Евреи

                ЕВРЕИ


                Маламуд  Алик  Срулевич возбуждает
                дело  о  разводе  с  Плац  Естер  Гендри-
                повной.    (Из объявлений о бракоразво-
                дочных  делах  во  Фрунзенской  газете
                начала  60-х  годов  прошлого  века).

  О  евреях  много  говорят  и  пишут.  Я  же  в  своем  рассказе  коснусь  этой  темы,  поскольку  мне  часто  приходилось  с  ними  контактировать  как  положительным  образом,  так и  в  неблагоприятных  моментах  жизненной  ситуации. Несомненно,  это  иключительно  трудолюбивый  и  талантливый  народ,  способный  обогащать  страну,  в  которой он  живет, поднимать ее  культуру,  не забывая при этом  и  себя. Уважают и помогают  своим  сородичам.  Почему  другие народы не  любят  их?  Да  именно  за  эти  качества,  когда  сами  отличаются  особой  жадностью  и  завистью.  И  как  следствие  -  изгнание  из  страны  (Лион  Фейхтвангер  «Испанская  баллада»,  «Братья  Лаутензак» и др.)  с  открытым  грабежом  евреев. Так  было  в Европе  в  средние  века,  а  также  в  начале ХХ века Россия  прославилась  еврейскими  погромами.   Особенностью  человеческой  психики  является  то  обстоятельство,  когда  его  видение  мира  складывается  из  поступающей  в  его  сознание  информации  как  из  СМИ,  учебников,  так  и  непосредственно  из  уст  своих  соплеменников  (преподавателей,  друзей,  известных  личностей  и  пр.). Суммируя  эти  крупицы, сознание  вырабатывает  свое  видение  на  то  или  иное  явление. При  советской  власти было  много  негатива  по  отношению  к  евреям.  Я  не  стал  антисемитом  благодаря  лишь  Лиону  Фейхтвангеру.  Мне  нравился  стиль  его  литературного  языка,  поэтому  суть излагаемых  в  его  книгах  вещей  воспринимал  очень  легко  и  свободно,  также легко  и  свободно  вписывалась  в  мое  миропонимание. Такими  же  особенностями  стиля  изложения  своих  произведений  характеризуется  и  Александр Мень.  Я  был  просто  влюблен  в  его  книгу «Ветхозаветные  пророки»,  повествующую  о  жизни  древних  библейских  пророков.
   У  народов  любой  национальности  есть  и  положительные  герои,  и  есть  уроды  и отморозки. Естественно, это  относится  и  к  евреям. Первых  мы  доброжелательно назы- вали  евреями,  а  вторых  - жидами,  хотя  исторически  на  Руси  так  называли  всех  евреев.  Эту  разницу  я  особенно  почувствовал  при  встрече  с  выездной  комиссией  из Иерусалима,  проводившей  проверки  анкетных  данных  выехавших  евреев  в  Израиль  из  Ленинабада  и  Чкаловска.  Проверки  проводились  в  паспортных  столах. Я  случайно  узнал  об  этой  акции,  проходя  мимо  паспортного  стола  в  Чкаловске.  Мне  вдруг  захотелось  пообщаться  с  истинными  евреями  из  Иерусалима,  я  тогда  занимался  изучением  иврита  по  самоучителю,  так  как  в  те  лихие  90-е  годы  у  нашей  семьи  был  вариант  отчалить  из  СССР  в  Израиль. В  паспортном  столе  в  одной  из  комнатушек  сидела  комиссия  из  нескольких  человек  Я  вежливо  на  иврите  обратился  к  старшему  из  них,  однако  сидящий  рядом  юноша  свирепо  уставился  на  меня  и  на  чистом  русском  языке  грубо  оборвал  меня,  и я  сразу понял,  что  это  московский  ублюдок,  ревностно  стерегущий  неприкосновенность  своей  новой  родины.  Но  тут  вмешался  старший,  начал  строго  отчитывать  невежливого  юношу.  Он  извинился  передо  мной  на  иврите,  объяснив,  что  они очень заняты. Я,  в  свою  очередь, тоже извинился  и  в  сильнейшем  смущении  испарился.
