Женшины

 Лопух любил и любит  женщин. Он всегда их любил. Мать… Сестра… Джина Робреджида… Соседские девчонки…
        Он обучался при раздельном обучении в 249-ой мужской школе. Чистенькие таинственные девочки соседней женской школы всегда вызывали у него  естественное любопытство.  Иной таинственный мир! А отслужив армию, демобилизовавшись  он, конечно же,  не изменил своего уважительного отношения к женщине, что сильно затрудняло ему свободное общение с прекрасным полом. Но в жизни случалось всякое.
        На страницах его позднего последнего дневника можно прочесть и такое признание:
        «С Тамарой Анваровной Булатовой я познакомился, когда ей уже исполнилось восемнадцать.
       Мне надо было взять ключ от своей мастерской на улице Фурманова у Олега Зумакулова. Он уже звонил:
       - Зайди, не пожалеешь. Заодно и ключ заберёшь.
       Олег взял у меня ключ ещё вчера вечером.
       - Твоя мастерская всю ночь пустует. Я аккуратно. Я надеюсь, постельное бельё там есть.
     Я иногда ночевал в своей мастерской, а потому хранил там комплект пастельного белья. Отказывать Олегу Зумакулову у меня не было причин. Я отдал ему ключ:
«На, возьми до утра», - и сегодня забирать его не спешил. «Пусть потешется вволю».   
     Я подъехал к мастерской около двенадцати, Вошел в свою, ярко освещенную мастерскую и увидел:
       Обнаженная изящная девчонка сидела верхом на лежащем на спине кандидате педагогических наук Олеге Мустафаевиче Зумакулове.
       Я смутился и поспешил удрать за дверь, да куда там.
       - Постой, постой! Ты что, испугался?
       - Да, нет… Но… Вроде бы, некстати.
       - Кстати, кстати – это уже обнаженная девчонка, ангельским голоском, с особой детской улыбочкой.
       - Да я сейчас вернусь, я только что-нибудь к чаю.
      Я удрал и долго болтался по улицам, накупил пирожных, взял колбасы и яиц для яичницы…
      Возвратился я через два часа. В мастерской все уже оделись. Я достал предусмотрительно припрятанную полбаночку.  Сели за стол.
       Володя был серьёзен и горд.  Девушка по детски улыбалась.
       После их ухода, я обнаружил под её тарелкой короткую записку: «Если захочешь, позвони. Тамара.», и номер телефона. Звонить я никуда не стал. Томка позвонила сама.        Мы встретились.
       И началось!
       Весь год я прожил, как в угаре. Мы встречались каждый день. Летом летали на Юг в какой-то военный санаторий. Ходили в гости к моим друзьям.
       Вот запись из «Альбома регистраций» известного северного поэта Олега Чупрова:
       «Студентка Института Культуры им. Надежды Константиновны Крупской. Миниатюрна, рост – метр пятьдесят, может быть, чуть выше, хорошо сложена, говорит неестественным детским голоском. Отец – преподаватель военно-медицинской академии, мать – директор кинотеатра, интеллигентна, много читает. К поэзии равнодушна».
       Первым признался, что «пробовал» Томочку мой верный друг  Паша Соколов:   
       - Ну, так получилось. Она сама напросилась. А у меня «хата» - жена на даче». 
       Потом мой сосед Сурен Григорьевич Аветиков. Я его ни о чем не спрашивал. Я уже переехал на другую квартиру. Мы встретились с ним случайно. А он видимо давно собирался мне сообщить, да все подходящего случая не было: «Понимаешь, я живу с ней давно, я тебе не говорил, думал, скажу, когда ты её бросишь. Да, вот узнал, что она дала моему другу Алику Ходикяну».
      
       Потом сестрорецкий бандит Мурат. О нём она рассказывала с гордостью, показывала мне сделанные им интимные фотографии разных её мест и положений. 
        Я все это слушал. Ну, и что? Ну, дала и дала… Не жена ведь. Но пришло время, и мне вся эта порнография надоела.  Мы расстались. Я не встречал Тамарку года два, а может больше. Я женился. Забыл ли я Томку? Да конечно же, не забыл. Разве её можно было забыть? Я её всё ещё любил.
        И вот телефонный звонок. Знакомый ангельский голосок, вероятно, с её особой детской улыбочкой. И мы встретились. А при встрече слёзы. Её уволили из института. Она ушла с работы. Её предали друзья. Она рыдала немного театрально. 
         Я не мог отказать и взял её к себе на работу.
         О прежних отношениях не могло быть и речи.
