Марк Олден - Дай Сё. Пролог

ПРОЛОГ
   
    Немногие отваживались носить такой меч.
    Его изготовил легендарный Мурамаса, гениальный, но безумный оружейник.
    О клинках его работы говорили, что они питаются человеческими жизнями, что они настолько кровожадны, что сводят своих владельцев с ума, заставляя их убивать - других людей или самих себя.
    Путь меча, кендо, должен защищать правых и наказывать злодеев. Но те, кто владел одним из мечей Мурамасы, не могли жить, не убивая. Клинок Мурамасы, шептали суеверные люди, никогда не мог спокойно лежать в ножнах.
   
   
    ЗАМОК ИКУБА
    ЭДО, ЯПОНИЯ
    АВГУСТ 1585 ГОДА
    ДВА ЧАСА НОЧИ
   
   
    Самурай Гонгоро Бенкаи подошел к окну замка, сделал шаг влево и, невидимый в тени, взглянул вниз, в ров, окружающий стены. Он не услышал пения сверчков, живущих в щелях между грубо обтесанными валунами, из которых был сложен замок. Его рука скользнула на рукоять катаны, длинного меча работы Мурамасы. Тишина могла скрывать непрошеных гостей.
    Он ожидал услышать крики потревоженных гусей и уток, живших на той стороне рва, но те молчали. А лягушки наоборот, продолжали квакать. Два верных знака того, что никто не пытался проникнуть в замок через ров.
    Длинный меч Бенкаи остался в ножнах - обнаженный клинок имел право на кровь. Вернуть меч в ножны не нанеся удар значило не только нанести оскорбление оружию, но и показать себя нетерпеливым и импульсивным, каким не подобает быть воину. Меч был символом небес; давным-давно бог окунул свой меч в океан, а затем поднял его к солнцу. Капли, упавшие с клинка, стали японскими островами.
    Поэтому меч связывал воина со священной традицией. Меч был символом царственных предков; он был душой самурая.
    Как самурай, член правящего сословия, Бенкаи носил за поясом дай-сё, большой и маленький мечи, оба в лакированных ножнах и привязанные к поясу синими шелковыми шнурами.
    Фехтовальное мастерство Бенкаи вкупе с длинной катаны делали меч смертельным оружием. Рукоятка, отделанная белой эмалью и золотом и украшенная шестью изумрудами, была перевита красным шнуром.Длинный клинок, слегка изогнутый и с острым, как бритва, режущим краем был изготовлен из сложенных и скованных вместе двадцати шести тонких, как бумага, слоев стали разной крепости. Результатом был меч одновременно прекрасный и смертоносный, режущий металл, как дыню. Этим мечом Бенкаи убил более шестидесяти человек.
    В полночь южный ветер принес с собой ливень, исхлеставший стены замка, конюшни, стрельбища, храмы, бараки и павильоны. Два часа спустя дождь прекратился и влажная тьма скрывала все за пределами стен: каналы, по которым стекала вода из низко расположенный маршей и рисовых полей; хлипкие хижины бедноты, разбросанные между полями и рекой Сумида; роскошные виллы на низких холмах, утопающие в грушевых, персиковых и вишневых садах.
    Именно тогда в додзё, зал для фехтования, где Бенкаи каждую ночь повторял тысячу ударов и двести пятьдесят приемов быстрого выхватывания меча, явился слепой музыкант со срочным сообщением. На пороге музыкант в страхе упал на колени, коснувшись головой мата. Все самураи имели право на кирисуте гомен, убийство любого проявившего неуважение простолюдина, не опасаясь наказания.
     - Достопочтимый господин Бенкаи, моя госпожа Cага просит, чтобы вы пришли в ее покои. Она просит, чтобы вы поспешили. Ей стало известно о заговоре против нашего господина Сабуро. Госпожа сказала, что может довериться только вам, самому верному из слуг нашего любимого даймё. Если вы не поможете, наш милостивый и благородный господин Сабуро погибнет через три дня.
    Музыкант был слеп и не увидел, как глаза Бенкаи сузились, превратившись в темные щелки. Если музыкант говорил правду, на кону стояла его, Бенкаи, честь; по ее законам, самурай был обязан служить своему господину с абсолютной верностью в дни мира и войны, с верностью, узы которой не ослабевали и по ту сторону могилы. И поскольку верность Бенкаи не уступала его мастерству владения мечом, Сабуро сделал его своим телохранителем. Это было мудрым решением; Бенкаи был клыками и когтями своего господина.
    Гоногоро Бенкаи было пятьдесят лет - бородатый, плотный, мускулистый, с волосами, заплетенными в косу, смазанную маслом и перекинутую на выбритое темя по моде самураев. Темнокожего и некрасивого, его за глаза называли Земляным Пауком. Его глаза, похожие на волчьи, блестели странным блеском. Верящие в черную магию люди объясняли этот блеск поеданием человечины. Он фехтовал с таким мастерством и страстью, что многие считали его сыном Синигами, бога смерти, и лисы, животного, которое, по повериям, могло наслать на человека демонов.
