обратили внимание на монастырь в низовье Дуная потому, что он был подчинен церкви Гроба Господнего во главе с Иерусалимским патриархом, а не Московской, осудившей на вечные муки душу Мазепы.  Смерть отделила душу от тела, настигнув старого гетмана  близ города Бендеры, когда он стремился поскорее покинуть пределы Малороссии..
Мазепа больше всего боялся попасть в руки царя Петра.  Он-то очень хорошо знал характер своего бывшего по-велителя! Имения Мазепы были разорены, разрушены, сожже-ны, люди разогнаны, все богатство, до которого смогли до-браться царские слуги, ушло в казну. Мазепа недаром боялся Петра!  До его ушей дошли сведения о том, что  Петр предло-жил 300 тысяч червонцев туркам за выдачу его! Боязнь того, что сребролюбивые турки выдадут его разгневанному русско-му царю, подорвала здоровье гетмана. Прибыв под стены Бен-дерской крепости, Мазепа не захотел оставаться со всеми в во-енном лагере, а тихонько снял себе крестьянский домик в селе. Варница. Он чувствовал, как жизнь покидает его,  с каждым днем ему становилось  все хуже и хуже…  Лечение и лекари не помогали… Жаркое молдавское лето уже не согревало стынущей  крови Ивана Степановича Мазепы. В конце августа состояние гетмана стало совсем плохим… Послали в Яссы за православным священником. Мазепа попросил Карла прислать к нему надежного человека, чтобы проследить за исполнением его последней воли.. На смертельном одре он сохранял мужество и с полным присутствием духа шутил, что умирает, как Овидий, в тех же краях, как м тот. Ему еще хватило сил сделать распоряжение относительно тайных документов, которые затем были уничтожены. Вскоре он впал в беспамятство. Получив известие о безнадежном состоянии гетмана, шведский король пришел к нему проститься. Но умирающий уже никого не узнавал. 22 августа 1709 года,  не приходя в сознание, Иван Степанович Мазепа тихо скончался на чужбине. В селе Варнице Мазепу и похоронили. Однако племянник гетмана Войнаровский и крестник Орлик обратились к КарлуXII с прошением, в котором указывали, что подобные скромные похороны не подходят для гетмана, знаменитого на весь мир своими героическими делами. В результате в марте в Яссах состоялась повторная, на этот раз официальная церемония захоронения. Шведские фанфары и казацкие сурмы сменяли друг друга. Казацкая старшина несла перед гробом знаки гетманской власти: драгоценную булаву, знамя и бунчук. Гроб был покрыт алым оксамитом с широкой золотой отделкой, его везли шесть лошадей, на которых сидели казаки с обнаженными саблями. За ними следовали Карл со своими генералами, иностранные послы, представители турецкого султана, молдавского и волошского господарей. Верхом ехали Орлик и Войнаровский. Далее с опущенным оружием и знаменами шли королевская охрана и янычары. Однако после смерти Мазепа не нашел окончатель-ного упокоения. Опасения о том, что и после смерти его настигнет месть Петра, заставили перенести тело  из Ясс в  Га-лац, Но и там покоя не было. Сначала прах забытого гетмана потревожили, «подселив» к нему местного боярина, умершего гораздо позже. А потом грабители вскрыли могилу обеих и ограбили ее. А потом исчез и сам монастырь. И стало неиз-вестным место, где покоится его прах.
Небольшой, поросший травой пригорок неподалеку от Дуная хранит тайну могилы Мазепы.
И так, улетело неведомо куда проклятая церковью душа, неизвестно, где покоится прах… Осталась память…. И она почему-то беспокоит сейчас живущих? Что же такого сде-лал Мазепа, что для одних его имя стало синонимом преда-тельства,  а другие пытаются сделать из него национального героя? Начнём с предательства…  Сам факт предательства  в жизни каждого из нас - явление совсем нередкое. Важна вели-чина его и след, оставленный им. К примеру, каждый после-дующий гетман получал  булаву (символ гетманской власти) в результате предательства того, кто оказывал ему покровитель-ство, осыпая  милостями и заметными знаками внимания. Не стал исключением и Иван Степанович Мазепа…Мало того, предательство для него стало важнейшим  инструментом ре-шения всех сложных вопросов, в том числе и политического характера, и преуспел он в этом настолько, что это не скрылось от внимания православной церкви, предавшей его анафеме. Анафема (проклятие) досталась нам от иудеев. Подвергшихся анафеме прежде предавали  смерти. Умер Мазепа за пределами России. Подвергшийся анафеме в православии несет проклятие, наложенное на него и после смерти, Анафема, независимо от времени её провозглашения, звучит постоянно в храмах Господних даже тогда, когда от самого праха проклятого ничего не остаётся.  Поэтому удивителен сам факт появления на денежной купюре Украины (банкнота 10 гривен) портрета гетмана Мазепы, когда сама анафема с него не снята! Невольно возникает вопрос: Какую веру исповедует нынешняя власть Украины?! И исповедует ли вообще?
