Выбрасывать и сжигать

     Однажды мы с моей подругой К. зашли в букинистический магазин. Располагался он среди торговых и складских помещений, тоже в каком-то контейнере. Не самое живописное место: прямо за метро, рядом с трамвайным кольцом. Всё здесь было как-то неуютно и неряшливо. Чахоточный петербуржский ветер гнал по проходу волны пыли. Белое платье на манекене (и пришло же кому-то  в голову устроить тут свадебный салон!) стало серым, а сам манекен был похож на обезглавленную девушку, привязанную к столбу и бездыханно болтающуюся на ветру. 
     Вход в книжную лавку был обклеен рекламой и объявлениями. На одной из них какой-то гений лаконичности написал: «Вакансия, книги, мозги, 100 рублей/час».
-Интересно… Надо будет узнать, -  сказала К.
     Сразу же на входе нас встретили полки, ломящиеся от детективов Донцовой за 5 рублей. В зале дела обстояли лучше: за 100 рублей можно было купить неплохую книжку по истории или философии. Я погрузился в изучение ассортимента и – надо же! - наткнулся на книжку своего детства. Когда-то я утратил её и уже давно пытался найти такую же. Находка подняла мне настроение.
     Пока я листал книгу, моя подруга решила навести справки о вакансии. У неё уже был небольшой опыт работы в букинистике, и как раз сейчас она искала работу, поэтому такая возможность её очень обрадовала. Я почти не прислушивался к её разговору с кудрявой, немного безумной по виду продавщицей. Слышал только, что К. рассказывала, как работала в одном из московских магазинов старой книги, а продавщица удивлялась, почему же моя подруга уехала из Москвы («Москва – это вам не хухры-мухры! Оттуда по собственной вое не уезжают!»…).
     Я бы добавил, что некоторые люди приезжают туда не по собственной воле, но не стал...
     Потом краем глаза я заметил, что её чуть ли не насильно усадили за компьютер, стоявший в проходе, и стали грубо совать книжки, чтобы она заносила их в электронную базу. У подруги был растерянный вид. Я не понял, что произошло, но в какой-то момент К. вскочила и вышла из магазина.
     Я поспешил за ней, но сначала мне надо было купить книгу.
     Продавщица внимательно посмотрела на меня и спросила:
-А эта девушка, что хотела устроиться на работу, кажется, с вами была? Что же она убежала?
-Мне кажется, вы просто недопоняли друг друга или её что-то задело.
     Мне действительно показалось, что продавщица вела себя грубовато.
- Что же она уехала из Москвы-то? – задала ещё один вопрос продавщица.
-Понимаете, нам не очень нравится Москва. Она филолог, я учусь на историка. Мы решили жить в Питере.
-Ох уж эти историки и филологи! – вдруг вскричала женщина. – Как вы не понимаете, что книги – это всего лишь бумага! Мы их выбрасываем пачками! Для нас это всего лишь хлеб.
-Ну что же вы так? Всё-таки книги – это культурная ценность, хлеб мы съедаем, а книги остаются в веках…
-Нет. Нет! Потом вы меня поймёте! - в голосе женщины послышались истерические нотки.
-…
- Ну так что, ваша подруга будет сюда устраиваться? – спросила она уже более спокойным тоном.
-Не знаю, сейчас догоню и спрошу. Скорее всего, нет. Мне кажется, вы её обидели.
-Передайте ей мои извинения. И пусть приходит работать. Я научу её выбрасывать и сжигать книги!
     Поражённый её словами, я забрал покупку, сказал «До свидания!» и пошёл искать К. С грустным видом она стояла возле метро. По-прежнему грохотал трамвай на кольце, болтался на столбе манекен в грязно-белом платье и звучал французский аккордеон из репродуктора.
-Почему ты ушла?
- А ты не слышал нашего разговора? Во-первых, она сразу привязалась ко мне с Москвой. Какое им дело, почему я уехала из Москвы? И что за благоговейное отношение к ней?
Во-вторых, ты видел, как резко она меня усадила за компьютер? Я не успела ничего толком разузнать, как она уже стала от меня что-то требовать. А я многое забыла за год, я не могу так сразу… И я почувствовала себя не в книжном магазине, а на проходном дворе! Мне показалось, что эта женщина безумна и что я сама сейчас сойду с ума…
-Да, похоже, она и вправду не в себе. Знаешь, что она мне сказала, когда ты ушла?
     И я пересказал мой диалог с продавщицей.