    Еще один слух, самый страшный, гласил, что быстротой своего меча Бенкаи обязан Ики-рё, злому духу, родившемуся из его темных мыслей.
    Си-рё, духи мертвых, потерянные души, бродящие по ночам, были не так страшны как Ики-рё, призрак, рожденный живыми, призрак, который мог убивать. Темные и зловещие чувства - гнев, ненависть, жажда мести и крови - если были достаточно сильны, могли выпустить из души человека Ики-рё, и послать его сеять смерть.
    Бенкаи был невозмутим и уверен в себе; в бою он не никогда паниковал и не давал пощады. Князь Сабуро называл его тигром, отведавшим крови, и, следовательно, постоянно опасным. Как истинный воин, Бенкаи презирал смерть.
    В пору, когда все верили в демонов, призраков, домовых и духов, только помощь невидимого и смертельного Ики-рё могла объяснить искусство, с которым Бенкаи владел мечом. Как иначе страшный Земляной Паук мог сразиться с двенадцатью противниками одновременно - и победить?
    Сверчки молчали.
    Насторожившись, Бенкаи пробежал глазами по гребню стены, утыканному копьями и скрытому еловыми деревьями, которые позволяли стражникам незаметно подниматься к бойницам. Стены были сложены из "сотенных камней", названых так по числу людей, которое требовалось чтобы сдвинуть один такой камень, и достаточно толсты, чтобы их не могло пробить пушечное ядро. Бенкаи сам выбирал лучников, несущих дозор в ягура, угловых башнях. Они получали тройной паек риса за каждого нарушителя, убитого между заходом и восходом солнца.
    Территорию замка патрулировали вооруженные стражники с бойцовыми собаками, помесью мастифа с бульдогом. Подъемные мосты были сделаны из железа, а ров - глубок и широк.
    Пальцы Бенкаи играли с шелковым шнуром, свисавшим с рукояти его длинного меча. Хай, да, хорошая защита. Надежная. Непроницаемая. Но ведь большинство замков брались не приступом или осадой; их губило предательство изнутри, и именно для такого случая был вырыт тайный туннель, через который даймё мог при необходимости бежать из замка. Мудрые крысы не полагаются лишь на один выход из норы.
    Князь Такемори Сабуро нуждался во всех этих мерах предосторожности. Он также нуждался в таком телохранителе, как Бенкаи. Своим вероломством и спесью даймё навлек на себя гнев Тоётоми Хидейоши, а во всей стране не существовало более опасного врага. В Киото восседал император со своим двором, но фактически власть в стране принадлежала Хедейоши. Три года назад он был генералом в армии сёгуна, военного диктатора Оды Нобунаги. Благодаря его мудрым советам Нобунаге удалось положить конец трехсотлетней междуусобной войне, подавить сопротивление надменных князей и объединить почти всю Японию под своим началом.
    После гибели Нобунаги от рук наемного убийцы Хидейоши, уродливый и низкорослый человек, обладавший тем не менее странной способностью располагать людей к себе, и хитрый, поклялся превзойти своего бывшего господина. " Я создам единое государство из Японии, Кореи и Китая", хвастал он. "Это будет так же легко, как сложить соломенную подстилку."
    Он начал с Японии. Тех, кто не пал под ударами войск Хидейоши, он подчинял себе с помощью дипломатии. Царь-Обезьяна, как его называли, был прирожденным лидером и владел даром располагать к себе других. Даже те, кто были готовы сражаться до последнего против Нобунаги, внезапно обнаруживали себя очарованными харизматичным Хидейоши. И по мере того, как провинция за провинцией переходили на его сторону, становилось ясно, что Царь-Обезьяна навсегда изменил стратегию ведения войны в Японии.
    Набрав огромную армию шпионов, он рассылал их в каждую провинцию, в каждую деревню, долину, порт и остров. Иногда одна группа шпионов следила за другой, а потом их донесения сравнивались одно с другим. Хедейоши стал первым, кто начал собирать сведения задолго до начала компании. Он собирал карты и информацию об урожаях риса и рыбацких флотилиях, о передвижениях войск и настроении среди солдат, о погоде и запасах провизии и амуниции, и даже составлял психологические портреты князей и их генералов. Помимо того, что Хидейоши был отличным солдатом и хорошо разбирался в людях, он также обладал двумя важными качествами - терпением и умением выбирать нужный момент для действия.
