Терновая беседка Главы 31, 32

                _                -31 –

    И вдруг произошёл срыв. Нервный. За два дня до выпускного вечера.
Лора - психически здоровая и внешне уравновешенная - сорвалась. Нет, ногами не топала, волосы на голове не рвала. Что-то неладное она почувствовала утром. Проснулась неохотно; обычного желания вскочить с кровати и, тут же, начать радоваться жизни, не возникло; вялость во всём теле, в ушах шум. Удивилась нежеланию видеть кого-либо или даже сказать родным: «Доброе утро».
   
      Всё накатывалось, как снежный ком. Сначала выпускные экзамены вымотали.  Вчера после обеда гладила Зойкин сарафан, задумалась, оставила включённым утюг, и вышла во двор. На сарафане образовалась огромная прожжённая дырка, а дом - полный дыма.
     - Ну, что же ты наде-е-лала? – Зойка двумя руками держала своё прожжённый сарафан.
 – Ма-а-ам!
     - Отстань… - хрипло выдохнула Лора.
     - Лора, как же так? – мама прижала ладонь к губам и качала головой. - Ты же могла пожар устроить.
     Лора убежала в лес, к летней эстраде. Села на скамейку и просидела там до вечера в каком-то забытье. Даже сосны притихли, и склонили над ней свои огромны лапы, словно спрятать хотели и успокоить.

      На следующий день странное пробуждение - нетипичное для Лоры. Она нехотя встала с кровати и подошла к зеркалу: лицо бледное и осунувшееся, в потемневших неподвижных глазах - словно чужих – тоска и  мрак.
      «Неужели так  экзамены вымотали?» - мысленно спрашивала она себя. – «Не только, - подсказывал внутренний голос, - не лги себе. Знаешь в чём дело».
     Лора знала. Гришу она не видела с августа прошлого года. Поцелуй у ручья – первый в жизни – и всё. Ей было обещано-позволено ещё год быть «папиной дочкой». Школу закончила. Экзамены на аттестат зрелости сдала успешно. Ну, получила эту зрелость, значит  уже - не папина.  Год прошёл. Где же ты Гриша? Я готова быть твоей. Не нужна тебе больше лесная фея?
      
     Оделась и снова побрела  в лес. Рассеянно и молча.  Искала успокоения. Незаметно оказалась возле  эстрады. Собралась  кричать, громко декламировать всё, что помнила  наизусть, включая любимый отрывок о гордом и мужественном  Данко… вместо этого, стояла на эстраде с безвольно повисшими руками и слёзы текли по щекам.
    
     Возвращалась домой так же медленно. Порхали бабочки, жужжал шмель над головой, берёзки заплетали свои косы… любимый лес не радовал, но успокаивал. Вернулась домой, посидела в беседке и пошла на речку. На «мостике» она разделась, набрала полные лёгкие воздуха,  и прыгнула в воду.  Вот  что было нужно Лоре: вода освежила, привела в чувства, тело получило порцию  мышечной радости.  Вода вернула к жизни.  Затем долго сидела, а в голове прокручивалось опять и опять: «На деревянном мостике, на краю света».
    
     Не заметила, как  рядом оказалась Зойка.
     - Ну как ты, сестричка? – осторожно спросила она и тесно прислонилась к Лоре. – Не пережива-ай за сарафан. Тётя Люда новый сошьёт, ещё лучше.
     Лора обняла Зойку и поцеловала в макушку:
     - Зоя, ты ещё хранишь блокнот для умных мыслей?
     - Да.
     - Запиши  туда: «Учитесь властвовать собой. А.С.Пушкин».
     - Как это?
     - Подрастёшь – поймёшь. А сейчас  запиши, а то забудешь.
     Опускались сумерки. Появились комары и стали надоедливо и назойливо мотать круги вокруг сестёр, прицеливаясь: где бы удачно сделать посадку и крови молодой и свежей напиться.  Тут Лора вспомнила, что целый день ничего не ела.
   
    Тихая истерика – вот что произошло с Лорой.
     Выплеск эмоций – совсем ещё по-детски, наивно, без битья посуды, но со слезами -   дал желаемую разрядку, после  которой Лора почувствовала себя лучше.
     Накануне выпускного вечера она была удивительно спокойна и с нетерпением ожидала момента, когда наденет  выпускное платье  и новые белые туфельки.

