Звезды падают 1

ЧАСТЬ I.

      У каждой игры свои правила. И если оказался за столом, либо соблюдай, либо выметайся из игры прочь – все просто. Но игра не целое полотно, понимаешь, правда, это не сразу, необходимо много времени…, но проступает структура, тонкости, и вот только тогда, не раньше, можно смошенничать. По мелочам, конечно, по чуть-чуть, потому что, если тебя поймают на передергивании, ты выбываешь мгновенно…, раз, и навсегда.

      Бессонница – это моя лишняя карта в рукаве, не козырь, но даже обыкновенная семерка в состоянии сыграть свою роль, надо только внимательно следить, какова сдача. Бессонница поднимает давление, а после полудня сбивает с ног – именно так я разыгрываю эту свою секретную карту…. Сейчас уже рассвет, а значит, скоро раздастся звонок в дверь. Звонок, это хоть и небольшая взятка, но все-таки, моя. Как только у злой фиалки будет свой ключ, значит, мое время на исходе. Больше чем тридцать секунд, на то, чтобы подняться с постели, дойти до двери, глянуть в глазок и впустить ее. Меньше нельзя – она заберет мою взятку. А если пауза превышает сорок пять секунд, у нее появляется право требовать личный ключ. Часов возле кровати нет, но мне они и не нужны, я считаю телом, привык – до сих пор, это самый точный секундомер.

      Вот и звонок. Тридцать три секунды. Вдох – выдох. Я в игре…
- Добрый день, Эдуард Васильевич, как Ваше самочувствие, как спалось?
      Игроки за столом, колоду вскрыли. Игра.

- Нормально. Поворочался, конечно, а потом уснул…, даже снилось что-то…
- Хорошо, Эдуард Васильевич, а таблетки выпили, не забыли?
- Конечно. Все четыре штуки, прямо с тарелки взял…
- Как четыре?! Откуда четыре?! - она даже беспокоится…, или врет, - Эдуард Васильевич, их там всего три было, я три оставляла!
- Три…, вот незадача…, а может и три. Виолетта, я их просто с тарелки смахнул, да и в рот…

      Три, конечно, три. Я каждую таблетку в лицо знаю, и на вкус, и на цвет. Конечно, три, потому что, пока три – я в игре, но если их станет четыре. Но зачем фиалке знать, что память и ноги отказывают не одновременно. Их этому учат – симптомы, признаки всякие, и все такое прочее, а у меня своя школа была – я сам…, и мои друзья, конечно. Те, самые, которых уже нет больше, те самые, с которым я беседую по ночам, прикрыв глаза, наслаждаясь моей бессонницей.
- …Эдуард Васильевич, я сколько раз Вам говорила, не надо таблетки горстью, надо – по одной. Съели одну таблетку – запили водичкой, потом вторую…

      Ты врешь, кукла. Ни разу ты этого не говорила, первый раз это от тебя слышу такую ерунду.
- Разве…, уж прости, Виолетта, наверное, забыл…. А что, если вместе их пить, это что, сильно вредно?
- В общем-то, не очень…. Все равно, лучше пить их одну за другой. Так организм их лучше усваивает, понимаете?
- Эх, надо бы записать это дело, да на видное место положить…, вон туда, рядом с лекарствами…, наверное…

      Хозяин выходит из гостиной, надо найти подходящий листок и карандаш. Раньше, они лежали по всему дому, всегда были под рукой, но это было раньше, не теперь…. Эдуард Васильевич возвращается с блокнотом, присаживается на диван и вопросительно смотрит на социального работника…, а потом пишет, тщательно выводя каждую букву. Почерк и в молодости был, чисто иероглифы, а уж с годами… Виолетта перечитывает заметку и возвращает листок.
- Вот и хорошо, Эдуард Васильевич, только Вы ее лучше на кухне оставьте, таблетки там, пойдете за водой, увидите…
- Виолетта, ты умница, конечно…, уж куда-куда, а на кухню я сколько раз за день захожу…, раз десять…, а то и больше.