    Царь-Обезьяна был всем тем, чем князь Сабуро не был, и одного этого хватило, чтобы владыка замка Икуба возненавидел его. Сорокалетний Сабуро, слабый, женственный, толстый и без единого волоска на теле, притворялся союзником Хидейоши, в то же время плетя заговоры у того за спиной. Хедейоши тем временем требовал, чтобы Сабуро присоединился к растущей партии князей, признавших его единственным верховным правителем Японии.
     - Обезьяна просит, чтобы я разрушил стены моего замка, стены, которые простояли больше сотни лет, - изливал свой гнев Сабуро перед Бенкаи. - Он говорит, что это будет жестом доброй воли, что в новой Японии такие укрепления будут не нужны. Будь он проклят! И в этом же письме он осмеливается увеличить дань, которую я ему выплачиваю. Хай, он хочет погубить меня. Да-да, погубить.
    Бенкаи молча кивнул, соглашаясь.
    Сабуро взмахнул жирной рукой, раскрывая большой золотой веер. Нервно обмахиваясь им, лысый даймё закатил глаза.
     - Если я и жесток, то лишь потому, что меня вынудили быть жестоким. Хидейоши, который даже не знает имени собственного отца, считает себя выше меня, меня, чьи предки получили власть из рук богов. Это он, этот поедающий червей карлик, должен кланяться мне, а не наоборот.
    Он похлопал Бенкаи по груди своим веером.
     - Он змея, и если у меня... у нас все получится, в один прекрасный день эта змея перестанет шипеть. - Они были одни в зале заседаний, но Сабуро, сказав это, оглянулся, будто проверяя, не подслушивает ли кто. - Я говорил с другими, знаешь ли, и они тоже хотят убрать Обезьяну с дороги. И чем скорее, тем лучше. Да-да.
     - При всем уважении, достопочтимый господин, - сказал Бенкаи, - Хидейоши не одолеть в открытой битве. Он слишком силен. У него много воинов, и многие князья уже признали его своим повелителем. Все они поклялись следовать за ним до самой смерти, так же как я поклялся следовать за вами.
     - Да, да. Хидейоши это голова, а те, кто следуют за ним - тело. Но видишь ли, Бенкаи, если голову отсечь, тело беспомощно.
    Сабуро поднес веер к лицу и кокетливо усмехнулся.
     - Ниндзя. Да-да, ниндзя.
    Ниндзя, кланы убийц и шпионов, состоящих на службе у враждующих князей во время гражданской войны, раздиравшей страну в течении столетий. Мужчин и женщины в черном, сильные, выносливые и владеющие боевыми искусствами. Мастера шпионажа, диверсий и шантажа. Мастера маскировки, умеющие принимать тысячи обличий.
    Их название означало "крадущиеся"; их искусство, ниндзюцу, позволявшее им становиться невидимыми и проникать повсюду, пугало невежд, считающих, что ниндзя помогает нечистая сила.
    Группировки ниндзя предлагали свои услуги даймё и военачальникам; Сабуро, действовавший от лица других заговорщиков, обратился к могущественному клану Кога, который фактически правил своей собственной провинцией, с задачей убить Хидейоши.
     - Наш Царь-Обезьяна в последнее время был слишком занят, - сказал Сабуро. - Пускай он отдохнет в могиле.
     - Хай. - снова кивнул Бенкаи. Он не собирался перечить своему господину. Он также не задумывался о том, что именно такие люди как Нобунага и Хедейоши положили конец трем векам междоусобных войн. Князь давал Бенкаи рис, землю, коней и слуг, и он служил Сабуро, связанный клятвой, неважно, прав ли был тот или нет.
    Хедейоши был великим правителем и обладал качествами, которые Бенкаи ценил. Но он также был врагом Сабуро, а, следовательно, и врагом Бенкаи. Карма предрасположила, чтобы Бенкаи служил Сабуро а не Хидейоши, а спорить с кармой не имело смысла.
   
    Сверчки молчали.
    Отойдя от окна, Бенкай взглянул на девушку, которая сидела на полу и помешивала бамбуковой палочкой чай, варящийся в горшочке. Ее покои были богато обставлены деревянными статуэтками, раскрашенными ширмами и лакированной мебелью красного дерева. Здесь, как и в покоях даймё, соломенные подстилки меняли ежедневно. Такая роскошь была не по душе Бенкаи - он был простым человеком и любил простые вещи.
    Девушку звали Сагой. Ей было семнадцать лет и она была наложницей, которую два года назад подарил Сабуро один из его сообщников по заговору против Хидейоши. Маленькая и элегантная, она красила зубы в черный цвет по моде того времени, выбривала брови и носила в волосах хрупкие гребни из раковины устрицы. Бенкаи считал ее слишком самоуверенной и нахальной. Сага никогда не колебалась и не останавливалась в достижении своих целей.