     «Дневные раны сном лечи…» - Лора пыталась вспомнить – чьи же это слова, но не вспомнила. А узкая полоска лунного света не давала уснуть. Лора встала, подошла к окну и хотела плотнее сдвинуть шторы, но, вместо этого, раздвинула. Луна была на ущербе. Через неделю будет новолуние. Бабушка рассказывала ей, как в старину девушки причаровывали парней.
     - Особенно важно  новую Луну не упустить, - говорила бабушка.
     - Бабушка, а ты дедушку тоже причаровала?
     - Конечно, внученька. Видишь, какой дед у тебя - сорок два года живём вместе -  как шёлковый.
     - Бабушка, а как это причаровать?
     - Очень ты, внученька, строптивая – в церковь со мной не хочешь пойти, ни во что не веришь, - говорила бабушка, прищурив глаза, - вот подрастешь, переломаешься, не будешь спорить со мной, тогда и расскажу.
    
     «Спокойной ночи, Луна. Не нужны ему мои чары. Иду спать», - Лора задёрнула шторы и легла в кровать. «Забыл меня Гриша, - уже спокойно подумала она. - Конечно, в Херсоне так много красивых тавричанок, зачем я ему? Хорошо, что отец отправляет меня в Москву. Уеду и забуду. Всё забуду: и катание на лодке, и его сильные руки, и его обещания, и первый поцелуй у ручья… поцелуй, наверное, не смогу… и падающую звезду у него за спиной. А глаза были закрыты. Чудеса!  Наверное,  сработало что-то, что ещё не доказано наукой».
     С этими мыслями и заснула.



 
                - 32 -
      
     - Похожа я на принцессу? – Лора крутилась перед зеркалом, а Зойка вокруг неё.
Она трогала платье руками, гладила его, поправляла бант сзади над встречной складкой и говорила Лоре, что она не должна садиться, потому,  что складка помнется. Сказала, что Лора должна потом отдать ей платье, она наденет на свой выпускной вечер.  Смирилась с тем, что отправляют к Мане, которая помогает по хозяйству маме, а  так хочется в школу, на вечер.
     - Зоенька, послезавтра я уезжаю в Москву,  - сказала Лора.
     - Ничего себе, - Зойка удивленно смотрела на Лору, - послезавтра? А как же Аркаша?
     - Аркашу я оставляю тебе.
     - Ничего себе! - Зойка задумалась.
     Открылись двери. В спальню заглянул отец.
     - Папа, у нас тут секреты… женские, - накинулась на него Зойка.
     - Я же не против, пожалуйста, - скрывая улыбку, сказал отец, - Лора, пора идти.
    
     В райцентре Александровка в этот вечер царило особое оживление – в двух школах проводился выпускной вечер. Ещё издали Лора увидела две контрастные группы:  ребята в тёмных костюмах и стайка девочек в светлых платьях. Лора не выдержала и помчалась вперёд, оставив родителей позади. Нырнула в круг выпускниц и воскликнула:
     - Какие вы все красивые. Я убита!  Думала, что только я, а здесь все принцессы.
   
     Ребята стояли, переговаривались и старались придать лицам побольше важности.  На девчонок они поглядывали снисходительно. Только Толя Подоляк оживился: «Девчонки, вы все пролетаете – принцесса номер один сегодня – Тома Лужная», -  и все посмотрели на довольную и сияющую Томку. Об изнасиловании все забыли, или делали вид, что забыли. Лора заметила, что, в последнее время, Толя стал более разговорчивым, она стала чаще видеть их с Томкой вместе.  «По-моему – она счастлива», - подумала Лора и, тут же у неё вырвалось: «Ой!» - она увидела, что Аркадий курит. - «Вот это номер!»  Шла, как учила тётя Люда: держала спину и голову прямо, чтобы складка на платье казалась летящей. «Не кивай, а слушай! - говорила она. - Я не люблю большие компании, но на твоём выпускном буду. Будешь у меня под надзором».
     - Здравствуй, Аркадий, - сказала Лора. - Ты такой элегантный сегодня.
     - Я рад, что ты заметила, - он принял театральную позу и немного неумело выставил сигарету вперёд.   
     - Ты куришь?
     - Учусь быть плохим парнем, - иронично сказал Аркадий, - может, пригодится...
   
     Так хотела Лора почувствовать себя Наташей Ростовой на выпускном вечере. Не получалось.
     Она веселилась со всеми вместе, шутила, помнила о летящей складке на платье; один раз, даже, танцевала запрещённый  твист в коридоре.
    
     Спиртное для выпускников не предусматривалось, но если «народные дружинники», следящие за порядком, и замечали кого-нибудь из выпускников с бутылкой  в школьном садике –  разворачивались и шли в другую сторону. Лишь бы драк не было.
     Лору тоже соблазнило слово, «шампанское». Оно произносилось шёпотом и передавалось   из уст в уста. Не пойти в садик она не могла.
      И всё же восторга толстовской героини не испытывала. Лёгкая грусть  давила изнутри, даже захотелось, чтобы вечер   поскорее закончился.
               
               
               

Продолжение здесь:  http://www.proza.ru/2015/03/24/1621

Начало здесь:  http://www.proza.ru/2014/03/05/1798