       Первое  знакомство  с  евреем  у  меня  произошло   в  1948  году,   когда мне исполнилось  16  лет. Капитан  Гайдамака,  выпускник  Лейпцигского  университета  и  бывший  военный  переводчик  на  фронте,  был  направлен  к  нам в Суворовское  военное  училище  в  Казани  преподавателем  немецкого  языка. Занятия  он  проводил  своеобразно  - на  первом  же  уроке  предупредил,  что  разговаривать  с  нами  он  будет  только  на   немецком  языке.  Внимательно  следя  за  выражением  наших  лиц  и  глаз,  Гайдамака  определял,  какие  слова  мы  не  понимаем, и  тут же  на  доске  писал  их  с  соответствующим  переводом.  Сначала  он  произносил  фразы  с  простыми  словами,  но  затем постепенно стал усложнять  лексику.
    Сейчас  я  не сомневаюсь,  к  концу  учебного  года  мы  смогли  бы  сносно  разговаривать  по-немецки,  на  бытовые  темы.  До сих  пор  помню  два  четырехстишья  Генриха  Гейне  Auf  die  Berge  will  ich  steigen…(Стремлюсь  я  в  горы…),  которые  читал  он с  упоением  и  вдохновением.  Я  часто бывал  в  горах,  и  эти  стихи  невольно  приходили  мне  на  ум,  и  оттого  я  их  и  запомнил  крепко.               
   Особенно  прославился  он  у  нас  после  демонстрации  в  театральном  зале  училища  фильма  Сергея  Герасимова  «Молодая  гвардия»,  где  сыграл  эпизодическую  роль  немецкого  офицера. Последний взял  у  солдата  каску,  нахлобучил  ее на  голову,  взошел  на пригорок,  руки  вбоки  и  с  победоносно  выпяченной  грудью  приказал  армейскому  фотографу  увековечить солдата-победителя.  Перед  показом  фильма  Гайдамака  рассказал  воспитанникам  училища  об  истории  создания  картины  и  о  разных  случаях,  происшедших  в  процессе  съемок  в  Краснодоне.  Например,  когда  он  в  первый  раз  появился  на  съемочной  площадке  в  форме  немецкого  офицера,  толпа  зевак  набросилась  на  него  и  стала  избивать.  Киношники  с  трудом  выручили  его.    
   Вскоре у нас  в  училище    случилась  беда  -  капитан  внезапно  исчез. Нам ничего не  говорили.  Командир  взвода  капитан  Миронов,  после  долгих  приставаний к нему с расспросами  по  поводу  исчезновения  преподавателя,  таинственно  сообщил  нам,  что Гайдамака  ушел  в  запой  и  что  его  откомандировали  в  другую  часть.  Было  бесконечно  жаль,  что  мы  лишились  такого  доброго  и  милого  наставника  и  прекрасного учителя.
Наша  среда  была  многонациональная,  были  в  ней  и  дети  евреев.  Мы  относились  друг  к  другу  вполне  толерантно  -   и  в  учебе,  и  в  спорте,  и  в  играх. И только  редко  при  взаимных  обидах  и  ссорах проскакивала искра национальной  вражды, но  она  длилась  недолго  -  исчезала  бесследно  при  улаживании  конфликтов.
   В  нашем  взводе  были  два  казанских  татарина  -  Курамшин,  со  слегка  приплюснутым  скуластым  лицом  и  рачьими  глазами,  и  Ахмадеев,  копия  гравюрного  портрета  Бату-хана  из  учебника  истории, - на редкость  неприятные  личности:  злобные и ленивые, плохо учились,  спали  на  уроках,  постоянно  матерились,  за  неуспеваемость  были  отчислены  из  училища. Я  к  ним  всегда  испытывал неприязнь и избегал контактов. Этот шлейф  отторжения   невольно  экстраполировался  в  моем  детском  сознании  на  всех  казанских  татар.