    Бенкаи смотрел сверху вниз как коленопреклоненная Сага разливает зеленый чай в чаши. Грациозно поклонившись, она взяла чашу обеими руками и протянула ему. Ее лицо, покрытое слоем свинцовых белил, не выражало ничего.
    Бенкаи опустился на колени напротив нее. Через несколько секунд он принял чашу, но не спешил пить.
     - Я решил, что будет лучше если ты запишешь имена людей, которых ты обвиняешь в измене. Я прослежу, чтобы эта бумага достигла господина Сабуро.
     - Хай.
    Она поклонилась, поднялась, зашуршав шелком кимоно, и исчезла за ширмой, разрисованной золотыми цаплями и серебряными ястребами. Через минуту Сага вернулась, держа в руках коробочку с письменными принадлежностями. Опустившись на колени перед самураем, она открыла ее, достала чернильницу, кисточку и лист желтой бумаги.
     - Люди, которых я назову - важные персоны, обладающие властью и влиянием. Они желают поссорить меня с моим господином и рады, что у него теперь новый любимец.
    Сабуро почти позволил себе улыбнуться. Этой ночью Сабуро предавался удовольствиям с Хайамой, красивым двенадцатилетним мальчиком, одаренным певцом и танцором. Бенкаи, как и другие воины, находил мальчика привлекательным, и если бы даймё не опередил его, сделал бы Хайаму своим слугой.
     - Как тебе стали известны имена этих людей?
     - Как раз когда вы вошли, я собиралась...
     - Я здесь. Продолжай.
     - Меньше часа назад мой раб Ичиро подслушал разговор людей, которые спасались от дождя в конюшне, где он ночует. Они не знали, что они не одни, и дали волю языкам. А Ичиро хорошо слышит.
     - Он слепой. Умеет только кланяться и бренчать на сямисене*.
     Сага задержала его взгляд своим.
     - У него уши ястреба, мой господин. Но он мог поведать о том, что слышал, лишь мне. Раб не может говорить с даймё.
     - Ты можешь.
    Она понурилась.
     - Я в немилости у нашего господина. Для него я ревнивая женщина, ничего более. А такая женщина скажет все, что угодно, лишь бы снова завоевать расположение даймё. Будет лучше, если о заговоре он узнает от вас.
     - Такая женщина, - сказал Бенкаи, - Может и солгать.
    Улыбка Наги перестала быть дружелюбной.
     - Хай, такая женщина может и солгать. Но я приготовлю список и передам его вам, и пусть господин Сабуро решит, предана я ему или нет. Сам наш разговор подвергает мою жизнь опасности. Если изменники узнают, что я встречалась с вами, мне конец.
    Вздохнув, она отложила кисточку, подняла чашу с чаем и поднесла к губам. Сделала маленький глоток и взглянула на Бенкаи, приглашая последовать ее примеру.
    Самурай поднес свою чашу ко рту. Сага затаила дыхание, ее глаза расширились. Бенкаи попробовал чай и нахмурился.
    Внезапно он резко повернулся к ширме, из-за которой Сага принесла письменные принадлежности. Перед ширмой роились москиты. Москиты, привлеченные кем-то, прятавшимся за ней.
    Чай был мутным. Яд.
    Бенкаи отшвырнул чашу.
    Ловушка.
    Сага вскочила на ноги. На ее лице играла жесткая,торжествующая улыбка. Из рукава своего кимоно она выхватила тессен, боевой веер. Взмах руки, и веер раскрылся, свет бумажного светильника вспыхнул на острых стальных лезвиях.
     - Слишком поздно. Ты не успеешь ему на помощь. Ни за что не успеешь!
    Теперь Бенкаи знал, кто она такая. Куноити, женщина-ниндзя. И он понял, почему молчали сверчки.
    Знание и действие - суть одно и то же. Одним движением Бенкаи взлетел на ноги, обнажил длинный меч и занес над головой, сжимая обеими руками.
    В два шага он оказался у ширмы, и клинок, сверкнув, рассек бамбук, рисовую бумагу, и череп притаившегося за ширмой ниндзя. Не успело тело упасть, как Бенкаи крутанулся и полоснул окровавленным мечом бросившегося на него ниндзя с бо, боевым посохом. Ниндзя с секунду таращился на кровавую полосу, перечеркнувшую его живот, потом выронил посох и упал на колени, крича и пытаясь удержать вываливающиеся из раны внутренности.
    Через открытое окно в комнату проникли еще трое, бесшумно приземлившись на покрытый матами пол. Бенкаи, охваченный яростью и жаждой убивать, бросился навстречу им, короткий меч в левой руке, длинный в правой. Первый ниндзя присел и взмахнул своим синоби-зю, бамбуковым шестом, держа его у самой земли. Из наконечника шеста вылетела длинная цепь с грузилом на конце. Прежде чем она успела обвиться вокруг его лодыжек, Бенкаи прыгнул вверх и в сторону; выпад, и лезвие короткого меча пронзило горло нападавшего. Удар длинным мечом отсек руку второго ниндзя, готового швырнуть в самурая звездочку-сюрикен.
