Это не грех

Рассказ

      Василиса, одна из двух работниц почтового отделения, черноглазая, чернобровая,  дородная красавица, что называется - кровь с молоком,  до замужества всегда была окружена разнокалиберными, разномастными, разнохарактерными хлопцами. За право на неё происходили разборки и символические, и настоящие - с кровью и без. Но она не торопилась с выбором жениха: ей всё казалось, что вот-вот появится тот, который затмит всех своей удалью, статью, красотой, которой она достойна, от которого она потеряет голову.
       Пора смотрин длилась года два, что по деревенским меркам, довольно долго.
      Но лопнуло терпение у Игната, самого колоритного участника жениховской компании и имеющего самый малый стаж соискателя благосклонности, избалованной мужским вниманием, красавицы. Выкроил он как-то удобный момент очутиться с ней наедине и спросил не очень-то дружелюбным тоном:
      - Василиса, заканчивай этот порнографический мюзикл, в котором парни за тобой, как кобели за сучкой, волочатся. Выбери кого-нибудь и эта срамная бодяга закончится.
      Причём здесь мюзикл? Пусть он останется на его совести.
      - Понимаешь, Игнаша, все вы хлопцы шикарные, я не знаю кого выбрать, - ответила игриво красавица, не уловив серьёзности в вопросе Игната. Конечно, она лукавила из деликатности: потому и не могла выбрать, что, на самом деле, ни одного шикарного хлопца в одноликой толпе ухажёров, не было. Правда, внешне Игнат выигрышно выделялся от всех остальных и представлялся претендентом наиболее подходящим для Василисы. Но было у него два "грешка"  - злоупотреблял самогоном и самосадом. Даже ухаживая за ней, он редко бывал трезв. А из молодого поколения он один использовал доморощенный табак.
      - Ну, хорошо. Задача ясна. Я тебе помогу, - ответил тот, как-то задумчиво и рассеянно глядя мимо неё.
      Не придала она особенного значения тому разговору, ибо привыкла, что время от времени, подобное слышала и от других нетерпеливых ухажёров. Всегда ответ её был однотипен и, как правило, задавший такой вопрос парень, непременно покидал "кружок" жаждущих её внимания и уходил проводить время в компании с другой подружкой. Лёгкий укольчик ревности она испытывала, но потом благополучно забывала об этом.
      Вскоре после разговора с Игнатом тет-а-тет, стала она замечать: то один ухажёр, то другой появлялся с фингалом под глазом, кто-то появлялся даже с перебитым носом. Вскоре они покидали компанию и остался, в конце концов,  при Василисе один Игнат: и с перебитым носом, и с фингалами под глазами, но зато единственным ухажёром. Можно догадаться, что, покидая нерешительную красавицу, несколько парней, в своё время пострадавших от Игната, объединились и вернули ему часть полученных от него "украшений".
      Теперь выбора у Василисы не было, в перспективе тоже никто достойный не засвечивался. Через месяц после исчезновения последнего из числа дополнительных ухажёров,  пришлось Василисе согласиться на помолвку, а затем и свадьбу, с настойчивым Игнатом. Не нравились ей эти грешки, но поверила наставлениям, умудрённых жизненным опытом людей, что женитьба круто меняет  жизнь и привычки брачующихся. Игнат человек не конченный и потому, мол, непременно исправится. Неправы  оказались, "умудрённые жизненным опытом" люди: они то ли не знали, то ли упустили из вида, что если парень появляется на свидание "поддатый", то он уже на девяносто девять процентов безнадёжен: построить благополучную семью с таким грешником - мечта не сбыточная. Так случилось и с Игнатом: будущее показало, что он не справился со своими "грешками.
     Первая брачная ночь для Василисы оставила очень неприятное впечатление и главное - боль. Она сказала Игнату об этом. Часа не прошло, он пошёл на второй заход. Она попыталась воспротивиться, ссылаясь на боль и просила его дать ей время, чтобы боль исчезла. но он только пошло усмехнулся: "От этого не умирают".   Её "каприз" только раззадоривал Игната.
      Медовый месяц посвятил полностью ей, своей жене - кровать даже не заправлялась. Он упивался беспредельной властью над первой красавицей, мечтой всех молодых мужчин села. Встречаясь на улице с кем-нибудь из прежних ухажёров, он хвастал, что "долбит" Василиску, как сидорову козу, по десять раз на дню. Она аж пищит и умоляет не мучить её. 