   Несколько  месяцев нашим взводом командовал капитан  Векслер,  горбоносый  и  с  поставленным  голосом  депутата Госдумы  В.Плигина.  Исключительно  неприятный  тип,  постоянно  делал  нам  замечания  и  любил  читать  нотации. Слава  Богу,  капитан  Гайдамака  своим  поведением  убрал  этот  темный  фон  с  положительной  энергетики   обычных  евреев.
Такими  же  чертами  характера  отмечался  младший  сержант  Фишерман,  назначенный  помощником  командира  взвода  в  качестве  стажера  на  один  месяц  в  нашем  взводе  Львовского  пехотного  училища.  Был  он  из  «албанцев» - такова  была  кличка  поступающих  в  училище  из  гражданки  и  проходивших  3-х  летний  курс  обучения  с  последующим  получением  чина  «мл. лейтенант». Выпускники  суворовских  училищ  (кадеты)  учились 2 года  и  им  присваивали  звание  «лейтенант».  Фишермана  мы  звали  недоумком  за  его сварливый  характер,  впрочем,  у  него  были  и  другие  прозвища.
Большое  количество  контактов  с  евреями  у  меня  было  в  Ташкенте в  50-х  годах прошлого  столетия. Это  были,  в  основном,  выходцы  европейских  евреев  - ашкеназы. Тогда  мы  учились  на  геолфаке  политехнического  института  по  специальности  «геофизика». Набор в  группу,  рассчитанной  на  24  человека,  происходил в условиях жесточайшего  конкурса:  из  80-ти  абитуриентов  по  результатам  вступительных  экзаменов  прошли  только  5.  Остальные  19  человек  были  медалистами,  и  они  были  зачислены студентами  автоматически,  около  половины  из  них  были  евреи.
В процессе  учебы  медалисты  особо не  отличались  какими-то  успехами. Это  ставит под  сомнение  тот  факт, что  они  заработали  свои  медали  честным  путем. Только  трое  из  них  выделялись  среди  остальных.  Это  Изя  Перельман,  ставший  в  последствии на-чальником  отдела  по  обработке  сейсмических  данных  в  нефтегеофизике  в  одном  из  институтов  Ташента,  Игорь  Сойфер  и  Толик  Пешков,  защитивший  в  дальнейшем  докторскую  диссертацию. Игорь  вскоре  после  института  трагично  ушел  из  жизни.  Обстоятельства  его  добровольной  смерти  мне  не  известны.  Евреи  - мои  сокурсники  - очень  туманно  объяснили  мне,  что  его  крупно  подставил  Изя  Халамейзер,  тоже  наш  сокурсник.  А  где  и как,  при  каких  обстоятельствах  - осталось  для  меня  тайной. Сойфер отличался  нетерпимостью  ко  лжи,  добродушный  и  отзывчивый  белокурый  гигант  с  открытой  улыбкой  - таким  он  остался  в  моей  памяти.  Мне  было  искренне  жаль  этого человека.
   Евреи  в  нашей  группе  держались  особняком,  особенно  это  было  заметно во  время  хлопковых  компаний,  где  мы,  студенты,  месяцами  теряли  наше  драгоценное  учебное  время  во  имя  выполнения  и  перевыполнения  плана  по  сбору  хлопка  в  Узбекистане.  К  этой  группе  примыкал  Бакаев  - «Бачок»,  воровитый,  чернявый  и  худосочный, сносно  игравший  на  аккордеоне,  тоже  покончивший  жизнь  на  почве  алкоголизма.
