15666. Часть. Хлебозавод

Каждая воинская часть имеет свою границу. Эта граница  определялась наличием забора. Наша часть во многих местах была лишена этой характерной черты. И в том месте, где располагался наш армейский туалет, примыкающий к границе части, забора не было.
Будучи молодым солдатом я часто ходил ночью за туалет, чтобы усевшись на траву, в спокойной обстановке выкурить сигаретку, другую, созерцая пустынную, ночную улицу поселка.
Фактически находясь на территории части я мысленным взором витал на гражданской части жизни вспоминая свою прошлую жизнь. Оценивая свой каждый поступок.
Огонек моей сигареты тлел медленно и был виден далеко. И вот как можно было и ожидать на мой огонек зашли.
- перекур? – спросил меня мужской голос
- да – тихо ответил есть – проблема?
Мужчина молчал. Присев на корточки и не торопясь достав сигарету он закурил.
Сделав несколько затяжек он спросил
- какой год служишь?
- первый
- салага?
- да
- жаль
- а что так?
- да мне нужна помощь
- рожай быстрее – поторопил я мужика – не понимая к чему он клонит и стараясь побыстрее его отправить
Мужик молчал.
- ты сильный парень? – внезапно спросил он меня
- не знаю, таких как ты парочку удушил в прошлой жизни. Это как считается сильный или нет?
Мужик посмотрел на меня с изумлением.  Худенький, сидящий кротко солдатик, обнявший свои колени, представлялся ему мелким салажонком, оторвавшимся от мамкиной сиськи.
Не обратив внимания на мои слова, но видимо посчитав мой ответ достаточным он решил прояснить ситуацию
- я тут работаю – показал он в темноту улицы – и нам нужно пару мешков перекинуть через забор части, чтобы никто не видел. Понимаешь?
- понимаю, не глупый.  А что за мешки?
- сахар, мука.
- а что за секретность?
- да никакой секретности. По улице вывозить все равно кто-то увидит, будут говорить. А так мы к тебе в часть, ты поможешь по части пронести чтобы нас никто не задержал и все. На КПП мы подгоним мотоцикл или машину и заберем. Кто будет там смотреть что солдаты с части выносят?
«Логично» - подумал я и вслух спросил
- а мне какая выгода?
- рассчитаемся как скажешь. Хочешь каждый третий мешок сахара или муки будет твой?
- а зачем он мне?
- ну это не знаю. Угостишь товарищей сладеньким – с насмешкой ответил мужик
Разговор принимал неприятный оборот и я встал
Мой рост шокировал мужика. От  удивления он шире открыл глаза. В его глаза смотрели глаза убийцы для которого он был обычным мешком.
- извиняюсь – непроизвольно вырвалось у него изо рта
- я тебе помогу, но о плате решим после.
- хорошо – согласился мужик
Он показал мне в каком месте он с напарником будет передавать мешки.
- вы мне передадите я сам перенесу на КПП, чтобы у меня не было проблем. А ты там заберешь. Я ждать не буду.
Мужик ушел. Подождав немного я полез на забор. В этом месте наш забор на самом деле был забором хлебозавода. Он представлял из себя высокую метра два с половиной сложенную из кирпича и облитую цементным раствором преграду. Наверху он имел некоторое расширение связанное именно с цементным покрытием. Я вылез наверх воспользовавшись стоящим поблизости электрическим столбом, используя его как дополнительную опору для ног.
Никого не было видно. Потом я стал различать далекие голоса.
- так не пойдет, а если он украдет
- да чего ему красть? Он же солдат. Ему то что?
- да ты не понимаешь. У него такие глаза
- что? Иди на фиг! Давай бери – приказал моему знакомому неизвестный голос - глаза
- ну давай не будем все брать? – предложил мой знакомый – давай проверим
- ну, давай – согласился незнакомый и они потащили мешок ко мне.
Поднять пятидесяти килограммовый мешок на такой высокий забор дело нелегкое. Мое присутствие было кстати. Несмотря на то что к забору заблаговременно был приставлен ящик мужики сильно пыхтели пытаясь поднять мешок и закинуть его на забор.
Я ухватил его одной рукой за край угла и мешок чудом оказался на заборе. Второй мешок последовал следом за первым. Мужики обрадовано полезли на забор чтобы помочь мне их спустить. Операция заняла пару секунд.
- идите на КПП – сказал я мужикам и ухватив мешок в руки понес его на КПП. Вернувшись за вторым мешком я застал на заборе только своего знакомого.