      На кухне, на дверце большого холодильника, под разноцветными магнитами собрана целая библиотека из записок. Названия лекарств, время посещения врача, телефоны поликлиники и социальной службы, какие-то имена, адреса, цифры. Просто, для памяти, потому что, ведь не все можно удержать в голове, которая, бывает, так болит, что хочется…
- Эдуард Васильевич, я вам газеты принесла.
- Спасибо, Виолетта, на журнальный столик их, туда положи.
- А еще, есть письмо.
- Письмо? Интересно, кто это вспомнил про старика…

      Письмо. Письмо, это плохо. Письмо, по правилам, это беда. Письмо – это девятка пик, ушел друг, одним игроком за столом стало меньше. Избави нас Боже, от таких известий. После каждого такого сообщения, снова спрашиваешь себя, а стоит ли, вообще, продолжать игру…

      Эдуард Васильевич возвращается в гостиную, смотрит на журнальный столик, но поверх газет нет белого прямоугольника, приходится поворачиваться, разыскивая Виолетту. Та стоит возле окна и держит конверт в руке.
- Здесь какая-то странная почтовая марка, а обратного адреса нет…

      Старик через силу улыбается.
- Наверное, это от любовницы. Боится, что кто-то узнает ее имя, вот и шифруется, - старик меняет направление и идет за письмом.
- Что, серьезно, от женщины?
- А почему бы и нет. Такая же старушка, как и я, подзабыла, что минули сладкие деньки или, забыла таблетку выпить, - старик подмаргивает Виолетте, заставляя ее улыбнуться, - вот и решила взяться за старое…

      Другая рассмеялась бы, потому что хорошая получилась шутка, а эта только улыбку из себя выдавила, да и то…, от такой улыбки и заледенеть недолго.
- Ну-ка, ну-ка, что это у нас за подружка выискалась…, - старик берет из рук девушки письмо и рассматривает конверт. Обратного адреса, действительно, нет…

      Впрочем, адрес и не нужен, я и так знаю, от кого эта весточка. Сердце сжимается, но виду показывать нельзя, надо улыбаться…, хорошо бы она отвернулась…, хотя бы на пару секунд.

- Вы как будто побледнели, Эдуард Васильевич, может, присядете, я помогу…
- Все в порядке, не беспокойся, просто сердце екнуло. Как тогда, в молодости.
- Что, действительно, от…, женщины?
- Конечно. Это я сейчас, развалина, а были ведь, и лучшие времена.

      Руки уже слушаются, дыхание вернулось, можно даже улыбнуться, и наконец-то, вскрыть конверт. Всего страничка…
- И что пишут, хорошие новости?
- В общем-то, хорошие, все живы, все здоровы…, только что, на танцы не зовут.
- Вот и ладно, - кивает Виолетта и подозрительно смотрит на меня.

      Я ненавижу этот взгляд! Со многим в ней можно смириться, что-то можно понять и простить, в конце концов, она просто хочет выжить, и думает, по молодости, что отмерено ей больше, чем мне. Но вот этот сверлящий, до зубного нерва…, этот взгляд я ненавижу…

- О-о-о, а ведь это целая история…. Хочешь послушать, фиалка?

      Мой заход. Я точно знаю, что у нее на руках, так что играю, практически, не рискуя.