Само изображение на денежной купюре условное, портрета гетмана при его жизни не существовало. Соответ-ствует  ли портрет на гривне тому, что описал французский дипломат Жан Балюз: «Иван Мазепа симпатичный, стройный. Взгляд у него суровый, глаза блестящие, руки тонкие и белые как у женщины, хотя тело у него крепче, чем у немецкого рей-тара и наездник он отличный»!
Принц Максимилиан Эммануил, участник похода Карла ХІІ, так описывает Мазепу: «Мазепа был телом худоща-вый, невысокий, на голове имел «кучери»                или польские косы, при этом, имея более 60 лет возраста, со-хранял присутствие духа и ясный ум»
«Самый богатый, самый влиятельный, самый ум-ный и самый хитрый правитель этого угла Европы» - так о нём отзывались позднее современники.
Из перечисленных эпитетов при рождении будущий гетман Малороссии обладал только врожденными способностями легко усваивать необходимую информацию. Добывал он информацию, обучаясь в  в Киево-Могилянском коллегиуме, у иезуитов, прослушав  курс риторики, в Варшаве закончил курс философии, в голландском городе изучал военные науки, уделяя особое внимание артиллерии, долгое время продолжал учёбу в Германии,
Франции, Италии. Везде по толике, а в сумме полу-чилось блестящее образование. Отлично владел русским, поль-ским, латынью, немецким, французским, итальянскими  язы-ками. Из всех изучаемых трудов более других ценил произве-дения Никколо Макиавелли, особенно его книгу «Государь», рекомендующую политикам быть беспринципными, продаж-ными и действовать только в своих личных интересах. По-хоже, эти рекомендации в дальнейшем стали основой поведения Мазепы. Напрашивается сам собою вопрос: как мог православный шляхтич из какого-то села «Мазепинцы» на Белоцерковщине, разъезжать в поисках знаний по Европе? И на деле он не малороссиянин, и не православный, и имя ему не Иван, а – Ян! Настоящая фамилия рода Мазепы – Колединские, они - литовские поляки. Предки гетмана получили землю в XVI веке в районе Белой Церкви от польского короля. Мазепа – это прозвище, данное предку гетмана на Белоцерковщине Мыколе Колединському, который получил в 1572 году «привилей» короля Жигмонта II Авґуста хутор Каменец в пойме реки Рось. Фальшиво всё в гетмане  Мазепе-Коледенском, и всё же, чтобы стать «заслуженным предателем», чтобы имя стало нарицательным, как это произошло с Мазепой, нужно здорово постараться. Кроме ума тут и время нужно да и талант какой никакой. Цель предательства, как правило – богатство!.. Да и власть – тоже! Благодаря власти, добившийся её, становится хозяином жизни и смерти жалких людишек, копошащихся под ногами! И того, и другого Мазепа достиг, хотя знал, что во все времена и у всех народов предательство считалось одним из тяжких пре-ступлений.
Остановимся вначале на богатствах гетмана… Ни одному из гетманов до него такое  богатство и присниться не могло. Он владел  120 тыс. душ бесправного «быдла», как по-ляки тогда называли православных украинцев. Да ещё 20 тыс. крепостных в российских имениях, которые ему пожаловали сначала сестра Петра, царевна Софья, а потом и сам Пётр Ве-ликий. А сколько земель и дворцов?..
До сих пор ходят легенды о грудах золота и сереб-ра, которыми владел он и спрятал, убегая от русских, пресле-дующих его  после разгрома под Полтавой. Часть денег  Ма-зепа всё же успел взять с собой. Сумма довольно внушитель-ная, если, находясь в изгнании, он имел возможность дать Карлу XII взаймы 240 тысяч талеров. И после смерти Мазепы в его казне осталось только деньгами 160 тысяч червонцев, не говоря о серебряной утвари и различных украшениях.