         Я ей доверял и денежные дела и деньги и имущество, и саму мастерскую.  Я ей верил. Да и не было повода не верить. Она, как мне казалось, была честна в делах.
        Впервые я узнал о её предательстве от моего друга Володи. Володя и красив, и богат. Ему она не нужна, кА женщина. Да и постарела она к тому времени. Её выглядывающие из-под ультро-коротких юбок кружевные ш...
Потом сестрорецкий бандит Мурат. О нём она рассказывала с гордостью, показывала мне сделанные им интимные фотографии разных её мест и положений. 
        Я все это слушал. Ну, и что? Ну, дала и дала… Не жена ведь. Но пришло время, и мне вся эта порнография надоела.  Мы расстались. Я не встречал Тамарку года два, а может больше. Я женился. Забыл ли я Томку? Да конечно же, не забыл. Разве её можно было забыть? Я её всё ещё любил.
        И вот телефонный звонок. Знакомый ангельский голосок, вероятно, с её особой детской улыбочкой. И мы встретились. А при встрече слёзы. Её уволили из института. Она ушла с работы. Её предали друзья. Она рыдала немного театрально. 
         Я не мог отказать и взял её к себе на работу.
         О прежних отношениях не могло быть и речи.
         Я ей доверял и денежные дела и деньги и имущество, и саму мастерскую.  Я ей верил. Да и не было повода не верить. Она, как мне казалось, была честна в делах.
        Впервые я узнал о её предательстве от моего друга Володи. Володя и красив, и богат. Ему она не нужна, кА женщина. Да и постарела она к тому времени. Её выглядывающие из-под ультро-коротких юбок кружевные штанишки уже не соблазнительны, а неприличны  Она  видимо, не понимала, что в её возрасте женское нижнее бельё, у нормальных  мужчин вызывает лишь брезгливость, как некая неопрятность. А Володю, которому она вызвалась бескорыстно помогать, её видок как-то стеснял. Но он ей об этом не говорил, пользуясь её услугами из экономии. А она, все еще надеялась на что-то, но уже понимала тщетность своих усилий, и уже приглядывла следующего покровителя. И приглядела. 
          Помещение для мастерской мне устроил мой  друг Роман ещё в 70-х.  После моего отъезда в Германию Роман переоформил это помещение на Тамару Анваровну, предполагая у неё  какие-то сохранившиеся деловые отношения со мной. В мастерской ведь оставалось принадлежащее мне имущество, коллекция стенных часов, книги, незавершённые этюды на картоне и проч. Но мне уже было наплевать на всё это барахло. Там в Германии всё это было мне уже ненужно.
       С Романом нас связывала  давняя дружба. Однажды, во время посещения С.Петербурга я зашел к нему. «Понимаешь, твоя Тамарка редкая подлюга. Я не знал этого. Оформил на неё твою мастерскую, собирался решить её квартирный вопрос, но тут во всей красоте и силе проявилась её яркая «сучность». Она пыталась меня соблазнить. Но, как ты знаешь мне уже под восемьдесят и я верен своему старому коту Ваське и любезной Наташеньке.  А вот рассорить меня с тобой она пытается до сих пор. Не знаю для чего ей это. Ведь я-то знаю тебя, знаю, что ты ей делал и сделал. И меня она узнала через тебя».   
     Я, отнесся к его словам спокойно, я уже многое знал. И тогда, Роман, для усиления  своих слов, набрал номер Томары Анваровны и включил громкую связь. Три гудка и я слышу её искусственный детский голосок. Роман ловко ставит наводящие вопросы, а она истерично и жалобно сквозь слезы и рыданья: «я ждала, я делала от него аборты, я его так любила! а он женился на этой молоденькой толстожопой еврейской красотке… Он обещал… Он говорил…»
       Ничего такого я ей никогда не обещал и не говорил.   Всё это враньё.  Всё,  что я услышал, пересказывать не буду. Да, и не перескажешь. Меня бил озноб. Томка плакала в трубку, так жалобно и искренье. Я не стал уличать её во вранье, оправдываться,  пояснять и разъяснять Роману. Он всё знал и лишь благодушно ухмылялся, а, повесив трубку,   сказал: «Вот тебе и Томка, Таоя Томка».
          Томка редкая подлюга.
          Но она исключение.
          Мне чаще встречались женщины верные, добрые самоотверженные. Я о них не пишу в своих книгах, потому, что у  каждого есть такая женщина, а пишут о чем-нибудь исключительном. Да, случаются исключения, но нормальных женщин большинство.
         Этих женщин мы знаем и любим.