      И действительно, "долбил" он её каждый день по много раз, беря её без предупреждения, не спрашивая её согласия, игнорируя необходимую прелюдию. Ему доставляло садистское наслаждение тащить жену в постель в любой момент, чем бы она не была занята. Техника "долбежа" была однообразна и примитивна. Сеансы проводил, как типичный  эгоист: абсолютно не думая: "А что испытывает партнёрша?" А что могла испытывать Василиса, если сеансы длились не более трёх минут. Редко какой женщине понравится такой короткий сеанс, да, к тому же. женщине с неприятным синдромом "первой ночи", как это случилось с Василисой.
       Его сексуального запала хватило на месяц, после чего  резко снизился аппетит. И обвинил в этом Василису: она, видите ли,  совершенно не проявляет инициативы, лежит молча, ну, натуральное бревно. На эти претензии она впервые ответила ему резко, со злостью:
      - Ты только начинаешь, а я уже жду - скорее бы ты заканчивал!
      Родилась девочка и назвали её Ириной. Через полтора года появился мальчик, Дмитрий. 
      Первыми проявили признаки беспокойства родители Василисы: все их пятеро детей начинали самостоятельно ходить ещё до года, а Ире уже полтора, но она даже стоять не может. Свозили в райцентр, в поликлинику, но там не нашли причин для уныния и успокоили, что временная задержка в развитии не такой  уж редкий случай.
      Прошло два года. Дочь так и не пошла. Вердикт врачей был безнадёжен - атрофия нервов.   Но, как говорится, беда не приходит одна: опять-таки, родители Василисы заподозрили неладное со вторым ребёнком. Из своей практики они знали, что к двум годам дети не только произносили слова: "мама" и "папа", но и другие слова. Митя только мычал и больше ни одного членораздельного звука. Медики, наконец,.  определили дефекты у обоих детей как врождённые. А это уже приговор.
      Ещё через четыре года, помимо врождённых дефектов, стали одолевать новые хвори: то ли приобретённые, то ли как следствие врождённых  дефектов. Поездки в райцентр, несмотря на какие-то рекомендации и лекарства, кардинально  на улучшение здоровья не влияли, и Василиса, опять-таки, по советам "добрых" людей и родственников, полностью доверила здоровье детей местной знахарке бабе Мане. И надо сказать,  баба Маня существенно облегчила судьбу Василисы, так как её гомеопатия снимала  рецидивы болезней детей на значительные сроки, вплоть до двух месяцев.
      В один из таких рецидивов с сыном, Василиса пришла к бабе Мане за очередным советом.
      - Баба Маня , Митька опять захандрил: опять чуть что - кровь из носа идёт. И вялый какой-то.
      - А Иринка как?
      - Ей как будто лучше временами, а потом опять жалуется на живот.
      - Временами! Сколько это – временами: час или неделя?
      - Дней пять.
      - Ну, пять дней это ещё ничего, подобрать дозу смогу. А вот с парнем что делать – ума не приложу. Видишь ли Василиса, болезни у них какие-то новые, современные. Не было их раньше и потому мои рецепты не годятся. Ой, намучаешься ты с ними ещё. И вот что я тебе должна сказать: во всех болезнях нашей детворы виноваты они, наши мужики – пьют уж больно много. Они внутри гнилые насквозь
      - Так внутри или насквозь? - Василиса бросила эту шпильку не подумав, машинально.
      - Тьфу, ты, язва! Грамотная больно. Какая тебе разница – гнилые и всё!.
      - Я бы ещё хотела родить, да боюсь – опять больной будет, а мне и с этими хлопот хватает.
      - Тебе надо родить от здорового мужика. Вон у Катерины, биологини, пятеро, а она и горя не знает – цветёт.
      - Здорового-то здорового, да где же его взять-то: на дороге не валяется?
      - Катерина – баба правильная. И мужик у ей правильный. Потому и дети у них правильные. Если бы в деревне все были такие правильные, то я была бы здесь лишним человеком.
      - Ну, баба Маня, это ты уж слишком: и правильные болеют.
      - Да ладно, это я так. А тебе вот какой совет дам: понеси нового ребёнка от Катерининого мужика.
      - Да что ты такое говоришь, баба Маня! Да если…
      - Ты меня не перебивай, а слушай. Как ты думаешь: сколько мне лет?
      - Да уж лет шестьдесят-то будет.
      - Хе-хе-хе! Да я уж восьмой десяток разменяла!
