Всё компенсируется

Памяти С.А. Егорова

Конечно, сам Сергей Александрович, чрезвычайно скрупулезно относящийся к написанию любых текстов, вне зависимости от их важности или адресата, наверняка, лучше смог бы описать эти два эпизода про Наума Абрамовича Моносзона, руководителя одного из крупнейших подразделений нашего института, коих Сергей был не просто наблюдателем, а самым что ни на есть участником, а в последующем и их, "от первого лица", рассказчиком. Конечно, хотелось бы предать его слова, так, как они не раз звучали в его, для нас, его друзей и сотрудников, "авторском исполнении", в различных, в зависимости от имевшегося времени и «аудитории», вариациях. Но, Сергея с нами нет... Мне же, безусловно, не избежать будет в пересказе каких-то неточностей. И всё-таки...

Эпизод первый

Совещание в кабинете Наума Абрамовича. Собрался "весь цвет" возглавляемого им
подразделения: начальники, специалисты. Самый молодой среди них – Сергей. Вот ему-то и поручил Наум Абрамович по ходу совещания срочно "связать" его с Москвой по телефону. А это в те времена далеко не всегда оказывалось лёгкой задачей...
И раз, и второй, и третий… и десятый, бессчётное количество раз пытается пройти набор Сергей, крутит и крутит диск телефона, периодически ощущая на себе недовольный взгляд именитого начальника. В конце концов, терпение Наума Абрамовича лопнуло и он высказал Сергею, что, мол, и самого-то простого дела ему поручить нельзя и жестом затребовал себе телефонный аппарат обратно. С каким же облегчением, даже с радостью, Сергей отодвинул от себя, поближе к Науму Абрамовичу, ставший уже ненавистным прибор, предвосхищая безрезультативность и будущих "наумабрамычевых" попыток "укрощения" линий связи: "Нате". И тут случилось, то, чего, казалось бы, никак уже произойти не могло: дозвонился Наум Абрамович с первого раза(!), бросив на Сергея ещё один, на этот раз обидно-сочувствующий, взгляд, быстро переговорил с московскими министерскими начальниками и вернулся к прервавшееся на время разговора совещанию.

Эпизод второй

Сергей со своими руководителями начальниками (Георгий Васильевич Трохачёв или Александрович Иванович Костенко?) и Наумом Абрамовичем были в Москве – то ли в Министерстве, то ли в Курчатовском институте, –  где при участии в комиссии сановных министерских чиновников от науки защищали новый проект. Очень успешно выступили и теперь, пребывая в замечательном настроении, шли по одной из центральных улиц столицы. Наум Абрамович, конечно, посередине, в окружении «соратников». Было тепло, солнечно, на небе ни облачка, давно в Москве, как рассказали москвичи, дождя не было. Наши командированные выделялись из числа прохожих – москвичей и "гостей города" – своей, по министерскому этикету, "одёжкой": чёрные костюмы, белые накрахмаленные рубашки, тёмные галстуки. По проезжей части движутся поблёскивающие лаком и никелем автомобили. И вдруг – нате! С головы до ног Наум Абрамович оказался облитым грязной водой, плюхнутой в него из маленькой, но глубокой дорожной ямки, наполнившейся водой, вероятно, во время предутреннего улицы мытья-полива. И ни капли ни на одном из шедших бок обок с ним Наума Абрамовича спутников...

"Так что всё в жизни компенсируется" – примерно такой фразой подытоживал Сергей своё повествование.