У  нас  же  на  хлопке  был  свой  музыкант  - Боря  Сорокин,  замечательный  баянист,  душевно  игравший  лирические  народные  мелодии. Он  хорошо  играл  и  на  аккордеоне и  на  трубе,  но  любил  больше  всего  баян.  Тоже  был  медалист  из  далекого  Тутаева  Ярославской  области. Учился  он  слабовато,  но  не  унывал,  усиленно  впитывал знания.
Рома  Сапожников  - типичный  рыжий  еврей,  ужасно  картавил.
-  Роман,  почему  ты  скрываешь  свою  национальность?  Ты  же  еврей!
-  Нет,  я  ррруский.  -  Невинно  отвечал  он.
Такая  конспирация  удивила  меня. Впоследствии  я  разобрался  в этой  ситуации. Некоторые  евреи  скрывали  свою национальность, так как  права  их  в  Советском  Союзе негласно ущемлялись. С  течением  времени   Рома  стал главным  геологом  Турланской  геофизической  экспедиции  в  Казахстане.
В  80-х  годах  мне  много  приходилось  общаться  с  бухарскими  евреями  Ленинабада.  Это  были  преимущественно  мелкие  ремесленники – сапожники,  парикмахеры,  часовщики,  фотографы,  заготовители  кож  и  пр.  Говорят  они  на  таджикском  языке (арабском).  Среди них были  довольно  богатые  - имели  свои  собственные  дома,  иногда   двухэтажные.  В  те  годы  у  меня  появилась  мысль  эмигрировать  из  этой  опостылевшей,  пропитанной  коммунистическими  идеями,  и  катившейся  в  пропасть  страны, где существовали  планы  по  набору  членов  компартии,  в  результате  чего  она  стала прибежищем  сомнительных  элементов:  пьяниц, карьеристов, картежников, жуликов  и  прочих  отпетых  элементов  советского  общества.  Экономика  страны  трещала,  за  скудными  и  тяпляповскими  товарами  в  магазинах  постоянно  приходилось  толкаться  в  очередях.  Даже  на  автозаправках  изобиловали  длинные  очереди  машин,  несмотря  на  то,  что  в  те  годы  машин  было  несравненно  меньше,  чем  в  начале  ХХ1  века. Естественно,  тогда  были  и  плюсы,  но  мы  это  воспринимали  как  обыденное,  только при  сравнении с нынешними  временами  мы  стали  понимать,  что  кое-что  уже потеряно.  Однако  в  целом  все  вместе  взятое  вспоминается  как  кошмарный  сон. 
  Дочь  Лена  познакомила  меня  с  часовщиком  Борисом, дядя  которого  бывший главный  раввин  Ленинабада  заинтересовал  меня.  Он  очень  удивился,  узнав,  что  я  изучаю  иврит.  Я  рассказал  ему  о  своих  планах  эмиграции  в  Израиль.  А  перед  этим  событием,  я  уже  обращался  к  правительствам  Австрии  и  США  с  просьбой  о  разрешении  на  въезд  в  эти  страны  моей  семьи.  Однако  ответы  так  и  не  пришли.  Возможно  мои  письма  не  доходили  по  назначению. Раввин  посоветовал  мне  для  полной  гарантии  выполнения  задуманного  совершить  обряд  брит-мила  - обрезание  крайней  плоти  и  со  справкой  от  синагоги  обратиться  в  посольство  в  Москве.  «Если  даже  откажут,  все  равно  полезно  для  здоровья  во  всех  отношениях»  - добавил,  улыбаясь  и  подмигивая, мудрый  раввин, - «Кроме  того,  нужно  помнить, что  наличие  в  вашей  семье  внучки  - еврейки  по  отцу  не  является  основанием  для  въезда  в  Израиль.  Они  могут  дать  разрешение  на  въезд  туда  только  при  достижении  ею  восемнадцати  лет». 
Он  пояснил  мне,  что  такую  операцию  делают  только  в  Ташкенте  и  позвонил  туда  главному  раввину  бухарских  евреев  Бангиеву  Миеру.  Тот  пригласил  меня  к  себе на  собеседование. 
