Волчица глава 33

         (фото из интернета)


         Глава 33.  НАЧАЛО ЗИМЫ




- Цветочек! Мне уже надоело шелушить эти шишки! Им конца и края нет!
Митька сидел в подсобке. Он  шелушил  кедровые шишки, и просеивал орехи.   Мешки с шишками  стояли, занимая почти всю подсобку.
- А ты выйди на улицу, там тебе будет веселей! – крикнула ему из комнаты Вероника. – И убираться  в подсобке не надо будет!
- Ага… И  все себе отморожу, я же сижу!  - заныл Митька.
- Ладно, пошли на охоту! Засиделись мы с этими шишками дома. – Снимая с себя передник, и положив ложку на печь, - сказала Вероника. 
Она уже сварила щи, и оставила их томиться в печи,  если их можно так называть –  бульон с  заячьим мясом и снытью. Правда она добавила туда немного   черемши и пряных трав, но все равно, щи были не домашние. А что делать?  И так  сойдет,  главное,  питательно!

       Орехи они собирали несколько дней. Умаялись ползать по земле и таскать мешки  в избушку.  Митька колотил по стволам  кедровой сосны большим молотком,  который тоже пришлось тащить от избушки до кедровника, а потом обратно. 
- А как называется эта здоровенная  штуковина? – таща молоток  на плече, как дуло от пушки, спросил Митька в первый день их похода за орехами.
-Некоторые называют его колотом,  а некоторые – долбень, - ответила Вероника и даже разозлилась, когда Митька  бросил свою ношу и чуть ли не катаясь по  земле захохотал. 
- Кончай валять дурака! – закричала Вероника,  -  Что тут смешного? 
- Долбень! – хохотал Митька и никак не мог остановиться.
- Пока ты будешь ржать, стемнеет! – топнув ногой, воскликнула Вероника. 
- Неужели тебе не смешно? – спросил у нее Митька, поднимая  огромный молоток. – И почему ты такая раздражительная стала?
- Потому что ничего смешного в этом нет! – надулась девушка. – А потом, я и сама не знаю, почему меня все раздражает,  - и улыбнулась, - а ты прав, действительно смешное название.

         Митька вспоминал этот эпизод, пока они неспешно шли по засыпанной снегом поляне. Марта и Дон  восторженно бегали, радуясь выпавшему снегу. Марта зарывалась черным носом в сугробы, вынюхивая там что-то, а Дон,  с удовольствием лизал искрящийся на солнце  снег,   будто сахар.   Немного вдалеке    величественно возвышалась тайга,  покрытая  с самых верхушек сверкающими белыми  наметами,   словно  надевшая на  свои могучие ветви   белые  пушистые  нарукавники,  тепло  укрываясь и  укутываясь,   готовясь к длительной  и морозной   зиме.     Снег еще не был очень глубоким и молодые   люди достаточно легко передвигались по  скрипящей  от легкого морозца   пороше,   примечая  то тут, то там  свежие  заячьи следы.     Сквозь стволы и ветви  кедров и пихт  просвечивало солнце,   освещая    лес   яркими  золотыми полосами.  Воздух был необыкновенно    чистым и звенящим.  Вдыхая  ароматы зимнего леса,  Вероника вспоминала, как  когда-то  она  проходила этот путь с отцом.  Ей стало немного грустно, но посмотрев  на  своего  возлюбленного, сосредоточенно  изучающего следы   на снегу, ей стало немного  легче, и она перестала  печалиться. Ведь теперь ей так хорошо!  Она влюблена и любима.  И ее любимый рядом с ней! Теперь он будет  беречь ее,  и заботиться о ней, а она будет любить и заботиться о нем. 
 А отец,  он навсегда останется с ней, в ее  сердце, в ее памяти…  Она будет думать о нем с нежностью и любовью, вспоминая только хорошее, хотя она никогда не знала его плохим, для нее он был всегда заботливым и любящим, самым  хорошим,  и нежным  папочкой на свете!   
- Тихо! – сказал Митька, скорее собакам, чем Веронике,  -  Гляди во-он туда,  - и показал  девушке маленькую полянку.  Вероника посмотрела туда, куда указывал Митька,  и увидела несколько тетерок,  зарытых в снег. 
- Будем поднимать? – прошептала  девушка.
- Наверное… Пустим Марту?
- Давай, - шепотом сказала Вероника.  - А ты  не промахнешься?
- Надеюсь, что нет…
Марта  сорвалась с места и  понеслась к поляне, тетерки  встрепенулись   и   взмыли вверх,  громко  крича и хлопая   крыльями. Митька выстрелил, раз, потом второй,  и на землю упали две птицы.  Вероника  быстро вскинула   свое ружье,  и  тоже  два раза выстрелила.  Но попала только в одну.   Марта и  Дон понеслись собирать добычу.   Они принесли  убитых птиц и положили  к ногам  своих хозяев.  Марта  Митьке, а Дон Веронике.
Вероника улыбнулась и похвалила возлюбленного:
- Ты стал настоящим охотником.  Молодец! Прямо  как в сказке – семерых одним ударом!  А я один раз промахнулась! 
- Ну, не одним, а двумя, и если бы семерых!  - убирая  трех  убитых курочек в сумку, улыбнулся Митька. – Теперь мы на три дня сыты!
- Точно! – согласилась  Вероника, пойдем дальше или домой?
- А ты как хочешь?
- Домой, что-то я начинаю подмерзать, - растирая щеки рукавицами,  сказала девушка.  – А вообще, мы зря перестали ставить силки. Судя по всему, наш друг росомаха уже ушел из наших мест. Завтра поставим.
- Хорошо. Кстати, я видел в подсобке коловорот. Мы можем ловить рыбу, когда лед будет покрепче.
- Да. Мы с отцом ловили. Перезимуем!  Тем более с таким добытчиком, как ты! – прижавшись к плечу любимого, проговорила девушка.
Митька покраснел от удовольствия и чмокнул  возлюбленную в щеку:
- Я буду стараться!  Голодать мы  точно не будем, это я тебе обещаю!