- Конечно. Ваши истории всегда такие…, такие забавные.
- Отлично…, а может, нам на кухню. Как насчет чая?
- Чай…
- По-моему, самое время.
- Я наведу…, а Вы?
- Не-не, чай это не мой напиток, я себе травки заварю…
- А давайте, я.
- Там, в шкафчике, в баночке…
- Да-да, я знаю, я видела…

      Давно, очень давно, а теперь, особенно, хорошие знакомые пригласили меня в Лос-Анджелес. Да, представь себе, тогда, это было очень просто, хотя, вряд ли ты помнишь такое время. Чудесно место, скажу я тебе – солнце, пальмы, пляжи – идеальное место отдыха! Но это если ты живешь и работаешь не в Лос-Анджелесе. Потому что, если еще и жить там, даже и не представляю, куда можно отправиться на отдых…, если только в Рай. Впрочем, не важно, меня-то, как раз, пригласили на отдых. И я, естественно, отдыхал целыми днями. Гулял, купался, валялся на пляже, по вечерам ходил в рестораны, посещал музеи…, одним словом, у меня были самые настоящие каникулы. А потом, я встретил ее…

      Даже и не вериться, что сейчас я могу вот так спокойно сказать – я ее встретил, на самом-то деле, это – настоящее чудо. А было так – я гулял. Просто брел по городу пешком и глазел по сторонам. Заглядывал в витрины, заходил в магазинчики, особенно, книжные, и шел дальше. В общем-то, тогда я был большой любитель пеших прогулок, в одиночестве. Иногда я останавливался, чтобы посидеть на скамейке и выкурить сигарету. Одним словом, я бездельничал, и мне было чертовски хорошо.

      Пожалуй, было часа два по полудню, когда я почувствовал, что немного утомился, жара, понимаешь ли. Я нашел скамеечку в тени и замечательно устроился. Сижу, курю, и что греха таить, перечитываю рецензию, может быть и не хвалебную, но такую, очень положительную. По крайней мере, тогда, мне казалось, что я, наконец-то, вытянул, самый, что ни есть, счастливый билет. И вот я весь в такой мечтательности, сижу, и размышляю о том, что судьба, наконец-то повернулась ко мне лицом, и что удастся мне, если не все, то, по крайней мере, очень многое, что до этого никак…. И так меня развезло, от этих моих мечтаний, что я и не заметил, как рядом, на скамейку, присела Она. Бывает же! Только на этом чудеса не закончились, потому что Она обратилась ко мне первой…, спросила, что именно я читаю, и действительно ли, именно это чтение делает меня таким счастливым…, вот тогда я и посмотрел на нее, и конечно узнал.

      Наверное, у каждого подростка, а может быть, и юноши есть своя актриса, которой он приписывает все возможные достоинства. Ну, лепит из нее идеал, чтобы потом искать себе что-то похожее. И Бог с ним, с Фрейдом, да и с Юнгом, заодно, наверное, они правы в чем-то, но только мечта остается мечтой, а принцессы, остаются принцессами, то есть по определению, недоступными. Наверное, так и должно быть… Я же, к тому времени, всем этим переболел, но ее, запомнил, по той роли. Было в ней что-то…. Нет, уже не описать, но глаза, волосы, улыбка, а жесты, был один, который…, одним словом, придется тебе поверить – она была чудо. Много лет я хранил этот образ, и как мальчишка шел на любой фильм, если в титрах было ее имя, находил ее в перипетиях сюжета, и честно скажу, любовался. Это даже не зависело от того, удачный был фильм или не очень.

      А тут, случайно, рядом на скамейке, в парке… Признаюсь, я немало растерялся, но хвала мне, сумел поддержать разговор. А дальше, он как-то сам собой сложился. Мы разговаривали о погоде, о кино, о политике…, о животных, да обо всем, что попадалось на глаза. Я рассказал немного о себе, о месте, где родился и живу, она чуть-чуть о себе, в основном о детстве. Обыкновенные, забавные истории в ее исполнении становились такими…, их было очень приятно слушать. Иногда я даже забывал, что разговариваю с кинозвездой, а потом она поправляла волосы, накручивая локон на палец, и сквозь меня, словно, электрический ток пробегал.

      Я предложил выпить чашечку кофе, благо, что совсем недалеко имелось открытое кафе, и вот там, за столиком кафе, я рискнул и попросил автограф. Почувствовал в какой-то момент, что ей пора и не удержался. Конечно, это был риск, но мне, вдруг, безумно захотелось как-то…, материально увековечить эту встречу. И снова, везенье, она согласилась.