    Третий ниндзя ринулся вперед, выставив перед собой меч. Бенкаи парировал удар своим длинным клинком, отводя меч противника в сторону, и всадил короткий в незащищенную подмышку ниндзя по рукоять.
    Бенкаи обернулся, и в ту же секунду его голова чуть не взорвалась от боли. Усилием воли он заставил себя не упасть и продолжить сражаться, не обращать внимания на стрелу, поразившую его в глаз.
    Путь воина - это смерть. Лишь всегда помня об этом, самурай мог выполнять свой долг перед господином, сохраняя при этом честь. Его жизнь принадлежала даймё. Пожертвовав ей не колеблясь и не жалея, воин обретал вечную славу.
    Наполовину ослепленный, Бенкаи втянул воздух носом и выдохнул через рот. Это было рычание зверя, раненного, загнанного в угол, но все еще опасного. В дальнем конце комнаты подстреливший его ниндзя поспешно накладывал новую стрелу на тетиву ханкю, маленького лука. Выстрел, но Бенкаи, по бороде которого текла кровь, поднял меч и одним движением руки отбил стрелу. Смерти придется подождать.
    Оставались четверо ниндзя, проникшие в комнату из тайной двери в полу. Сага что-то нашептывала их главарю, указывая веером на Бенкаи.
    Крики доносились со двора, со стен, из чайного павильона у северных ворот. Сага, через постель завоевавшая доверие господина Сабуро, и притворщики-друзья, не имевшие понятия о верности и чести, предали его. Перед смертью, решил Бенкай, он должен испить черного вина; должен отомстить изменникам. Возмездие было свято. Если он не отплатит, ему не будет покоя ни в этом мире, ни в следующем.
    Сага мотнула головой в сторону телохранителя.
     - Убейте его! Он не должен пробиться к Сабуро!
    Ниндзя медленно приблизились, робея от вида стрелы в глазу Бенкаи. Обычный человек не мог оставаться на ногах, получив такую рану. Обычный человек должен был кататься по полу в агонии или лежать мертвым, но Бенкаи твердо стоял на ногах, держа оба меча наготове.
     - Он ранен, - прошипела Сага. - Он не демон, он просто человек. Убейте его, и клянусь, вас наградят.
    Ее слова придали им смелости; ниндзя рассыпались, пытаясь окружить Бенкаи. Он презрительно взглянул на их оружие - серп, шесты, цепи с грузилом, мечи, трубка с отравленными стрелами. Они могли ослепить, покалечить, убить. Но никакое оружие не могло сравниться с клинком Мурамасы.
    У него не было времени, чтобы вытащить стрелу или остановить кровотечение. Сабуро был в опасности, возможно, уже мертв. Долг требовал, чтобы Бенкаи был рядом со своим господином, иначе боги и предки отвернулись бы от него. Лучше пятьсот раз переродиться убогим калекой, чем покрыть себя вечным позором.
    Он должен был пробиться к господину Сабуро или умереть.
    С похожей на деревянный рог окровавленной стрелой, торчащей в глазу, Бенкаи закричал и бросился на ниндзя.
   
    За неделю до нападения на замок Икуба ниндзя клана Кога проникли в Эдо под видом торговцев, буддистских монахов, нищих и фермеров и нашли убежище в домах и лавках, принадлежащих агентам Хидейоши. Шпионы снабдили их информацией о самом Сабуро, его замке, гарнизоне, и даже о погоде. Чтобы подготовиться к ночному нападению, ниндзя провели последние сутки в полной темноте. Атака началась в полночь на пятницу, под прикрытием дождя.
    Отравив гусей и уток, ниндзя нырнули и переплыли ров, дыша через выставленные над водой бамбуковые трубочки. Затем, в темноте и под хлеставшим ливнем, начали взбираться на двадцатиметровую стену, цепляясь за мокрые камни стальными "кошками" на руках и ногах.
    Ниндзя Кога знали о "соловьиных полах", уложенных так, чтобы скрипеть под весом проходящего по ним человека, тем самым лишая злоумышленника возможности бесшумно подобраться покоям даймё. Они знали и то, что по таким полам все же можно передвигаться без звука, и что в замке их ждет человек, который покажет им, как это сделать. Они знали о коридорах, ведущих в тупики, о комнатах, где в полу таились двери-ловушки, а на потолке - сети, готовые упасть и опутать незваного гостя.
    И они знали о тайном подземном ходе Сабуро.