      - Восьмооой десяяятооок?! Неужели…
      - Ладно, не обо мне речь. Давай о тебе поговорим. Подумай над моим предложением. Родишь здорового - мне спасибо скажешь.
      - Да у меня язык не повернётся говорить на эту тему с таким правильным мужчиной! Они с Катериной просто упиваются друг дружкой! Он с неё глаз не сводит! А она-то уж как счастлива!
      - Я ж почему тебя про мои года спросила? Я за свою долгую жизнь хорошо мужиков изучила. Так вот, если мужик правильный, а на научном языке про таких говорят – высоконравственный, то с ним не нужно заигрывать, строить глазки, намекать – это не пройдёт. Не пройдёт и прямо, в лоб, дескать, хочу от тебя ребёнка. Но есть один-единственный приём, перед которым не устоит даже самый высоконравственный мужчина. Он потом будет каяться, мучиться совестью…
      - Да что же это за приём такой волшебный? - перебила Василиса, прекрасно зная, что бабе Мане такая некорректность не нравится.
      - Что это за привычка у тебя такая дурная – перебивать. Потерпи. Я тебя сначала должна подготовить, подвести к этому. А то ты тоже правильная, тоже начнёшь кочевряжиться. Ещё, не дай бог, назовёшь меня грехосводницей!
      - Да не томите, говорите без подготовки. Ради здорового ребёнка я готова.
      - Ну смотри, чтобы без истерики. Так вот, найди возможность, вот тут я тебе помочь не смогу: всё будет зависеть только от тебя, милая. Найди возможность оказаться около него …голой!
      - Голой!!! – закричала Василиса
      - Опять перебиваешь!? Голой, да, голой! - тон бабы Мани был категоричен и другого варианта не допускал.
      - Но это ж такой позор – оголиться перед чужим мужиком! Да я перед своим такого не вытворяю!
      - Ну, тогда говорить с тобой бестолку. Тогда вот что: попробуй  Митьке дать то, что я тебе дала, но двойную порцию. И вдобавок вот ещё, зверобой дашь, - баба Маня протягивает Василисе бумажный свёрток. – Давать будешь, как я скажу, запоминай. Э! Да ты слушаешь ли меня? Чего я на тебя бестолку время трачу? - чувствовалось, что разговор истощает запас терпения бабы Мани.
      - Нет, баба Маня, не бестолку, - рассеянно произносит Василиса. - Я раздумываю над вашим советом. Чёрт с ним, я согласна на несколько минут позора и греха. Для меня и сам процесс - пытка, но только ради здорового ребёнка я и это стерплю..
      - Дура! Грех будет, если ты ради похоти пойдёшь на это! Ладно, раз ты уже созрела, то ещё немножко поговорим, чтобы ты укрепилась. Даже такой самый надёжный способ соблазнения мужика, может дать сбой в одном случае: если женщина будет вызывать отвращение: фигура безобразная, немытая. Нашим алкашам и на это наплевать, но толку-то с них!  Но тебе на этот счёт беспокоиться не стоит: фигура у тебя не хуже Катерининой.  Да и лицом бог не обидел. Как я понимаю, это судя по его Катерине, тощие фигуры не в его вкусе.  Так вот, когда ты предстанешь перед  ним в чём мать родила, любой мужик теряет разум, даже правильный. Природа оказывается сильней  воспитания. Он потом может мучиться угрызением совести, что жене любимой изменил, а ведь клялся ей в надёжности. Но устоять перед готовой женщиной, которую нужно только взять, без всяких там шуры-муры, никакой мужик, будь он трижды правильный, не сможет. Матушка природа на этот счёт всё правильно обдумала. Спорить с ней бесполезно. А бабы – дуры, если прознают такой грешок за своим мужиком, давай его пилить. А он, сердешный, уже и покаялся тыщу раз, и понять не может, как бес его попутал. Но это я говорю про нравственных мужиков. А что уж говорить про наших козлов! Ты же знаешь – мужик любит глазами и руками. А тут ты стоишь, такая готовая, молодая, ладная, в самом расцвете женской натуры, фигура ещё не тронута дряблостью – это для глаз. А для рук – налитые бёдра, груди. Так что в успехе не сомневайся, а вот случай подходящий выбрать – тут я тебе не советчица. Да, и вот ещё что: когда получится – не болтай никому. Не надо Катерину расстраивать. Она женщина редкая, беречь таких надо. Сколько она у нас живёт? ..Эй, девонька, чего задумалась  Сколько, спрашиваю, Катерина здесь живёт?