   Ранним  утром  я  выехал  в  Ташкент. Через  несколько  часов  я  уже  был  у  цели. Его двухкомнатная  квартира  располагалась  на  втором  этаже.  На  мой  звонок  на  лестничную  площадку  вышла  худенькая  старушка-еврейка.  и  стала  подробно  расспрашивать  кто  я  такой,  откуда  приехал  и  цель  визита,  кто прислал  меня  из  Ленинабада.  Только  после  этих  долгих  расспросов  она  стала  дружелюбно  улыбаться  и  впустила  меня  в  квартиру,  подвела  к  своему  больному  семидесятипятилетнему мужу, лежащему  в  кровати  под  ватным  одеялом.  В  комнате,  увешанном  коврами,  стояла  духота,  неприятный  запах  угнетал  меня.  Окна  были  плотно  закрыты,  хотя  на  улице  нещадно  палило  жаркое  азиатское  солнце.
Раввин  Миер  после  продолжительного  разговора  со  мной,  часто  прерываемого    его  женой  и  что-то  говорившей  в  мою  пользу,  согласился  с  моим  решением  принять  иудейскую  веру  и  позвонил  раввину  Галибову  Абраму,  специализировавшемуся  по операциям  брит-мила.  Последний,  увидев  меня  и  узнав,  что  я  тот  самый  рекомендуемый  пациент,  ахнул  от  удивления.
-  Я  думал,  что  ты  молодой  человек,  а  ты  уже  почти  пенсионер! Я  проводил  операцию  одному  сорокалетнему  человеку  и  то  побаивался,  как  бы  все  дело  не  закончилось  осложнениями!  Тебя  после  операции  нужно  держать  в  больничной  палате  не  менее  десяти  дней!  О,  Господи,  в  какую  трудную  ситуацию  я  попал!  Я  обещал  Миеру  выполнить  его  просьбу!  Что  мне  теперь  делать?
   Впрочем  он  оказался  очень  дружелюбным  человеком.  Постепенно  мы  с  ним  разговорились,  и  он  подсунул  мне  несколько  листков  с  молитвами  на  иврите  с  просьбой  прочитать  вслух.  Я  выполнил.  Он  одобрительно  взглянул  на  меня.
-  Грех  не  помочь  тебе.  Но  я  ставлю  последнее  условие  - съезди  к  главному  рав- вину  всех  евреев  Ташкента  Давиду  Гуревичу, он должен  находиться  сейчас в  синагоге  на  улице  Саперной.  Если  он  даст  разрешение,  то  я  займусь  тобой. Если  нет, то, извини.
   Я  потом  понял,  это  был  просто  ловкий  ход  избавиться  от  старого  человека.  Абрам  наверняка  знал  позицию  Гуревича  - фанатичного  ашкеназа,  боровшегося  за  чистоту  еврейской  крови.
   В  синагоге  за  партами  йешивы  (класс  для  обучения)  сидели  мальчики – ученики,  учитель  Ицхак  Мушинский,  лет  25,  остановил  занятия  и  занялся  мной.  Это  был  гость  из Бруклинской  синагоги,  приехавший  в  Ташкент  из  Нью-Йорка  по обмену  опытом  в  работе  с  молодежью.  Мы  с  ним  быстро  нашли  общий  язык,  так  как  он  очень  удивился  тому,  что  я  могу  сносно  читать  и  писать  на  иврите,  кроме  того  я  ему  трекнул,  что  моя  мать  была  еврейкой.
   Ицхак  распустил  учеников  и  принес  тфилин  - молитвенную  коробочку,  с  помощью  ремешков  прикрепил ее  мне  на  левую  руку  и  заставил  внимательно  слушать и  повторять  за  ним  слова  молитвы  ШМА  ИСРОЭЛ  («Слушай  Израиль»).