    Восточнее от замка Икуба, в маленьком буддистском храме, четверо ниндзя разделись донага и стали втирать в кожу масло. Закончив, они стали спускаться по лестнице, ведущей в туннель - как были, без оружия, светильников или факелов. Дверь туннеля захлопнулась. В храме, освещенном единственной масляной лампой, осталась еще дюжина ниндзя.
    В углу лежали двое монахов в рясах; ремни, которыми их задушили, все еще были закручены на их шеях. По сигналу предводителя трупы раздели. Минутой позже двое ниндзя в монашеских рясах с капюшонами, скрывающими лица, уселись у окна и принялись перебирать лакированные четки. Издалека случайный прохожий теперь увидел бы мирный храм, двое служителей которого тихо медитировали под шум дождя, барабанящего по крыше.
    В туннеле, вырытом на случай, если Сабуро придется тайно скрыться из замка, четверо ниндзя бежали по грязи, с каждым шагом приближаясь к цитадели Икуба. Хотя они отлично видели в темноте, ниндзя не отрывали руки от стены - это помогало им ориентироваться и сохранять равновесие. У каждого во рту была хлопковая тряпка, чтобы заглушить дыхание.
    Агенты Хидейоши предупредили их, что между храмом и замком в туннеле несет караул отряд из шести солдат. В темноте, где невозможно отличить своих от чужих, ниндзя просто убили бы всех, носящих одежду. Затем, переодевшись в доспехи стражников, ниндзя должны были дождаться подхода своих товарищей из храма, вместе проникнуть в замок и убить Сабуро и Бенкаи. Сабуро, верящий что он неуязвим под защитой Ики-рё своего телохранителя, хвастал, что сами боги бессильны против него, пока Бенкаи может держать в руках меч.
    В туннеле четверо обнаженных ниндзя лежали ничком и слушали. Где-то впереди копье скользнуло по щиту. Скрипнул кожаный доспех; кто-то пожаловался насчет маленькой порции риса, выдаваемой солдатам. Командир отряда подтрунивал над шестнадцатилетним караульным, спрашивая, скоро ли у него отрастет борода. Шесть голосов доносились с расстояния в пять метров с маленького пятачка с низким потолком, освещаемого лишь факелом, который торчал из земляной стены.
    Безбородый солдат выронил меч и был отруган командиром. Другой караульный точил острие своего копья ножом...
    Главарь отряда ниндзя вытащил тряпку изо рта, приподнялся на корточки и взглянул назад на своих людей чтобы убедиться, что они все еще лежат. Затем, не издав ни звука, он помчался вперед; его мускулистое тело блестело от масла и пота. В мгновение ока он промчался мимо солдат, вырвал из стены факел и швырнул его в назад в туннель. Воцарилась тьма.
    Молодой караульный закричал в агонии, но его крик тут же оборвался.
   
    Над замком Икуба поднималось серое, душное утро. На горизонте восходящее солнце осветило вершины синих холмов и разлившуюся из-за дождя реку Сумида. У стен замка стояли конные и пешие отряды Хидейоши, армия, одержавшая уже много побед и не сомневающаяся в новой. Как и ниндзя Кога, Царь-Обезьяна застал врага врасплох, подкравшись под прикрытием темноты и дождя. Замок Икуба был окружен, маленький гарнизон отрезан от путей к отступлению.
    В богато обставленных покоях Сабуро Бенкаи, в глазу которого все еще торчала стрела, наблюдал, как его господин готовится совершить сеппуку, взрезать себе живот - совершить ритуальное самоубийство, которое было одной из основ кодекса самураев.
    Сабуро встал на красный ковер, с трех сторон окруженный белыми ширмами, и неуклюже опустился на колени. Его дрожащие пальцы долго возились с поясом кимоно. Бенкаи подождал, пока даймё обнажил грудь, и кивнул одному из охранников. Тот присел позади Сабуро и снял с его ног сандалии. Иногда при совершении сеппуку с человека слетала обувь, чего следовало избегать.
    Сам Бенкаи выглядел страшно - стрела в глазу, кровь на лице и груди, а к его поясу за волосы была подвешена голова Наги. Бенкаи отер меч Мурамасы салфеткой и теперь сжимал сияющий зловещей красотой клинок в правой руке. Только что этот меч сразил полдюжины ниндзя из отряда, пытавшегося вломиться в покои Сабуро из туннеля; он рубил и колол, пока нападавшие не отступили.
    Теперь они столпились за дверью туннеля, крича и угрожая Сабуро. Бенкаи знал, что рано или поздно ниндзя найдут другой способ проникнуть внутрь. Но теперь Сага уже не сможет им помочь.
    Охранники боялись Бенкаи больше, чем смерти от рук ниндзя или солдат Хидейоши и без рассуждений выполняли все его приказы. Он объявил им, что только совершив сеппуку Сабуро сможет сохранить честь и избегнуть плена и позора. Поражение было неизбежно; цепь судьбы затянулась на шее даймё. Попади он в руки Хидейоши живым, Сабуро ожидала бы мучительная смерть - его бы распяли или перебили хребет.