- это все? – спросил я
- да все
- ты говорил что будет два мешка того и того
- да нет,   ты ошибся
«Как знаешь» - подумал я и потащил мешок.
Принеся мешок на КПП я попросил дежурившего там сослуживца не задавать много вопросов и отдать эти мешки тем, кто попросит.
Прошла неделя и меня позвали на КПП. Придя туда я застал своего знакомого
- сегодня сможешь? – тихо спросил он меня
- да
- приходи в тоже время
Будучи молодым солдатом я практически не спал. Днем мы выполняли работу а ночью вынуждены были помогать повару убирать кухню. Так что дождавшись положенного часа и вылез на забор хлебозавода. Меня уже ждали
- Серега, ты?
- я
- принимай!
В этот раз мне довелось таскать через часть шесть мешков. Четыре были с мукой, а два с сахаром. На КПП дежурил парень со старшего призыва именуемый по-солдатски «черпак».
- что ты там таскаешь? – заинтересовано спросил он разглядывая мешки
- не твое дело. Помалкивай, а то эти ребята шутить не любят – с предостережением рявкнул я.
Появились мои знакомые на Москвиче. Быстро побросав в машину мешки они уехали.
Я понимал, что как бы мы не маскировались об этом узнают.
 Сначала с расспросами пристали деды. Пришлось рассказать.  Деды решили заменить меня в этом прибыльном деле, но мужики и слышать не хотели. Дело дошло до командира части.
- Бовыкин – ты вор? – спросил утверждающе командир части
- нет! – ответил я
- но ты же помогаешь обворовывать хлебозавод
- товарищ капитан тебе какое дело? – миролюбиво спросил я – что ты постоянно лезешь куда тебе не стоит? Это люди, они живут своей жизнью. Ты что, стукач?
- ты как со мной разговариваешь солдат? На гауптвахту захотел?
- нет – ответил я шепотом – Это известные воры. Не будем мы помогать, другие будут помогать. А воровать они все равно будут. 
- ты меня в это дело не впутывай и в части я такого не позволю. Чтобы я это больше не видел, а то доложу куда следует и пойдешь вместе с ними за соучастие.
Мне было понятно очень.
В следующий раз когда меня позвали на дело я честно во всем признался. Мужики деятельность приостановили и попросили меня прозондировать почву насчет взятки командиру части.
Я решил так прямо не говорить а обратился к своему командиру, то же капитану. Тот меня понимал и сказал что попробует обсудить этот вопрос.
Все решилось просто. Офицеры получили мешок сахара на всех кроме командира части и мои воровские дела продолжились.
Каждую неделю я помогал выносить с завода когда больше, когда меньше. Это продолжалось всю мою службу. Иногда дело прекращалось на некоторое время. После того как я стал старше меня подменяли другие солдаты. И всегда время от времени офицеры получали немного сахара и немного муки. Все кроме командира части, который выявил свою гордыню.
Он подозревал, что в части делаются темные делишки, но ни разу не смог застукать на горячем.
После перерывов мои друзья с хлебозавода вызывали меня на КПП и мы обговаривали время следующей операции.
Вся часть знала что я в деле и никто даже деды в моем салажестве не решались мне запретить. Вначале они считали что это как бы дополнительное издевательство
- пусть таскает придурок за пару булочек – смеялись с меня деды
И я таскал. Всем было хорошо. Мужики крали сахар и муку, деды с меня насмехались, офицеры иногда получали бесплатный пайок с хлебозавода а я…
Я действительно получал пару булочек на свой выбор с хлебозавода.
Всего пару булочек, такова была плата за мою ночную работу.
Это были самые вкусные, самые сдобные и самые свежие булочки. Их общее название  не говорило об их начинках. Эти булочки были с повидлом, с сыром, с маком. Иногда мне доставались «рогалики» - большие булочки с повидлом. За один присест такую булочку можно и не съесть.
Вот такая плата доставалась мне за мой труд. Правда никто не знал истинного положения дел.  На самом деле те пару или больше булочек, которые я мог взять каждый день были крохами моей оплаты. Мне были должны очень много. И оба мои  подельники знали об этом.
С каждым месяцем этот долг рос и никто из нас не знал как с этим быть. Порой встречаясь в городе мы шутили на эту тему
- мы столько Сереге должны, что страшно за свою жизнь – говорили подельники
В принципе я вообще не брал оплату за свою работу. Дело в том, что в пекарском деле есть так называемый припек.
Припек – это получение дополнительных буханок хлеба или другой выпечки из того же самого количества сырья. Если рассказать совсем детально, то из ста килограмм муки получается сто тридцать килограмм хлебобулочных изделий.