Возникает вопрос, зачем он занимался накопитель-ством, если от его сексуального участия ни чего не произрас-тало?  Ходило немало слухов о его любовных похождениях, но слишком мало исторических фактов, подтверждающих их. И ещё одна странность у гетмана – склонность в любви к замужним женщинам. Возможно, следует искать ответ в детском воспитании Яна Мазепы?.. Отец Яна- Адам-Степан Кисиль-Мазепа видел в сыне будущего казака, а мать Мария-Магдалена Мокиевская -  польского вельможу, отец искренне любил сына и баловал его, мать – была сурово и ласками сво-ими никогда не баловала сына Мальчику не хватало любви, той любви, которой мать одаривает свое дитя. Иногда у гетма-на прорывалось наружу то, что таилось в глубинах души его, когда он говорил матери: «Всю жизнь точила ты меня, как червь старую осину. Может, оттого и сидит во мне этот червь, которого никто, кроме меня, не чует».  А другим близким с горечью в голосе заявлял: «Я для матери ни лях, ни казак, а выродок!»
По воле матери, использовавшей свои родственные связи при королевском дворе, он стал одним из «постельни-чих» короля Польши Яна-Казимира. Здесь ему впервые жен-щины оказывали внимание. Это были жены польских магна-тов, уставшие от своих перезревших мужей. Их внимание льстило Яну Мазепе, и в объятиях их он забывал о наставлени-ях  матери. Следует сказать о том, что придворные женщины – это путь к богатству и карьере. Но это и зависть, и слухи. Не-которые слухи носят  долговечный характер. Так, до наших дней дожила история о любовной связи  молодого  Мазепы с пани Фальбовской. Он наезжал к ней в имение по ночам, и однажды молодого любовника схватила стража, раздела донага, привязала к спине лошади и отпустила в степь.  История  эта не претендует на правдивость, и скорей всего, создавалась за тем, чтобы бросить тень на гетмана, хотя он и без того был во власти тени беспросветной. Реальной первой женщиной, ставшей любовницей Мазепы, была молодая красавица Гелена Загоровскаая, жена старого польского магната. Любовные приключения сына раздражали Марию-Магдалену, она отчитывала его. А он, в свою очередь, каялся и лгал, ложь с каждым разом становилась более  изощрённой, мать перестала верить сыну и всё более от него отдалялась
Следует понимать, что служба у короля состоит, наверное, не из одних амурных похождений придворных. Приходилось Мазепе выполнять отдельные дипломатические поручения короля.  Ян- Казимир доверял ему передачу писем украинскому гетману Ивану Выговскому, а через год отпра-вил с миссией к ставшему гетманом Юрию Хмельницкому. Перед Мазепой открывалось блестящее будущее. Но тут у Мазепы возник некстати серьезный конфликт с Пасеком, одним из приближенных польского короля. По одной из версий, ссора произошла из-за дамы, которая нравилась обоим. Дело дошло до того, что в одной из словесных перепалок Пасек так оскорбил Мазепу, что тот, не сдержавшись, замахнулся на него саблей. Такой жест в королевских покоях считался преступлением и наказывался смертью, но король смиловался над молодым шляхтичем, ограничившись изгнанием из королевского двора.
Несостоявшаяся дипломатическая карьера при Яне Казимире, заставила Мазепу задуматься о возможностях сде-лать карьеру на службе у гетмана Малороссии. Но  для этого необходимо было из  католика ляха Яна Адама Мазепы пре-вратиться в православного Ивана Степановича Мазепу. И он принимает православие. Когда мать узнала о принятии право-славия сыном, сказала ему, стоящему в церкви на коленях: «Ты же знаешь, что у Бога очи лучше моих. Я и то вижу, а он… »
Иван Мазепа  направился к гетману Правобережья Петру Дорошенко. Он сумел при первой же встрече понра-виться гетману, имея некоторый опыт дипломатической служ-бы, обретенный при польском дворе, и своим образованием, особенно знанием иностранных языков.
Карьера Мазепы была стремительной. Сначала его назначили комендантом гетманской гвардии, а затем удостои-ли чести стать генеральным писарем, то есть представителем всей дипломатии в казацком государстве. В исторических хро-никах того времени да и в народной памяти в этот период вре-мени любовные похождения Мазепы были особенно яркими. Он, как мотылёк, порхал в цветнике, не испытывая ни к одной девице продолжительной привязанности. Вот как он сам писал об этом в сочиненном им стихе:

«Чи шляхцянка, чи крулювка,
Чи ли жона воеводы,
Чи москевка, чи русинка,
Чи Маруся, Катаржинка… »
 Можно легко понять молодых красавиц: перспек-тивный, элегантный, остроумный и словоохотливый Мазепа не мог не привлечь внимания. Он не только наслаждался их любовью, но даже иногда и извлекал из этого политическую выгоду. К сожалению, большинство имен хорошеньких воздыхательниц не сохранилось,..  Но вот имя жены Мазепы — Анны, богатой вдовы полковника Самуила Фридрикевича, на которой он женился из сугубо материальных соображений, зафиксировано в исторических документах. Анна была на два десятка лет старше Мазепы и очень скоро оставила сей бренный мир, а ее суженому досталось богатое наследство. Служба у Дорошенко не требовала напряжения физических и душевных сил, протекала спокойно  и, казалось, что так оно и далее будет…
Но вот, в марте 1674 г. гетман решил заключить до-говор с Турцией с целью обеспечить свободу Украины от по-сягательств Польши и России. Выполнение этой деликатной миссии было поручено энергичному Мазепе. Прихватив сем-надцать невольниц и пятнадцать пленных левобережных каза-ков в качестве подарка турецкому султану, дипломат отпра-вился в дорогу. Но до султанских палат он так и не добрался. Кошевой атаман Иван Сирко, состоявший на службе у  гетмана Левобережья Ивана Самойловича, сумел перехватить обоз. Над жизнью Мазепы нависла серьезная угроза. Казаки, пленившие Мазепу, решили предать его смерти за то, что он их товарищей вёл в турецкую неволю. Спасло его от быстрой кары, как ни странно, лишь заступничество самого Сирко. А тут и Самойлович, узнав об этом случае,  потребовал от запорожцев выдать ему пленника с тем, чтобы самолично учинить над ним расправу. Бедный дипломат, ожидал неминуемой тяжкой смерти, но… то ли Бог, то ли дьявол вмешались, то ли пробудился дар завораживать даже врагов, но ему  не только удалось избежать наказания, но еще и стать учителем и наставником гетманских детей. Влияние Мазепы на гетмана Самойловича росло, соответственно рос и чин его. Во время царствования Фёдора Алексеевича Мазепа становится генеральным есаулом. Вскоре власть в Москве переменилась: на трон взошла царевна Софья, регентша при малолетних Петре и Иване. В правление Софьи власть фактически находилась в руках её фаворита Василия Голицына. По поручению Самойловича, Мазепа каждый год ездил в Москву и, кажется, не с пустыми руками…   Вкрадчивый, расторопный, готовый в каждую минуту услу-жить, Мазепа снискал к себе его расположение и выжидал  удобного момента для нанесения удара по своему благодетелю Самойловичу, чтобы захватить гетманскую власть. Такой мо-мент он увидел в неудачном Крымском походе князя Голицы-на, готового свалить все беды похода на участвовавшего в нем Самойловича. Он тут же сочиняет донос на Самойловича, об-виняя его в поджоге степи, сожжении мостов на переправе и в намерении оторвать Малороссию от России. Донос  попадает прямо в руки всесильного фаворита царевны Софьи. Самойло-вича лишили гетманства, сослали в Сибирь с толпою родных и сторонников, сыну его Григорию отрубили голову, а Мазепу избрали в гетманы, главным образом оттого, что так хотелось этого любившему его Голицыну, хотя и деньги Ивана Степа-новича, вложенные в руки князя Василия,  оказались совсем не лишними. Сыграли роль и щедрые обещания, данные казацкой старшине. Эти обещания впоследствии были выполнены. Мазепа вознаградил своё окружение, раздавая имения, полковничьи и другие должности.