      Но вот, незадача, под рукой оказалась только журнал со статьей и книга, моя. Выбор был небольшой, и я решил, что книга подходит больше. Раскрыл книгу и протянул ей, она сначала отказалась, и мне пришлось пояснить, что это моя книга и мне будет очень приятно, если она оставит автограф именно на ней…. Вот так бы и закончился все, но вдруг она побледнела и покачнулась, наверное, от жары, ей стало нехорошо… Она попросила меня проводить, я предложил вызвать такси, но она отказалась, сказала, что живет недалеко, всего несколько минут ходьбы. Я естественно, согласился…

- Эдуард Васильевич, а…
- Я понимаю. Конечно, я понимаю, что ты хочешь, фиалка…

      Еще как понимаю, тебе нужны эти книга и автограф, слышали мы про ваши, фиалкины развлечения.

- …но не все так просто, фиалка. Она забрала книгу с собой. Ну, как-то так получилось, я вел ее по улице, а она несла книгу, я довел ее до дома, до самого лифта, но дальше ее сопровождал швейцар. Он повез ее на этаж, потому что там свои правила, своя система безопасности, все-таки звезды, мало ли, чего. Одним словом, только когда двери лифта закрылись, я понял, что моя книга с ее автографом, уехала вместе с ней. Я хотел подождать швейцара, но видимо, там все складывалось как-то не очень хорошо, потому что он задерживался. Одним словом, я пожелал ей как можно быстрее прийти в себя, развернулся и пошел восвояси…

- Как жаль, - Виолетта явно была расстроена.
- Чего именно жаль, книгу с автографом?
- Ну да, это ведь память…
- Так память никто у меня и забирал. Я все помню, встречу, как мы разговаривали, как сидели на скамеечке, как потом шли. Пили вместе кофе и ели какое-то пирожное, снова разговаривали. Я все помню. Я, даже, помню, как она рассматривала книгу и расписывалась в ней. Иногда мне кажется, что она сохранила книгу, и, может быть…, вспоминает. А почему бы и нет? Кто мне мешает так думать? Так что, все получилось очень даже замечательно…
- Подождите, Эдуард Васильевич, а письмо, оно что, от нее?
- От нее?! Господи, конечно же, нет. Это просто письмо от друзей…
- О-о-о, - она даже не пыталась скрыть своего разочарования.

      Так что, однозначно, это была моя партия. Не я устанавливал правила игры, я просто им подчинялся, ну и естественно, когда появлялась такая возможность, использовал их в своих интересах. Разве все не так же поступают?

      Я распечатал, наконец, письмо и пробежал взглядом его содержание. Все как обычно. Вопросы о здоровье, жалобы на погоду, которая в последнее время просто сходит с ума, инфляция, политика и правительство. Несколько слов сочувствия, снова о здоровье…. Очень хорошее, а главное, очень грамотное письмо, не подкопаешься, то есть, не прочтешь иначе, чем написано, если конечно…

- Хорошие новости, Эдуард Васильевич?
- Да, Виолетта, хорошие. В нашем возрасте, ведь что, главное, знаешь?
- Ну, чтобы все были живы и здоровы, - предположила девушка.
      А что, хорошая попытка. Правда, у меня холодок вдоль позвоночника от ее голоса, но это мелочи. Я уже привык к этому.
- Правильно, - подтвердил я, - никаких перемен. Лучшие новости в наше время, это когда все осталось по-прежнему.
- А по-моему, это как-то совсем безнадежно, - осторожно возразила Виолетта, - новости обязательно должны быть. Иначе, тогда зачем письмо, просто сказать о том, что все по-старому?
- Ты слишком молода, поэтому тебе нужны перемены, а мне…, мне вполне хватает того, чтобы ничто не менялось в худшую сторону…
- Что, неужели невозможно, что перемены могут быть в лучшую сторону, - проявила сомнение Виолетта.