     - Самурай должен выбирать между бесчестием и славой, - сказал Бенкаи. - А сеппуку - путь к славе.
     - Хай! - выкрикнули охранники.
    Роскошные покои даймё блестели золотом и лаком. Картины с изображением водопадов и морских пейзажей; статуэтки из слоновой кости; мебель из бамбука и красного дерева; кедровые ширмы, украшенные перламутром. В воздухе чувствовался аромат курящихся благовоний и камелий, цветущих к югу от крепостных стен.
    Но к нему примешивался запах дыма пожаров, пылающих на всех трех этажах Икуба и в зданиях во дворе и запах крови убитых ниндзя и Хайамы, принявшего на себя удар серпа, предназначавшийся для Сабуро. Даймё плакал над телом мальчика; Бенкаи счел это проявлением слабости.
    Бенкаи решил, что его господин должен умереть прежде, чем его дух совсем ослабнет и ниндзя возьмут Сабуро живым. Он дал сигнал четверым охранникам, которые должны были исполнять роль кенси, свидетелей самоубийства даймё.
    Асано, старший из них, зажег две обернутые белым шелком свечи на подставках перед белой же ширмой. Белый был цветом чистоты и смерти.
    Второй охранник поднес Сабуро хатимаки, белую повязку на голову,символизирующую готовность к великому свершению. Пока Бенкаи оборачивал рукоять своего меча белым шелком, охранник подал Сабуро чашу с рисовым вином; тот сделал четыре глотка. Число четыре, си, произносилось так же, как и слово "смерть". Затем страж завел дрожащие руки даймё ему за спину.
    Барабаны, раковины и гонги, звуки которых пытались поднять боевой дух солдат Сабуро, сейчас молчали, но раздались новые звуки, которые заставили Бенкаи оставить своего господина и подойти к окну. Стрелы. Они со свистом взлетали в серое небо откуда-то со двора замка и падали по ту сторону стен, среди войск Хидейоши. Эти стрелы несли донесения, и Бенкаи знал, о чем в них говорилось.
    Ниндзя блокировали Сабуро в его покоях. Они убили троих его военачальников, оставив деморализованный гарнизон без командиров. Ниндзя, одетые в доспехи воинов Сабуро, рыскали по территории замка и убивали. Многие солдаты в панике заперлись в казармах и отказывались сражаться.
     - Берегись того дня, когда трусы останутся без надзора, - горько заметил Сабуро.
    Снаружи, по другую сторону дубовой двери, "соловьиные полы" пели под ногами вопящих, сыплющих проклятиями ниндзя, которые пытались вломиться в покои. Бенкаи прислушался. В коридоре на миг воцарилась тишина, затем раздался топот бегущих ног. Дверь сотряслась от удара тарана.
    Стоящий на коленях Сабуро обнял себя за плечи и до крови закусил губу. Поскольку он больше не мог жить с честью, оставалось с честью умереть. Но хватит ли ему смелости, чтобы успеть сделать то, что должно?
    Асано открыл черно-золотой лакированный ларец и извлек оттуда деревянный поднос с лежащим на нем ножом, обернутым в белую бумагу. Он пересек комнату, поклонился и опустил поднос к ногам господина. На этом его участие в церемонии было окончено. Асано взглянул на Бенкаи, пытаясь сохранять спокойствие.
    Бенкаи должен был стать кайсяку, секундантом и палачом; его искусство владения мечом должно было облегчить агонию Сабуро. Совершая сеппуку, человек испытывал невыносимую боль. Это был главное испытание смелости самурая. Японцы верили, что душа обитается в животе - совершающий сеппуку стремился показать, что его душа чиста. В животе было средоточие воли самурая, его духа, смелости, гнева и доброты - всего, чем он был и что считал священным. Вскрытие живота требовало столько самоконтроля, что способным на это считался лишь истинный буси, воин.
    Таран снова врезался в дверь. Бенкаи зашел за ширму и преклонил колено рядом с Сабуро, высоко держа меч двумя руками.
     - Мой господин, не оборачивайтесь, - прошептал он. - Пожалуйста, поднесите поднос ко лбу и поставьте обратно на пол. После этого вы сможете взять нож, как только будете готовы.
    Это была милосердная ложь. Времени, чтобы приготовить себя к смерти, у даймё не оставалось. Дверь могла рухнуть в любой момент, и тогда ниндзя сделали бы все, чтобы взять его живьем, не дать Сабуро умереть от своей собственной руки.
    Бенкаи знал, что его господин вот-вот потеряет самообладание и опозорит себя, и решил не допустить этого. Некоторые назвали бы это осквернением ритуала, но телохранитель был обязан оказать даймё последнюю услугу.