Время правления царевны Софьи приближалось к концу. Подросший царь Пётр уже начал предъявлять свои пра-ва на единоличное управление государством, что должно было  привести к неизбежному столкновению Софьи со своим млад-шим братом. Софья все чаще настаивала на физическом устра-нении Петра от престола, Миролюбие князя Голицына делало его бесполезным в этой борьбе. Вес при царском дворе наби-рал окольничий Шакловитый. Софья добровольно уступать власть не собиралась, но заговор с целью физического устра-нения Петра провалился. В ночь с 7 на 8 августа 1689 года мо-лодой царь успел бежать из Преображенского в Троице-Сергиев монастырь, куда прибыли «потешные» полки с пуш-ками. На несколько недель в стране воцарилось формальное двоевластие. Петр был законным царем, и его поддержало зна-чительное количество высших чинов государства и подавляю-щее большинство армии, что, в конечном счете, и решило ис-ход дела в его пользу. Вскоре сторонники Софьи были взяты под стражу, а сама она оказалась в Новодевичьем монастыре под строгим надзором, Мазепа не мог оставаться в стороне от происходящего, учитывая тесные контакты с опальным Голи-цыным, бросавшие тень и на него самого, и поспешил в Трои-це-Сергиевский монастырь. Мазепа вовремя сориентировался и отправился в Троице-Сергиеву лавру к царю Петру, который тоже не устоял перед чарами малороссийского гетмана. Когда вопрос власти был решен в пользу будущего императора Петра Великого, Мазепа, чтобы окончательно откреститься от Голицына, подал царю челобитную, где написал, что во время отрешения от власти Самойловича, Голицын через Леонтия Неплюева угрозами вынудил дать ему  громадную взятку, ча-стью из пожитков отстраненного от власти гетмана, а частью из собственного своего „именьишка“, которое по милости мо-наршей нажил на гетманском уряде, 11 000 рублей червонцами и ефимками, более трех пудов серебряной посуды, на 5000 рублей драгоценных вещей и три турецких коня с убором.
Донос был прямым предательством Мазепой своего величайшего благодетеля князя Василия Васильевича Голицы-на, перед которым он ещё недавно льстил и унижался. Только заступничество двоюродного брата Голицына спасло жизнь опальному князю.
Пользуясь своим даром очаровывать власть имущих людей, стареющий гетман постоянно давал советы молодому монарху в польских делах, со временем между ними возникла тесная личная дружба. Мазепа был 20 лет на службе у Петра I. Ни до него, ни после никто не занимал этот пост так долго. Как удалось ему столько лет удерживать булаву, спрашива-ется? Ответ на этот вопрос довольно прост – политическим м физическим устранением потенциальных соперников. К примеру,  в 1706 г. вопреки всем воинским правилам, он отправил Стародубского полковника Миклашевского в Не-свиж, а Мировича, полковника Переяславського – в Ляховичи, приказывая сражаться им с целыми корпусами шведов и поляков: первый из них был убит, а последний взят в плен и отослан в Стокгольм, где и умер.  Еще один пример, Мазепа, опасаясь конкуренции со стороны очень популярного на Правобережье Фастовского и Белоцерковского полковника Семёна Палия, приказал арестовать, оговорив его перед царем. Около года полковник пребывал в батуринской тюрьме. В 1705 году по приказу Петра I Палий был сослан в Тобольск. В 1708 году, после того, как Иван Мазепа открыто выступил против Петра, Семён Палий был реабилитирован, возвращён на родину и назначен полковником Белоцерковского полка. Участвовал в Полтавской битве.