      Нет-нет, это провокация. Точно – это провокация, следовательно, поддаваться нельзя. Лучше сбросить, пусть даже и козыря, найти самого маленького и сбросить…

- Вот как, ладно, мне тогда интересно, как ты думаешь, какие перемены должны мне понравиться, ну, то есть, какая новость меня порадует?
- Ой, я даже и не знаю, - растерялась Виолетта, действительно, растерялась, поэтому, наверное, решила не просто сбросить карту, а сменить колоду целиком, - а давайте-ка, Эдуард Васильевич, измерим давление, а то что-то мы говорим и говорим, а про дело и забыли совсем…
- А ведь и, правда, конечно…

      Тут тоже, не все просто. Надо перейти из гостиной в спальню, улечься на кровать и позволить ей некоторые манипуляции за моей спиной…

      Так я и не смог уяснить, почему у некоторых людей руки теплые, а у некоторых, антарктический лед. Но я точно знаю, что возраст здесь ни при чем. У меня, например, всегда руки теплые. Я, между прочим, большую часть зимы без перчаток могу обходиться, а у этого социального работника, даже в самое жаркое лето, руки… Я вздрагиваю каждый раз, когда она прикасается ко мне. Будь то живот, или грудь, или даже рука, чтобы приладить манжету тонометра, я всегда невольно сжимаюсь и вздрагиваю…
- Холодные, да?
- Есть немного, но ничего-ничего, продолжай, я потерплю…
- А давление-то повышенное, - сообщила Виолетта, - давайте-ка, я Вам укольчик поставлю.

      Как же она любит это дело, не социальный работник, а какой-то маньяк со шприцем.

- Укол…, а может, так, само собой. Я сейчас подремлю немного, и все будет нормально?
- Подремать, мысль хорошая, а с уколом и вовсе будет отлично.

      Абсолютно ничего нового, ничего непривычного, просто не нравиться мне это дело – втыкать в человека иголки почем зря. Но это одна сторона дела, после этих ее уколов, я, случается, и правда, засыпаю. Бывает, что на двадцать минут, а бывает, на полтора часа. И все бы ничего, но барышня эта, остается одна в доме. То есть, вообще без присмотра. И вот это мне совсем не нравиться. Однозначно. А с другой стороны, сильно сопротивляться нельзя, в ее власти пожаловаться, и тогда, ей, либо кого-нибудь в помощь пришлют, а то и вовсе, заменят. А как известно, такие замены весьма чреваты. Новые всегда хуже, жестче, хотя, куда уж…, казалось бы. Столько народа от этих вторых пострадало, одному Богу известно. Так что, придется принимать укол.
- Хорошо, Виолетта, укол так укол, - и сам согласишься, и сам повернешься, да еще и штаны спустишь, - коли…

      Просто все надо держать под контролем. У меня там зеркало пристроено, чтобы было видно, сколько набрано в шприц, а из этого, соответственно, и вывод можно сделать – сколько придется спать. Сегодня всего два кубика, это как раз двадцать минут.
- Что, уже?
- Конечно, Эдуард Васильевич, отдохните немного, а я пока в доме приберусь…
- Спасибо, Виолетта, - а вот тут можно и зевнуть, лишний раз, не повредит.

      В доме она приберется, конечно! Сколько раз я слышал эти слова, но ни разу, ничего, что даже отдаленно можно было бы считать уборкой в квартире, не замечал. Предметы, переставленные с одного места на другое – это, пожалуйста, это, сколько угодно, но пыль, как лежала на своих местах, так и оставалась лежать, даже горка грязной посуды ни разу не уменьшилась, ни на одну чайную ложку. Так что же эта фиалка делает, пока я двадцать минут нахожусь в отключке, не говоря уже о часе и более? По большому счету, если бы я сам не убирался потихоньку, так и зарос бы в грязи…

      Хотя, так со стороны посмотреть, девица она опрятная, костюмы подобраны, любо-дорого посмотреть, всегда ухожена, причесана, накрашена. Так что, я даже не сомневаюсь, что у нее в доме полный порядок и все по своим местам разложено. А значит, и вывод напрашивается соответствующий – это – тоже часть партии, в которой мы по разные стороны стола, покрытого зеленым сукном.