    Сабуро, с мокрыми от слез глазами, подался вперед, чтобы взять поднос. Как только его пальцы коснулись дерева, Бенкаи вскочил на ноги, замер на долю секунды, и обрушил свой меч на шею господина.
    Голова со стуком упала на ковер. Тело осталось сидеть на коленях; из шеи лилась кровь. Бенкаи низко поклонился в знак уважения, достал из-за пазухи салфетку и обтер клинок. Вложив меч в ножны, он наклонился и вытащил ноги Сабуро из-под него; тело упало вперед. Бенкаи обернул рукоять короткого ножа листком бумаги, вонзил его глубоко в левое ухо головы Сабуро и высоко поднял ее, показывая свидетелям.
    Один из охранников отвел взгляд. Другой покачнулся и, чтобы не упасть, схватил товарища за плечо.
     - Смотрите! - приказал Бенкаи. После того, как его повеление было выполнено всеми охранниками, он положил голову рядом с телом Сабуро. На ковре расползалось темное кровавое пятно.
    Дубовая дверь трещала, но все еще сдерживала ниндзя.
    Взяв с подноса нож, Бенкаи прошел за ширму и сел лицом к двери. Свои дай-сё, два меча, он положил справа от себя. А затем, распахнув кимоно, он стал ждать.
    Пришло время открыть жилище души, показать этим собакам, как дорожит своей честью самурай. Время уйти вслед за господином. Когда боги увидят чистоту его духа, они даруют Бенкаи то, чего он хотел больше всего - возможность отомстить тем, кто предал его господина Сабуро. Даже если для этого понадобится переродиться тысячу раз, Бенкаи отплатит злом за зло, кровью за кровь.
    Дверь наконец слетела с петель; щепки полетели во все стороны. Ниндзя ворвались в комнату и замерли на месте при виде Бенкаи.
    Отложив нож, Бенкаи взялся за древко стрелы обеими руками, глубоко вздохнул и сломал ее у самого лица, оставив наконечник в глазу. Затем он презрительно отшвырнул окровавленное древко. Лицо Бенкаи кривилось от боли, но он не издал ни звука.
    Еще раз глубоко вздохнув, он произнес:
     - Сейчас я покажу вам, как умирает истинный воин. Никто из вас не сможет похвалиться, что отнес мою голову Хидейоши, обезьяне, чью грязь вы поедаете. Я мог бы с легкостью убить многих из вас, но мой господин мертв, поэтому это было бы бессмысленно. Я умираю, чтобы присоединиться к нему. Я умираю, чтобы боги увидели мою смелость и чистоту моей души и даровали бы мне право покарать тех, кто предал моего господина. Я умираю по собственной воле, в том месте и в то время, какие выбрал сам.
    Не колеблясь, он взял нож Сабуро двумя руками и вонзил его глубоко в левый бок. Его тело содрогнулось, но Бенкаи снова не проронил ни звука. Он медленно провел ножом через весь живот к правому боку, повернул лезвие в ране и сделал еще один разрез кверху.
    Бенкаи замер, на лбу выступили капли пота, жилы на шее вздулись. Дрожащими руками он выдернул нож, взял окровавленный клинок в зубы и упал навзничь.
    Пока ошеломленные ниндзя стояли в тишине, небо потемнело и покои погрузились во мрак. Вспыхнула молния, грянул оглушительный раскат грома. На замок и округу внезапно обрушился ледяной ливень с градом. Во дворе замка перепуганные кони заржали и забили копытами.
    Когда затряслась земля, ниндзя в ужасе закричали и бросились бежать. Землетрясение. Оно могло убить в считанные секунды. Сам замок, стоящий на скале, остался невредим, но большинство строений в округе были разрушены или поглощены разверзшимися трещинами. Во всем Эдо землетрясение убило множество людей и животных, разрушило дороги и рисовые поля. За ним последовали пожары и болезни, и за два дня Хидейоши потерял треть своего войска и половину припасов.
    Лишь тогда он отменил приказ о захоронении Бенкаи. Послушав совета своих астрологов, Хидейоши приказал сжечь тело, а пепел развеять по ветру. Только после этого прекратились ливни и мор в его войске.
    Но еще до конца года вожди клана ниндзя Кога погибли жестокой смертью, а сам Хидейоши лишь чудом спасся от подосланного убийцы.
    Через несколько лет он попытался захватить Корею и потерпел поражение. Хидейоши потерял тысячи солдат в долгой компании, которая оказалась самой большой неудачей в его жизни. Корейским войскам пришли на помощь китайцы, и в их рядах шел, как утверждали многие, Бенкаи.
    И с ним был его меч Мурамасы и Ики-рё.
   
    * Сямисен - струнный инструмент.