  -  Отлично!  У  тебя  все прекрасно  получилось!  - сказал  он  взволнованно  и  пригласил  меня  на  ночную  службу  с  участием  Давида  Гуревича..- Сейчас  он  находится  дома  и  готовится  к  этой  самой  службе.  Если  хочешь,  можешь к нему  съездить,  он  живет  недалеко  отсюда  - на  улице  Балакирева. 
Также посоветовал  мне  слушать  передачи  радиостанции Израиля  на  русском  языке   на  средних  волнах.  Но  у  меня  не  было  хорошего  радиоприемника,  и  вопрос  отпал.   
   Участвовать  на  службе  я  отказался,  так  как  за  день  я  здорово  намотался  в  доро- гах  по  жаркому  Узбекистану.  Меня  томила  жажда  и  я  попросил  у  Ицхака  по  азиат-ской  привычке  пиалушку  чая,  но  тот  смущенно  ответил,  что  у  них  не  принято  пить чай,  а  утоляют  жажду  только  минералкой  или  кипяченой  водой.  Также  он  посоветовал мне выписать  журнал  «Лехайим»  («За  ваше  здоровье»),  где  я  мог бы ознакомиться с  обычаями  и  нравами  евреев,  дал  адрес  редакции.  Впоследствии  я  обратился  туда,  и мне стали  приходить  номера.  Там  я  прочитал  много  интересного  - исторические  справки из  жизни  евреев,  о  еврейских  праздниках,  о  технологии  изготовления  тфилинов,  советы,  анекдоты  и  т.д.  Однажды  я  прочитал  статью  (не  помню  ни  ее  названия,  ни  автора),  где  было  написано,  что  евреи  - это  особый  народ, который  спасет  мир и ему отводится  роль  руководства  всеми  остальными  народами. Я  был  возмущен  и  написал  в  редакцию,  что  фашистская  идеология  тоже  зиждилась  на  подобных  принципах,  и что  данная  статья  направлена  на  усиление  антисемитизма  в  мире,  то есть  автор  наступает  на  те  же  грабли,  что  и  идеологи  фашизма. Более  журналы  мне  не  приходили.
   Итак,  я  отправился  домой  к  Давиду  Гуревичу.  Встретила  меня его  русская  жена  - довольно  полная  и  приятная  на  вид  женщина.  Она  сказала,  что Давид  появится  через  полчаса  и  попросила  меня  подождать.  Раввину  я  почему-то  не  понравился,  и  я  немного  сник. Заметив это,  Гуревич  организовал  мне лекцию  о  десяти  заповедях  Ноя. Где-то на  шестой  заповеди  у  меня  неумолимо  стали  слипаться  глаза  - сказывалась усталость.  На  его  лице  отразилась  буря  негодования  по  поводу  моей  невоспитанности,  но  вслух  он  ничего  не  сказал.  На  мой  прямой  вопрос  даст  ли  он  разрешение  Абраму  на  проведение  обряда  брит-мила  категорически  сказал:  «Нет!  Эти  операции  мы проводим  только  для  истинных  евреев,  да  и  Абрам  сам  решает -  делать  или  не  делать  операцию,  без  моего  участия».
   На следующий  день, утром,  я  позвонил  Ицхаку  Мушинскому  о  результатах  своего его  визита  к  Гуревичу.  Тот  суховатым  голосом  сообщил  мне,  что  все  подробности  об  этом  он  уже  знает  и  что  совсем  необязательно  принимать  иудейскую  веру,  и  если  она  нравиться,  то  мне  не  возбраняется  жить  по  заветам  Моисея  всегда  и  везде.   
