Тутовый шелкопряд. Часть I- Настоящее. Глава 4

Елена еще долго сидела на кафеле ванной, бездумно водя пальцем по маленьким капелькам влаги на полу. Ей было страшно. Она надеялась, что хотя бы здесь, в этом Богом забытом месте, ей не придется страдать от этих кошмаров во сне и наяву, она предполагала, что с ее уездом из отчего дома всё это прекратится, но как же она ошибалась. Девушку начинала бить лихорадка, температура снова стала подниматься до критических отметок, на лбу проступили капельки пота…
«Боже милостивый, за что?! За что ты так наказываешь меня? В чём я провинилась пред тобой… Я так хочу, чтобы всё это закончилось, я не хочу больше видеть этого…Я устала, я так сильно устала.…  Помоги же мне, Боже.  Я не хочу умирать».  Одинокая слезинка всё-таки покинула печальные карие глаза, и она как будто вывела девушку из прострации. Елена молча поднялась с пола, приложив мокрое полотенце к пылающему лбу, и медленно развернувшись, покинула ванную комнату. Лампочки вновь исправно горели, коридор наполнился звуками работающего телевизора, сопением сладко спавших соседей и далеким шебуршанием крыс в подвале старого дома.  Всё было так, как и много лет до этого, и не было ничего, что привиделось (а привиделось ли?)  только что Елене.
Девушка быстро преодолела расстояние до своей комнаты, закрыла дверь на все замки, хотя уже знала, что Это, если оно вновь захочет напасть, это не остановят никакие засовы. Уставшая и измотанная, она легла в постель, не выключив свет. Мысли ее вдруг очистились, голова стала пустой и легкой, и девушка быстро провалилась в сон.

Соседи смотрели настороженно на незнакомую девушку, взявшуюся из ниоткуда. И было от чего так вести себя с ней: она никогда не здоровалась ни с кем из соседей; проходила мимо, не поднимая глаз; выглядела какой-то бледной и нездоровой, чем напоминала всем без исключения законченную наркоманку. Даже всегда приветливая и добродушная к новеньким миссис Хикс, обожающая зазывать соседей к себе на чай с тыквенным печеньем, отозвалась о новенькой весьма неприятно, обозвав ту родной сестрой чумы.   

Елена безусловно слышала все эти гадкие перешептывания за своей спиной, но ничего никому так и не говорила. Ей за многие годы постоянных переездов стало совсем все равно на то, что думают и говорят о ней ее соседи. Всё, что она могла сделать для них, так это избегать. Избегать из страха, что они как-то могут пострадать от ее галлюцинаций. Она не выдержала бы повторения той страшной истории, ее нервы окончательно сдали бы, и тогда она была бы способна на всё. И скорее всего заработала бы себе пулю в висок, либо веревку на шею. Несмотря ни на что, ей очень хотелось жить. Пусть даже такой – проклятой, как сама она себя нарекла. Жажда жизни толкала девушку на дальнейший бой со своим безумием.

Тем  погожим осенним днем Елена вышла из дома, пройтись по магазинам и посмотреть на красоты маленького городка, в котором поневоле оказалась.
Завершив свои дела по обновлению гардероба, и, приведя в порядок волосы, Елена заприметила маленькое кафе, где подавали кофе и выпечку. Расположено оно было вдоль тени липовых деревьев – уютное и красивое местечко. Выбрав столик и сделав заказ, девушка наблюдала за беззаботными веселыми прохожими, оглядывала старинные готические крыши немецких особняков, любовалась фонтаном неподалеку. От этих умиротворенных красот в душу наконец нашло дорогу долгожданное спокойствие, Елена почувствовала себя здесь в относительной безопасности. Ей было хорошо и спокойно, никто не нарушал ее одиночества, никто не мешал плавному течению ее мыслей. Впервые только здесь она не почувствовала присутствия чьего-то еще разума в ее голове.
Юная девушка с короткими черными волосами и фиалковыми глазами принесла Елене ее латте с яблочным штруделем, мило улыбнувшись, пожелала приятного дня, и исчезла за дверями в кухню. Елена вдохнула изумительный запах отличного кофе, сделала глоток и почувствовала приятную согревающую теплоту. Так, наверное, выглядит и пахнет спокойствие извечного одиночества – кофе и сладости. А на душе – полное спокойствие и нега.