     К. какое-то время молчала. Потом подняла на меня глаза и тихо сказала:
-Самое страшное, что она в чём-то права.
     Я удивленно посмотрел на девушку.
-Помнишь, мы с тобой даже как-то говорили об этом… Я тоже не уверена в ценности книг, а сейчас, когда есть интернет, особенно. Ещё Руссо и Толстой сомневались в литературе, да и вообще в искусстве и науке. Какая от книг польза? Их пишут и пишут, но ничего не меняется. Многое из этого читают лишь единицы. Остальные работают, чтобы заработать на кусок хлеба. Одной книгой больше, одной меньше – мир не остановится. А вот если водитель автобуса не выйдет на работу, никто никуда не поедет. И ему до всех этих книг нет никакого дела.
-Да нет, ну это же не так. Водитель это водитель, - попытался возразить я.
     К. продолжала:
-И всё, что могла бы написать я – тоже обычная макулатура. Какой смысл тогда во всём этом?
-То есть ты думаешь так же, как и она?
-Нет, я так не думаю, но постоянно размышляю об этом. Меня убивает грубость и цинизм, с которыми были произнесены эти страшные вещи. Это жестокая правда жизни, опускающая нас из идеального мира книжек на этот заплёванный асфальт, на котором мы просто погибнем. Не знаю, как ты, но я – да. Я здесь не выживу, не смогу работать в подобных местах с подобной атмосферой.
Если век назад книга ещё имела какое-то значение, то сейчас она лежит, как большой красивый зверь, и умирает. А те, кто ещё могут нажиться на ней, пока она окончательно не умерла, как стервятники, налетают на неё. Эти букинисты осознают, что век книги подходит к концу и пытаются выжать из неё всё, что только можно, в последние минуты. Они, как грифы, сидят на этих развалах и клюют книги, стремясь отхватить кусочек пожирнее, а то, что уже не приносит дохода, выбрасывают, как обглоданную кость.
Мы все осознаём, что в век интернета книга – это уже не то, что было в XIX веке. Мы все осознаём, что мы – заложники нашей физиологии и книга ничто перед куском хлеба… Но всё же. Не так же грубо и неприкрыто говорить об этом. Мы имеем право только ставить вопрос, но дать на него полный ответ пока нельзя. Кто мы такие, чтобы делать это? Даже писатель, со всей его деликатностью в этом вопросе, не может это сделать. Хотя неоднократно уже пытался: любой настоящий писатель сомневается  в  смысле того, что делает.
Так неужели продавщица букинистического магазина  - единственная, кто имеет право и может разрешить этот вопрос? И, может быть, она заслужила это право на цинизм долгими годами тяжелого труда? Если это так, то это страшно...
     Я задумался. Я понимал это, но полностью согласиться не мог.
-Но ведь не все же букинисты такие стервятники. Наверное, в каждой профессии есть циники и те, кто гонится только за прибылью. Но я знаю, есть и высокообразованные, интеллигентные букинисты, которые считают это дело своим призванием.
-Да, те, кого я встречала раньше, конечно, не были высокообразованными, но и настолько циничными они не были. Они ценили книги и тоже проявляли к ним интерес. Может быть, бывают букинисты, а бывают булкинисты?..
     Я засмеялся. Да, кто-то думает о книгах, а кто-то думает о булке хлеба, хотя в Питере так и не говорят.
-Как вообще можно где-то работать без любви к своему делу, а только ради денег? - продолжала К. -  Нет, я не смогла бы работать в такой среде. Хорошо, что я не стала туда устраиваться. Я понимаю эту женщину, я очень хорошо её понимаю. Это обратная сторона культуры, которая есть в каждом писателе, в каждом историке, филологе – та, что сомневается в нужности того, что делает. Та, что боится напора грубой жизни, которая может развенчать все его иллюзии. И окажется, что всё то, что мы считали фундаментом своей личности – только иллюзорные конструкции из слов. Их нет. А есть только бумага. Которую можно выбрасывать и сжигать. Прямо 451 градус по Фаренгейту…
-Да, это точно…
-Теперь я и не знаю, как буду покупать книги в букинистических магазинах, - вздохнула К.

     Через несколько лет я снова оказался на этой неприютной станции. Она совсем не изменилась. Я решил зайти в знакомую мне книжную лавку.
     Возле входа по-прежнему была полка с низкопробными детективами. А рядом с полками стояла тележка «Всё по 5 рублей». Я подошёл к ней и удивился: на самом верху лежала книга моих рассказов «Выбрасывать и сжигать».