1706 год был годом политических неудач Россий-ского государства: 2 февраля 1706 года шведы нанесли сокру-шительное поражение саксонской армии, 13 октября 1706 года союзник Петра, саксонский курфюрст и польский король Ав-густ II отказался от польского престола в пользу сторонника шведов Станислава Лещинского и разорвал союз с Россией, Москва осталась в войне со Швецией в одиночестве.
Вот тогда Мазепа и замыслил переход на сторону Карла XII и образование из Малороссии «самостоятельного владения» под верховенством Польского короля. Осторожный и умный политик стал действовать. В сентябре 1707 года Ма-зепа получил от польского короля, сторонника шведов Стани-слава Лещинского письмо, где «Станислав просил, чтобы Ма-зепа „намеренное дело начинал“, когда шведские войска по-дойдут к украинским границам».
В «своей беседе с генеральным писарем Филиппом Орликом Мазепа объяснял свои переговоры с Лещинским ис-ключительно военной угрозой». Он говорил, «что будет оста-ваться верен царскому величеству, „пока не увижу, с какой силой Станислав к границам украинским прейдет и какие будут успехи шведских войск в Московском государстве… Таким образом, уже за год до перехода на сторону Карла Мазепа подготовил почву для того, чтобы в случае «крайней и последней нужды» перейти на сторону противника, если тот будет побеждать.
Следует сказать и о том, что, начиная с 1689 года, поступали доносы Петру, говорившие о своеволии гетмана, граничившего с изменой….
Священник из Путивля привез в Киев первый письменный донос на него. В бумаге сообщалось, что гетман тайно, через сестру, скупает в Польше имения. Об этом потом заявлял киевскому воеводе Ромодановскому и наказной гетман войска запорожского Павел Полуботок. Мазепа тут же сместил Полуботка, а дела свои в Польше списал на «сестреницу» как называл свою любимую сестру. В Москву и Киев шли доклады, что Мазепа продает басурманам не только серебряные оклады с икон из православных храмов, но и православных людей с Подолии и Волыни.
 Пётр доносам верить не хотел; доносчиков наказы-вали, а доверие царя к гетману только возрастало.
В конце августа 1707 года пришел новый, опасный донос на Мазепу со стороны генерального судьи Василия Леонтьевича  Кочубея, через севского иеромонаха Никанора, который прибыл в Москву в средине сентября. И это  донесе-ние было признано ложным в свете хорошо известной личной вражды между Кочубеем и Мазепой. По приказу Петра I Кочу-бей и также доносивший на Мазепу полтавский полковник И. И. Искра подверглись пыткам, после чего, 14 июля 1708 года, были обезглавлены.
Напуганный этим доносом Мазепа заторопился, пе-реговоры со Станиславом Лещинским и Карлом XII, закончи-лись заключением тайных договоров. Мазепа уговорил Карла XII не идти прямым маршем на Москву через Минск и Смо-ленск, а пожуировать на вольных хлебах Малороссии, дви-гаясь через Полтаву. Но Полтава не открыла ворот своих, не вышла встречать с хлебом-солью, осаждая её, шведы потеряли два месяца, а также почти весь пороховой запас. Ко времени знаменитой Полтавской битвы у них оставалось зарядов только на 4 орудия. Мазепа обещал передать Карлу XII «на время войны и опасностей» города Стародуб, Малин, Батурин, Полтаву, Гадяч. Однако, забегая вперёд, следует сказать, что жители городов и крестьяне Малороссии с ненавистью встретили иноземцев и также как белорусы убегали в леса, прятали хлеб, корм для лошадей, убивали фуражиров. Шведы огнём и мечом усмиряли непокорных. За свое недолгое пребывание в Малороссии Карл XII сжег Краснокутск, Куземин, Хухрю, Олешню, Котельву, Мурафу, Колонтаев, Коломак и Рублевку. По воспоминаниям Нордберга, духовника короля Карла, на семь миль вокруг каждого селения все было выжжено и уничтожено, скот конфискован. И это – результат предательства гетмана Мазепы. Но это всё в будущем…
До осени  1708 года Мазепа всё ещё продолжал пользоваться полным доверием царя. Когда же осенью 1708 года царь Пётр пригласил Мазепу присоединиться с казаками к русским войскам под Стародубом, чтобы на Карла идти, тот сказался больным…  Меншиков решил навестить больного Мазепу. Опасаясь разоблачения, Мазепа с гетманской казной бежал к королю Карлу.
Уже после того, как Мазепа перебежал к шведам, к Петру явился миргородский полковник Апостол, сообщивший, что в обмен на прощение гетман готов… захватить и выдать русским шведского короля. После долгих колебаний Пётр не дал хода этому делу…
Согласись он, возможно свершился бы еще один факт предательства Мазепы.
Мать Мазепы Мария-Магдалина пережила смерть сына. Она была настоятельницей Вознесенского Фроловского женского монастыря. В 1691 году в  монастырь неизвестная монахиня принесла письмо, в котором говорилось, что Мазепа продавал христиан туркам, и даже указывалась цена. Мать пы-талась воздействовать на сына… но – тщетно! Значительно позднее она прокляла его, возмущаясь:
«Чтобы шведов привести в Малороссию!.. Чтобы казнить лучшего друга!.. Чтобы грешить со своей «духовной дщерью»!.. Чтобы сказать родной матери: «Не нужно мне тво-его благословения»!.. Однако, когда анафема Мазепе звучала во всех церквях, игуменья Магдалина простила его. Но сын этого так и не узнал.