Василиса опять углубилась в себя, не отвечает. Баба Маня её трясёт:
       - А ну-ка, девонька, очнись! С кем я разговариваю? – со стенами, что ли? С ними я поговорю и без свидетелей.

                * * *
     Сравнительно молодая супружеская пара, Александр и Катерина, обоим по тридцать лет, приехала в село Райское, наткнувшись в одной из газет на обращение председателя ЗАО "Райское", в котором приглашали молодых учителей и медиков  на работу по своим специальностям. Каждой семье полагается дом с приусадебным участком. Чудесная природа - недаром село называется Райское.   
       Несмотря на молодость, у них было уже пятеро детей: двое из них - близнецы.  Ради детей они давно задумали уехать на время в сельскую местность и вот такое удачное предложение. Оставили свои кафедры, сдали в аренду квартиру и приехали учительствовать в сельскую школу, вести по несколько предметов в старших классах.
      Сегодня воскресенье. На дворе прекрасное, солнечное утро. Старшие дети четы Жуковых, включая трёхгодовалого Стасика, заняты своим любимым делом - поливают огород. Катерина на кухне собирается печь пирожки. Тесто уже подошло и она заканчивала начинку: картошка с молотой печенью. Александр кормит манной кашей самого младшего - годовалого Артёма.
 Входит Василиса и вместо стандартного приветствия произносит:
      - Бог в помощь! Катенька, не буду отвлекать: твой в электричестве кумекает?
      - А как же. Ещё недавно в институте электротехнику вёл. Да и вообще, по-моему, все мужчины в электротехнике разбираются. И твой должен разбираться.
      - Да мой на сенокосе, когда вернётся – не знаю, а у меня пробки полетели. Я утюг включила, а из пробок искры посыпались. Ты возьми его и пойдём ко мне. Там работы минут на десять. Пирожки твои подождут.
      Катерина кричит, чтобы слышно было в горнице:
      - Саша, выйди сюда на минутку.
      Саша вышел с довольным, улыбающимся малышом на руках. У Василисы от такой идиллической картины спёрло дыхание.
      - У Василисы пробки полетели, а муженёк на сенокосе. Ты в пробках разбираешься?
      - Фи, плёвое дело. Я для таких случаев всегда ношу с собой  наборчик: проволочки на разные амперы.  Он целует малыша:
      - Ну, маленький, я сейчас тебя  не надолго оставлю, а ты веди себя смирно, не мешай маме.
      В своей барсетке он отыскал проанонсированный наборчик, перочинный нож, монтажные кусачки, изоленту и небольшой гаечный ключ. Оправдывая такой набор, он пояснил:
      - Ведь и утюг надо будет посмотреть, а то снова пробки полетят.
      Пришли к Василисе. Игорь сразу же определил неисправную пробку по копоти на щитке.
      - Здесь стоял жучок и судя по копоти, не соответствующий номиналу. Мощный, то есть. Это не порядок. Я поставлю ампера на три. Думаю, на больше вам и не нужно, - громко комментирует Игорь, чтобы Василиса, скрывшаяся в горнице, могла слышать.
      Замена сгоревшего жучка на новый не заняла много времени.
      - Всё, Василиса, дело сделано. Теперь посмотреть утюг надо.
      - Заходите сюда, - донеслось негромкое из горницы.
      Возле стола стояла роскошная голая Василиса с распущенными волосами. Она выжидающе и умоляюще смотрела на остолбеневшего, с выпученными глазами, Александра. Немая сцена: она со страхом – быть отвергнутой, он  - что за провокация? Неужели Катина подруга надумала отбить его?
      - Василиса, что означает эта откровенность? Я люблю Катю и ни на кого её не променяю. Неужели вы с ней таким образом решили меня проверить на верность?
       - Ой, нет, что вы! Это я сама. Катенька здесь не причём. И отбивать вас у меня и в мыслях не было.
      - Тогда зачем это испытание? Я понимаю – что это означает, но не понимаю – для чего? И вот это «для чего» меня просто пугает. Что за провокация за этим кроется?
      Василиса сникла, села на стул, прикрыла груди руками:
      - Я так и думала, что ничего из этой затеи не получится.
      - Да что должно было получиться? Что?