За год  до  этих  событий  я  был  в  Москве  в  посольстве  Израиля,  туда  меня  вызвали  на  продление  полувизы  для  эмиграции  в  эту  страну,  которую  оформил  сожитель моей  дочери  Лены  Пинхас  Исхаков. У  них  в  совместном  в  гражданском  браке  родилась  дочь  Яна.  Пинхасу  каким-то  образом  удалось  устроить  вызов  -  приглашение  на  въезд  в  Израиль  нашей  семьи.  Он  предупредил  нас,  что  в  посольстве  готовится  смена  персонала,  и  если  мы  не  успеем  до  этого  момента  оформиться,  то  все  может  сорваться.  Так  оно  и  получилось,  так  как  Ленинабадский  ОВИР  очень  тормозил оформление  наших  документов,  сильно  подозреваю,  не  без  помощи  отца  Пинхаса  - Леви  Исхакова,  непримиримо  настроенного  по  отношению  к  союзу  моей  дочери  с  его  сыном.  В  посольстве  мне  объяснили,  что  внучка – еврейка  не  является  основанием  для допуска  для  проживания  в  Израиле.  Тогда  я  предъявил  заявление  жены,  что  ее  родители  Яков  Ильич  и  мать  Таисия  Павловна  являются  потомками  евреев – выходцев  из  Рурского  бассейна  Германии. Чиновник  посольства,  прочитав  этот  «документ»,  обратился  к  своим  коллегам.  Посовещавшись,  они  сообщили  мне,  что  вызывают  ее  на  собеседование  на  предмет  установления   ее  национальных  корней.
   Узнав об этом,  моя  жена  Нина  Яковлевна  пришла  в  ужас,  вначале  она  категорически  отказывалась  ехать  в  Москву.  Но  потом,  посовещавшись,  мы  решили  попытать  счастье. В  то  время  в  газетах  мелькнула  заметка,  что  в  израильском  посольстве  некий  раввин  в  ходе   беседы  может  запросто  определять  принадлежность  человека  к  еврейской  национальности.  Мы  задумались,  а  каким же  инструментом  может  воспользоваться  злополучный  раввин  из  посольства?  Я  вспомнил  одну  вещь: изучая  иврит  по  самоучителю,  прочитал  рассказ  на  иврите,  что  евреям  свойственна  манера  отвечать вопросом  на  вопрос,  и  по  этому  поводу  проинструктировал  подругу.  А  также  посоветовал  ей  воздерживаться  от  эмоциональных  проявлений  при  каверзных  вопросах  раввина-следователя.  Нина  Яковлевна  относилась  к  той  категории  женщин,  которые  не  терпели  любой  критики  со стороны по  отношению  к  себе  и  всегда  отвечали  хаму  хамством. Вот  тут-то  хитрый  раввин  ее  и  подловил.  При  разговоре  с  ней  он  вставил  ключевую  фразу:
   -  Вы,  русские,  всегда  ведете  себя  так…
   -  Сами  вы,  евреи,  не  лучше!  -  Быстро  и  резко  ответила она.
   -  Ага!  Вот  я  и  поймал  вас  на  слове,  вы  не  еврейка!
Беседа  закончилась,  раввин  быстро  на  полувизах  черкнул  резюме  на  иврите:  Не  еврейка…Не  еврей…Все  наши  бумаги  были  сфотографированы  и  введены  в  компью- тер  посольства.  Таким  образом,  мечты  об  Израиле  были  похоронены. Оставил  я  эти  документы  себе  на  долгую  память.
Правда,  дочь  Лена  познакомилась  в  Москве  с  молодым  евреем,  собиравшимся  эмигрировать  в  Израиль.  Он  без  памяти  влюбился  в  свою  знакомую  и  обещал  все  устроить,  если  она  согласится  стать  его  женой.  Хотя  в  Израиле  у  него  были  боль- шие  связи,  Лена  отказалась. Не нравился  он  ей  ни  лицом,  ни  статью.  Сейчас  она   с дочерью  живет  в  Швейцарии  и  благодарит  Бога  за  то,  что  судьба  отвела  их  от  Зем- ли  Обетованной.


                июнь  2012 г.