В предательстве Иван поднаторел,
(И до него подобное умели)
Ученье ордена Лойолы не предел…
 В нем все приемлемо для достиженья
цели.

Мазепой предан покровитель, друг,
Не потому, что беден был Мазепа,
У Самойловича для действий шире,
круг,
Он действует, открыто, а не слепо.

 Предательства причина – булава,
Желанный для Мазепы символ власти,
А сколько подлостей создала голова,
Чтобы достичь такого счастья?

Пал Самойлович. Предан им…
Огромнейшая власть над Украиной!
Самим Василием Голицыным храним,
Стал для врагов своих неодолимым.

Разоблачений страх, за власть боязнь
Всегда довлеют над душой  Мазепы,
Им будет предан покровитель – князь,
Когда увидит, песня того спета.

И при Петре он полный господин,
Пусть строчат на него доносы.
И Кочубей – доносчик им казним,
И Искра с ним. И нет вопросов.

Мысль светлая, родившись поутру,
Глядишь, и к вечеру сама собой
завяла.
Так трудно угодить царю Петру,
А нет царя, и голова пропала.

Он не герой, а просто – человек,
Добившийся несправедливо власти,
Кругом идет война, - жестокий век,
А он стремится к собственному счастью.

Бесспорно он умен, и в том его беда,
Поверил своему железному расчету.
Карл не проигрывал сражений никогда,
Король в зените славы и  почета.

Петр – невоспитанный, прямолинеен,
груб,
И предсказать его поступки трудно.
На первом месте – тяжкий труд,
Служи ему, как пес приблудный.

То может приласкать, то наказать-
Одно и тоже совершив деяние,
Попробуй настроенье предсказать,
Не царь – сплошное наказание!

Ему бы Карлу взять и уступить,
Санкт-Петербург отдать и к старине
вернуться,
Как прежде веселиться, водку пить,
Ведь есть Восток, туда бы и тянуться!

Война с соседями, а это – не секрет,
Не раз, не два велась, а больше,
Да и конца войне той нет,
Теперь против царя и Швеция, и Польша.

А Турция? А есть и  крымский хан?
Не устоять Петру. Растерзана держава,
А гетманом прекрасный создан план,
Куда не повернись, а гетман- правый.

Страх потерять, что создано трудом,
Чему он посвятил  свои все силы, годы,
Швырнуть коту под хвост, жалеть потом?
Пора заняться  срочно переходом

Княгиня Дольская – Лещинского посол,
Так зачастила к гетману с визитами,
В ней собеседницу прекрасную нашел,
Тайн много рождено, но  шито-крыто!

Он в Польше – пан ясновельможный,
Ян-Стефан светлый князь Мазепа,
Все это в будущем возможно,
Но нужно поспешать и делать срочно это.

Чтоб царь о плане не проведал,
Не то храни Господь-творец,
Тогда не только думай о победе,
И в Польше не спастись, тогда – конец!

«Казаки за меня, о чем тут речь,
Пусть даже казаки и разного оттенка,
Против царя поднимется вся сечь,
Там атаман, что надо, - Гордиенко.

Расчет не сделан на народ,
За весь народ нельзя ручаться,
Часть большая за гетманом пойдет,
Вторая  будет в хатах оставаться.

Расчеты хороши, на деле все не так,
Сечевики пошли под Карла,
Петр Сечь разрушил, Это – не пустяк,
И многие полковники коварны»…

Карл шведский потирает руки,
(Он видел казаков в бою),
Казак, что Шива многорукий –
Хорош и в одиночку, и в строю.

Привел с собой Мазепа сердюков, -
Карл ожидал их тысяч сорок,
А кот наплакал этих казаков,
И те покинут ставку скоро.

И гетмана сомненья гложут,
Явился Карл, султана – нет,
А на войне, как на войне – все статься
может,
Так трудно отыскать единственный
Ответ!

Посланник гетмана к царю Апостол,
Потом туда подался Галаган,
Готов Мазепы план – он просто,
Похитит короля, он им царю отдан,

За это царь одарит булавой,
И снова будет добр, сердечен.
Ушам не верит царь, он потрясен -
Такую странную запел Мазепа  песню.

Потом были и стычки и Полтава.
Бежал в Стамбул король, а с ним Мазепа.
Пора итоги подвести, а то, ведь право,
Нет слов, чтоб говорить и далее об этом.