Но дело в том что точно рассчитать вес одной буханки очень сложно. Поэтому если делать их чуть легче, то форма самой выпечки остается прежней. Но вот за счет уменьшения массы получается большее количество самих буханок. Их и называют припек.
Иногда пекарь делал припек, а иногда рассчитывал рецептуру так чтобы остались излишки сахара и муки.
Если ситуация не вызывала опасности то пекарь делал и припек и излишек сырья.
Вот так получались те мешки, которые я таскал через часть и так получались мои булочки, которые я уплетал идя по дороге на боевую позицию. Это была моя плата, которая ничего не стоила ни главному пекарю ни его подельнику.
Никто из моих сослуживцев никогда не упрекнул меня в том что я ем в одиночестве. Я делился всегда. Правда не всегда рядом со мной было с кем поделиться.  И в такие моменты мне приходилось уплетать все самому. Что я делал с большой неохотой понимая, что мои сослуживцы в это время едят невкусную кашку.
Наибольшие угрызения совести я ощущал на боевой позиции, когда уплетал салат из свежих огурцов и помидоров, сдобренный подсолнечным ароматным маслом и подсоленный по вкусу, вместе с воздушными и сладкими булочками.
Наша боевая позиция располагалась посреди колхозных полей. На этих полях росли огурцы, помидоры, кукуруза и сладкий, болгарский перец, который был в те годы большой редкостью.
Времени было много и я шастал по полям собирая себе на обед в одном месте огурцы, в другом помидоры, а в третьем кукурузу. И только сладкий перец мне запретил собирать глава колхоза.
Однажды застав меня на поле он остановил свою машину и позвал меня к себе. Настроен он был очень серьезно. Но увидев мои солдатские сапоги вылез из машины и около часа рассказывал о своей работе, жизни и своем отношению к солдатам.
- ты хороший человек, Сергей – завершил он свой спич – можешь собирать овощи, но только перец не трогай. Он идет на самый верх. Понял?
Я понимал.
Мы пожали друг другу руки и разошлись хорошими друзьями. Моя открытость и прямота открывали передо мной души всех людей, которые я встречал на своем пути. Поэтому я чувствовал себя свободно в поселке. Не хамил местным и пользовался своей свободой чтобы жить полной жизнью.
Вот поэтому я  и шастал летом где хотел, по полям, собирая урожай для своего  молодого организма. Не скажу что другие солдаты не делали так же. Хватало всем.
Время текло и нашу часть застал голод. Настоящий голод. Это было в 1987 году. С приходом к власти Горбачева СССР стал нищать. Он продавал интересы страны вывозя от нас зерно, хлеб, мясо и внося в жизнь народа настоящую сумятицу.
И наша часть осталась без довольствия. Если по всем продуктовым позициям еще что-то мы получали то поставки хлеба прекратились. Военное командования длительное время не платило хлебокомбинату, который занимался поставками хлеба в воинские части и хлебокомбинат прекратил поставки хлеба не имея денег на закупку муки, которая в стране становилась большим дефицитом.
В отличие от военной отрасли гражданская еще функционировала. И причем имела солидный запас сырья.
Занятый вопросами продовольствия командир части как-то меньше обращал на меня внимание. И я ходил на боевой пост шесть через шесть не подозревая о плачевном положении дел. Повар мне как-то говорил, что нет хлеба, когда я возвращался в часть и хотел выпить чаю или покушать. Тогда я просто лез через забор на хлебокомбинат и брал себе пару булочек прямо с лотков. Меня все знали и все понимали что я имею на это право, так как я лучший друг главного пекаря, который сам за меня рассчитается.
И вот привыкнув к тому что перед заходом в часть я должен сначала взять себе пару булочек я зашел на комбинат через ворота. Поздоровавшись со своими знакомыми и взяв
пару булочек я вошел в столовую нашей части во время смачного откусывания булочки, начиненной сладким яблочным повидлом.
Откушенный кусок мне пришлось проглотить целиком, потому что на меня смотрели голодные глаза моих сослуживцев.
Казалось что вся часть собралась в столовой
- беда, Бовыкин – сказал командир части пропустив мимо ушей смешок моих товарищей увидевших меня жующим такую вкуснятину
- хлеба нет и не предвидится. Ты можешь что-то сделать?
- сколько нада? – без заносчивости спросил я
- ну хоть лотка два – ответил повар за командира
- сейчас – ответил я и пошел на хлебозавод

Найдя главного пекаря  я поведал ему нашу беду
- Серега! Без проблем! Ты мне помогал, а я тебе. Сколько тебе в день нужно?