      - Ну, ладно, выложу всё начистоту. У меня двое детей и вы это знаете. Они нездоровы с рождения. Я хочу ещё ребёнка, но здорового. От мужа я боюсь уже рожать – мне хватает мучений и с этими. А у Катерины такие прекрасные, здоровые детишки, она и горя с ними не знает.  Вот и мне захотелось такой радости. Да видно. не судьба мне …
      - Катя, то есть, Василиса, если это не провокация…,- он не знает как закончить фразу, подходит к ней. - Представляю, что творится у тебя в душе, через что переступаешь, решившись на такое. Такое же творится и у меня на душе. С одной стороны, устоять перед таким соблазном сверх моих сил, но с другой стороны, я боюсь провокации. Я не хочу терять Катю, что непременно случится, если это провокация.
      - Нет! Это не провокация! Не провокация! Нет! Клянусь! Мне нужен здоровый ребёнок и больше ничего, -  Василиса, поднявшись со стула умоляюще смотрит на него. - Мне даже противен сам процесс зачатия, но ради здорового ребёнка я пойду на всё!
      - Ну, раз так! – и Игорь начинает снимать одежду, а Василиса ушла за занавеску и легла на приготовленную кровать.
      Раздевшись, он зашёл за занавеску и некоторое время стоял безмолвно, созерцая идеальное, в его восприятии, женское тело. Ситуация располагала не к размышлению, а к действию. Но у него из  головы не выходила фраза "Мне даже противен сам процесс зачатия".
      Непонятная заминка встревожила Василису - это читалось в её глазах. Она села и прикрыла  груди руками:
      - У меня что-то не так?
     Александр встрепенулся:
      - Нет, что ты? Ты прекрасна!  С такой женщиной  в постели нужно проводить часы, а не несчастные десять минут, что в нашем распоряжении.
      - Мне приятно это слышать, - сказала Василиса и приняла прежнее положение.
      - Василиса, ты меня озадачила фразой, что тебе противен сам процесс. Я не представляю, как это возможно? Это же самое высшее физическое наслаждение, которое человек может получить. Несчастен тот человек, который этого не испытывает или не испытал.
      - Считайте, что я одна из них.
      - Это непорядок. Такое положение необходимо исправить...

          Надо полагать, что Александр мастерски владел ремеслом ублажения женщины, так как минут через двадцать послышались такие знакомые чарующие  характерные звуки, непроизвольно издаваемые Василисой. Они подсказали ему, что его работа не была напрасной. Но двадцати минут мало: его обычная норма - час. Его захватил азарт: надо продемонстрировать Василисе весь свой арсенал, но не сегодня, ибо безобидный лимит времени уже израсходован и пора закругляться.
     Василиса сидит на кровати и восстанавливает свою обычную причёску. Александр застёгивает последние пуговицы:
      - А утюг надо будет всё-таки посмотреть. Где он? - деловито, будничным тоном спросил Александр
      - Не надо – с утюгом всё в порядке, - ответила  Василиса не открывая рта, держа в губах приколки
      - А-а-а как же пробки?
      - Ну мужики! Неужели не дошло? Ломать – не строить. Пробку спалить – ума большого не надо. А зачем? Да затем, чтобы случилось то, что уже случилось. - Она, всё еще голая, подошла к Игорю, поднялась на цыпочки:
     - Дай напоследок нацелуюсь с нормальным мужчиной. А то от моего прёт и водкой, и табаком и чёрт знает чем ещё. Противно! - и она жадно впилась в его губы. «Бедные деревенские женщины! мельтешило а его мозгу".
      - Насчёт разглашения не беспокойтесь: для меня это страшнее. чем для вас. Молю бога, чтобы мой грех не был напрасен. Я подсчитала день. Но если не получится, на вторую попытку меня не хватит, и видно нести мне мой крест таким, какой есть, - говорила она, с мольбой глядя ему в глаза.
      - Ну, Василиса, не надо так пессимистично смотреть на будущее. Если сейчас не получится, то обещаю – ещё попробуем. Ведь ты пошла на это, как я понимаю, не ради плотской утехи, а ради новой жизни, а это не грех. Я заберу утюг. Во вторник зайду на почту и ты мне скажешь, когда его принести.  Для надёжности зачатия, используем полинезийскую позу. 

      - Что-то ты долговато: в десять минут не уложился. Я уже первый десяток пирожков испекла.
      - Да, с пробкой справился быстро, а с утюгом - проблема. Вот, взял домой, надо разбираться - бросил мимоходом Александр, положил барсетку на стул и прошёл к рукомойнику.
      - Вот и отлично – хоть не зря сходил. Давай, садись…

                * * *