      Чем я отвечаю? Веду свою игру, собираю свои взятки. Прибираюсь я не чаще одного раза в неделю, да и то, когда злая фиалка не приходит – в выходные. Посуду я мою, но всегда оставляю в раковине пару или тройку предметов, но это мелочь. Для противоборства я выбрал мой самый нелюбимый школьный предмет – геометрию. Мало того, я возвел это в искусство. Понимаете, да? Книги на полках – строго по порядку, предметы на столе, только параллельно друг другу, расстояние между предметами, можно измерять по линейке. Но самое главное, что создает видимость беспорядка, один предмет, который лежит неправильно, как бы случайно, но это он, датчик, и он меняет свое положение, как только она дает волю рукам. А что, такие правила, такая игра, здесь в ходу не фишки, и даже, не деньги – все намного серьезнее…

      Самая большая приманка, кроме моего дома и старого сада, конечно, это ноутбук. Только не этот, с убитым аккумулятором и жестким диском, забитым различным хламом, который я копировал в разное время…, я же писатель, я чувствовал, точнее, я точно знал, что так будет…, так или что-то в таком духе, естественно, я хотел быть готовым. Я долго готовился, но нельзя приготовиться ко всему. Но все же, я приготовил этот ноутбук, а второй, рабочий, на которой я до сих пор иногда печатаю, когда, естественно, фиалки нет рядом, спрятан в надежном месте. А датчик – обыкновенная салфетка, которая неправильно лежит поверх.

- Эдуард Васильевич, вот Вы и проснулись.
- И, правда, уснул…, а долго я спал?
- Совсем мало, полчаса не прошло…
- Разве, так мало? У меня такое чувство, что полдня проспал…
- Нет-нет, Эдуард Васильевич, всего полчаса. Вам уже лучше?
- Да, Виолетта, я прямо помолодел, и даже проголодался.
- А хотите, я Вам что-нибудь приготовлю?
- Ну, что ты, зачем, я и сам…, да и много ли мне надо.

      Так я и знал, на кухне она даже и не появлялась. Все как было, так и осталось, и в том числе, грязная посуда в раковине. В холодильнике привычный, полагающийся старику, набор продуктов. С этим, так же, приходится мириться, но тут ведь главное что, никто не ждет от них пользы – без вреда, и это уже хорошо…
- О, макароны…
- А может, я все-таки, помогу, - еще раз предлагает девушка.
- Правда? Ладно, позаботься о старике, сделай милость.
- С удовольствием, Эдуард Васильевич, есть с сыром, есть с мясом…

      Мясо соевое. Точнее, наоборот. Слово «соевое», важнее, чем слово «мясо», его надо вперед. Ну, то есть, понятно, что это совершенно не мясо.
- С сыром, Виолетта, с сыром, мясо – это тяжело, пусть будет что-нибудь полегче…
- Мясо надо обязательно кушать, а то совсем ослабнете.
- Может быть, завтра, сегодня что-то не хочется…

      Соевое мясо однопроцентный кефир с целым набором добавок, после который, организм буквально, выворачивается наизнанку. Заменитель сахара, заменитель молока, заменитель чая… Сдается мне, если вдруг, я отдам Богу душу прямо сейчас, мной побрезгуют даже могильные черви.
- Эдуард Васильевич, Вы помните, завтра мы идем к врачу.
- Разве завтра?
- Да, Эдуард Васильевич, посмотрите в Ваши записки, там, под скрепкой…
- А какой же сегодня день?
- Вот Вам и здравствуйте, сегодня четверг.
- Уже четверг?! С ума сойти, как же бежит время…