- ну считай нас тридцать солдат та командиров восемь. Итого тридцать восемь. По пол кило на брата получается около двадцати килограмм в день.
- это смешно Сережа! Для нас это доступно. Сколько времени там у тебя будут проблемы?
- не знаю
- пошли.
Мы пришли  к директору завода. Им оказался еще один наш подельник, который подходил ко мне ночью в первый день знакомства. Это меня несколько обескуражило, так как я не мог даже помыслить о таком раскладе. Почему то я все время считал, что на таком уровне не воруют.
Все налаживалось.
- здравствуй брат Бовыкин! – приветствовал меня директор завода – голодаешь?
Мы обсудили суть вопроса и я вернулся в часть с целым лотком хлеба.
В лотке размещались пятнадцать полтора килограммовых буханки белого, ароматного хлеба. В моем городе такой хлеб называли батонами, разновидностью булочек. Но весил он всего четыреста грамм. А тут такие батоны!
С виду хлеб представлял собой три части по пол килограмма каждая. Он легко ломался на эти три части.
Мое появление было встречено грандиозным салютом из различных одобрительных слов. Видно было что ребята давно не ели хлебушка.
- жри, нищета – крикнул я вываливая лоток на ближайший стол
Все командиры почтительно молчали
- этого мало, Сережа – произнес командир части
- завтра будет еще – спокойно ответил я – на сегодня хватит?
- хватит Серега – радостно ответил повар Вася – я буду экономить
- ну так давай сначала пожрем – предложил я – а потом будем экономить.
Все радостно пошли к окошку выдачи пищи, помогая повару переносить хлеб.
- пошли, выйдем - сказал я командиру.
Мы вышли
- понимаешь, там есть одна загвоздка, товарищ капитан
- какая?
- нужно кровь из носу проплавить хоть одну покупку. Хоть одну. Потом они будут подкладывать эту накладную каждый раз когда я буду брать хлеб. В случае проверки они покажут эти документы. Проверка у них редко. Но всякое может быть. Если эту накладную спалят, придется снова купить. Можем заплатить за один лоток, но лучше за два.
Командиры согласились все. Каждый принес из дому свою долю  и я  пошел на завод оформлять наши отношения документально. Так часть около двух недель питалась гражданским хлебушком, который был моей долей в деле. Он просто таял во рту. И мои сослуживцы наворачивая этот хлебушек вспоминали меня каждый раз хорошим словом. Но память людская короткая, особенно в Армии, особенно у командования. И не смотря на то что мои друзья с хлебозавода делали его строго по весовой рецептуре, чтобы я не говорил, что они крысятничают на мне, моему командиру взбрело в  голову пойти к ним на хлебозавод, чтобы поблагодарить и оплатить еще хоть бы пару лотков или заключить более длительные взаимоотношения.
- кто вы? – спросил его директор завода
- я командир воинской части – ответил растеряно мой командир
- я знаю только одного командира в этой части – Бовыкина! – ответил ему  директор завода – и если он мне прикажет, то я за ним и в огонь и в воду, а вы товарищ капитан идите нах** отсюда.
Командир так и не понял чей хлеб он ел с моими сослуживцами. А когда люди не понимают они делают большие глупости.
Так и мой командир затаил на меня кровную обиду за то, что люди в поселке ставились к нему пренебрежительно.
Это было похоже на внутриполитическую борьбу за авторитет, который мне вообще не был нужен, так как через пару месяцев я становился свободным человеком.
Командир нашей части, бывший командир львовского разведбата, проигрывал мне по всем статьям. И это для него было важнее, чем довольствие части.
Он пытался получить то, что было безвозвратно потеряно. Потому что наша часть подлежала расформированию.
 Об этом в части знали только два человека. Я и мой командир подразделения с которым я поделился этой информацией, получив ее из уст  комбрига. Он доверил мне эту государственную тайну даже не требуя от меня секретности, так знал меня, как единственного  лучшего солдата одновременно двух военных округов – Закарпатского и Прикарпатского.
Две недели  хватило командиру, чтобы возобновить поставки хлеба в нашу часть.
Долг передо мной был погашен. Тем не менее я все также пользовался правом брать для себя. Но когда сделка окончена лучше не возвращаться к прошлому.
Такой хлеб, сладкий и вкусный, никто в жизни забыть не сможет. Для некоторых он достается легко, для других очень трудно, порой с нарушением закона. Но независимо от способа добычи всегда хлеб является спасением, особенно если внезапно голод застает вас врасплох.