       Пока они шли до своей избушки,  Вероника  вспомнила, как когда-то  отец рассказывал ей одну историю,   и решила поделиться ею с Митей.
 -  А знаешь, Мить,  мне  отец рассказывал, как  в наших местах,  в старые времена, зимой   охотились  на глухарей.
- И как же? –  взглянув  на девушку, поинтересовался Митя.
- По ночам.   И не стреляя в них.    Они  высвечивали  факелом  лунку, где спали птицы. Сонный глухарь,  ничего не понимая, не спешил покидать теплое местечко, а когда  вылезал, был слишком медлительным. И его ловили сачком.
- А это интересно!
- Еще как! – засмеялась Вероника, только страшновато ночью.
- Да ну! Мы же вдвоем будем! И собаки с нами. Это надо обдумать.
- Кстати,   в полнолуние тоже  так ловят глухарей, только уже без огня. А с огнем только в темную и безлунную ночь.
- А где мы возьмем сачок? – засмеялся Митька.
- Можно смастерить из чего-нибудь, - с энтузиазмом сказала Вероника.
- Вот и наш домик. Так есть хочется! Что там у нас на обед? – и обнял возлюбленную.
- Щи из подстреленного  тобой зайца со снытью! – а потом чай с ягодами.
- Сейчас слюни потекут, как у твоего Дона! – засмеялся Митька, и спросил у Вероники,  – ты столько на себя надела и замерзла? Еще ведь сильные  морозы не начались!
- И ничего я не одевалась. Только свитер и тулуп!
- Странно, такое впечатление, что ты одета как капуста!
- А ты, ты… - думая,   с чем бы сравнить  Митьку, - а ты как  кочанный салат! Сколько не надень,  все такой же тощий!
- Точно! Вероника! Я понял!
- Что ты там еще понял? – возмутилась девушка и чуть не заплакала.

     Снимая с себя тулуп в подсобке,  она   почти успокоилась,  но никак не могла понять, почему Митька так пристально ее рассматривает.
- Ну, - с ехидцей  в голосе спросила Вероника, - что ты там  такого понял,  чего не поняла я?
- Вероника, цветочек,  а ты ведь здорово поправилась!
- Правда? –  и   нахмурилась. – Теперь разлюбишь меня толстую?
- И эти перепады настроения… - задумчиво глядя на любимую, проговорил  Митя.  – Цветочек, ты себя хорошо чувствуешь? 
- Нормально! – отрезала Вероника и вдруг все поняла сама. Она с ужасом посмотрела на возлюбленного и  сказала, - Мить, а вдруг…
- Да, Вероника,  ты правильно догадалась. Только вот, почему так поздно? Разве ты не заметила, что у тебя нет, ну… этих…   - и покраснел.
- Я? Я догадалась поздно? А ты? Ты куда смотрел? Неужели только что заметил, что я растолстела?
- Ты для меня всегда одинаково прекрасна! Я ничего не замечал.  Заметить должна была ты! К тому же, я очень старался, чтобы этого не произошло, но… Прости меня,  цветочек!
- А я, проворонила! Забыла про все на свете! –  заплакала   девушка. – И что нам теперь делать?  Кто будет принимать у меня роды, ты? Или позовем нашего друга росомаху?  Как я могла забыть,  что от этого могут быть дети! –   отрешенно глядя  на  возлюбленного,  прошептала  Вероника.
- Не плачь, цветочек, -  пытаясь успокоить любимую, шептал Митька и гладил ее  по голове, - мы что-нибудь придумаем, мы выйдем из тайги,  и ты будешь рожать в роддоме, как все!
- Когда? Уже зима! Зимой мы не дойдем. А  весной, весной… - Вероника стала загибать пальцы,  - весной я уже не дойду!  Ты вообще представляешь  меня через несколько месяцев?   И подумай,  как я буду рассекать просторы тайги со  своим огромным животом?!
- Не представляю! Цветочек, что же нам теперь делать?
- Не знаю!  - Вероника  подошла к  печи, вытащила из нее чугунок со щами и,  наливая  их   в тарелки,  сказала, - значит, будем рожать здесь.
- Здесь?  - с ужасом  выдохнул Митька  и замер как изваяние.
- Здесь. А чего ты так испугался, милый? – лилейным голоском спросила Вероника, -  Не бойся, любимый, рожать-то  придется не  тебе! 

       Вероника  шваркнула   тарелки на стол, да  так,  что разлила половину их содержимого  на скатерть,  и ушла в маленькую комнатку.   Она упала на кровать, и, наконец, разрыдалась… 


 http://www.proza.ru/2015/03/26/605