Праздники

Праздники – это ассоциации из детства. Само слово, да и имеющееся в нем сочетание гласных «здн» создает звон в ушах. Создает ощущение, звенящих бубенцов, а они уже извещают о приближающейся радости, веселье, улыбках, доброте и беззаботности. Календарь специально так продуман, что праздничные дни, отмеченные в нем «красным», - непростые, и этот красный цвет поднимает настроение на все предшествующие празднику дни. Бываю и грустные праздники, праздники памяти и скорби, но все же больше веселых и беззаботных. И красный звон виден и слышен. И как он появляется, начинаешь готовиться к празднику.
Со временем я разлюбил праздники. Я не ратую за их отмену, и не требую от человече-ства игнорировать их, они перестали меня радовать. Особенно не люблю зимние праздники. Не люблю я их больше, чем весенние, летние и осенние. Хотя летом и осенью их почти и нет. Дело совершенно не в том, что я не могу справиться с чувством многонациональной психоделической эйфории, которой заражается весь великий русский народ, с не заканчивающимися алкогольными излияниями, мордобоями и «с замерениями глубины морей и высоты гор». Просто раньше было по- другому.
… Накануне праздников я спешу закончить свои дела. Разобраться с ними быстро и без-возвратно, чтобы эти дела не заставили меня к ним вернуться в нерабочие дни, которыми праздникам по своему предназначению суждено быть.  А все для того, чтобы вырваться домой. Домом я называю свою Родину, малую Родину. Свой городишко, хоть и маленький, но даже малая Родина пишется с большой буквы. Я живу в другом городе уже не один год. В этом городе я просыпаюсь, хожу на работу, ем, курю, выпиваю, общаюсь, строю личную жизнь, но уезжаю из него по любой возможности, потому что его не люблю. Невозможно заставить полюбить, если любовь не приходит сама. Дом мой находится в пяти часах езды на поезде, или в двух на маршрутке или машине. Машины я не приобрел, а потому пользуюсь общественным транспортом, то есть маршруткой или поездом. Под праздники билетов на маршрутки не остается, приходиться чахнуть пять часов на поезде. Это никогда меня не пугало.
Я изо всех сил рвусь на вокзал.  Стою в очереди, растянувшейся и извивающейся, как змея. За десять минут до отправки добегаю до уже опустевшего перрона. Протягиваю билет проводнице. Я очень рад, ведь скоро я сяду в кресло  буду слушать музыку, посплю, почитаю книгу. Занять я себя найду чем, и через каких-то пять часов я буду дома. В своем родном доме. Стоит ли объяснять, что такое дом, разве же только тому, у кого никогда не было дома. Дом, прежде всего, не наличие стен и крыши, а то место, где хорошо душе, где тебе рады, где тебя ждут, где ты нужен. Конечно, покормят там тоже.  И взвешивать на весах пять часов дороги и несколько дней дома бессмысленно. Радость живет во мне. На губах ощущение сладости, предвкушение встреч, общения, - праздника. Это ощущение способно отрывает от земли, отрывает от реальности. В себя приводит только шипение поезда. Проводница, женщина лет сорока, смотрит на меня и надрывает билет, без единого выражения на лице. Мне нет до нее дела. Я поднимаюсь в вагон, остается выбрать место поудобнее, и  наслаждаться дорогой, но нет. Прохожу тамбур, заглядываю в вагон, и все… Ощущение полета, радости и предвкушение праздника исчезает, от него не остается и следа. Вагон переполнен людьми: все места заняты, люди стоят в проходе, так, что между ними даже не пройти. Если бы выгон был не из стали, я бы поверил, что он может лопнуть от такого скопления народа. Свеча надежды на комфортную дорогу гаснет, но все же  еще маленький ее уголек светиться. Набравшись наглости и сил, я протискиваюсь сквозь толпу, как через дремучий лес, где руки людей, точно ветки, так и наровят ткнуть тебя в бок или ударить по лицу.  Надеюсь лишь на то, что в других вагонах есть место, но опять нет. Следующий вагон, и следующий, и следующий… Уголек свечи угас. Остается тамбур, там уже есть люди, но они не возражают, если я присоединюсь к их числу обездоленных. Мысли о пятичасовой дороге в тамбуре пугают, ощущение же праздника и радости, как и не бывало. Праздник, где твое «здн», «здн», «здн».
На дворе зима. Скоро новый год. В этом году морозы, которых я и не видал в своей жиз-ни. Тамбур не отапливается зимой, как и летом. Сквозь стекло в двери вагона видно как люди стаскивают с себя пуховики, им жарко. Мне же через десять минут в тамбуре  уже становится невыносимо холодно, но это еще не час, тем более не пять. Поезд трогается. Я наваливаюсь на сумку, накинутую на мое плечо. Стою сначала на одной ноге, потом на другой. Стена, как точка опоры. Холод пробирается под одежду, окутывает тебе, сжимает в тиски. Обхватываю себя руками, но не согреваюсь. Пять часов холода, на ногах. Ноги отекают, стоять тяжело. Через час я сижу на своей сумке. Другие тоже садятся. Курим. Дым обволакивает тамбур. У кого-то оказывается водка. «Все не пьют, просто, чтобы не простыть в этом холоде». Снова курим. Встаем и разминаемся. Опять садимся. Кто-то травит анекдоты. Снова пьем. Смеемся. Курим. Возвращается ощущение праздника. Все вы вместе и все вы друзья, загнанные в этот тамбур ничем иным, как проведением.
Поезд приезжает домой. Я вываливаюсь из поезда. Ноги ватные, я их не чувствую. Чувство холода притупилось. Я закуриваю, а вокруг электрический свет станционного фонаря. Идет снег. Он играет в отблесках фонаря. Поезд, грохоча, исчезает в темноте. Я иду домой. Идти недалеко, всего несколько дворов. Домой…домой… и сладость на губах становиться все ощутимее.
Праздники… Я дома… Впереди праздники… И бубенцы звучат в моей голове….