Посланец Солнца, или молодец из колодца-2

     Как увидала его ведьма Верана живым и здоровым, так сразу ойкнула она громко и уронила на пол чашечку с кофе. А у подлого его братца Эдгашки повыпучились ажно буркашки.
   Передал Иван мачехе подарочек от сестрицы, а она от возмущения чуть ли даже не кипит: до того зло нутряное начало её распирать, что из ушей, казалось, повалил пар.
   – А это действительно флэшечка та самая? – вперила мачеха очи в пасынка. – А ну рассказывай, где ты взял её, негодник? Обмануть меня вздумал, плут?!
   Да только Ване рта теперь было не заткнуть.
   – Не беспокойтесь, Вероника Арнольдовна! – выпалил он бойко, и всё происшедшее с солнечным посланцем будто встало у него в глазах. – Ваша сестричка старшая, Умнидурою прозываемая, просила кое-что на словах вам передать. Скажи, наказала она, этой тупице, что я приготовила для неё местечко единицы. Если ещё раз послать она ко мне тебя посмеет, то быть ей в чудесном моём саду вечным украшением!
   Ох и взбеленилась от слов этих Ванькиных Верана! Аж тики нервические по роже у неё побежали.
   – Уйди с глаз моих, тупой дурак! – бешено она на Ваню взорвалась. – Чтоб три дня не смел мне нигде показываться! Вышвырни его отсюда, Эдгар!
   Амбала Эдгашку о такой услуге, для него сладостной, и просить-то было не надо. Подскакивает он борзо к Ване, за шкварник его хватает и пинками вон выгоняет. А наш Ваня, хоть и не в силах был сопротивляться этому здоровиле, но в душе был рад дико, что ведьме зело досадил.
   Так прошло лето красное. Ваня невероятно много читал и весь пропитался разнообразными знаниями. Папаша совершенно теперь его не узнавал и постоянно друзьям своим сыном хвастался. Зато Верана ну просто видеть пасынка не могла, ибо не справлялась она с приступами необузданной ярости. Пробовал было Иван на мачеху папане пожаловаться, но тот в упор не хотел видеть дурных её качеств. Он считал Верану милой и умной дамой, а в придачу ещё и красивой невероятно.
   Все подкаблучники поступают эдак-то, вероятно.
   И понял тогда Иван окончательно, что замутила ведьма душу папину колдовским своим обаянием. Тот, ну как муха в меду, завяз в этой липкой отраве.
   Наконец, начались школьные занятия. Иван перешёл уже в девятый класс. Просто невероятно учителя его поразились, когда узрели они нового вундеркинда! Ибо начал вдруг Ваня, ранее двоечник конченый и олух отсталый, учиться в школе на сплошные «пять». То ли сказалось так в нём влияние волшебного собрата, а то ли и впрямь солнышко в душеньке его заиграло. Факт оставался фактом: преображение прежнего болвана оказалось феноменальным. И вот этого-то от бывшего двоечника ну совсем никто не ожидал – ни одна опытная учительская душа.
   А где-то недельки через четыре, наблюдая удивительное Иваново прилежание, послала его школьная администрация на городскую олимпиаду по математике. И что бы вы думали – выиграл её Ваня! Все сложные задания выполнил он в стиле блестящем.
   Ну а после награждения торжественного пришло к триумфатору и само счастье. И вовсе не в дипломах и рукоплесканиях счастье это заключалося. А просто подошла к Ване девочка одна из параллельного класса, Лада Землянова, тоже, между прочим, отличница зело славная, и искренне с победой его поздравила.
   А надобно сказать, что эта самая Лада общепризнанной в школе была красавицей и всем известной в то же время гордячкой. Она ещё гимнастикой художественной занималась и народными танцами, и в этих поприщах считалась звездою явною.
   За Ладой Земляновой таскались многие парни, как на подбор все молодцы удалые и неформальные лидеры, но Лада – странное дело! –  бесцеремонно их всех отвергала, и они тогда дрались из-за неё и друг на дружку злились... Ваня, коню понятно, тоже на Ладу заглядывался втайне, да только знал он свой шесток на насесте, ибо для этой богини такие, как он, были пустее, наверное, пустого места.
   Ну а тут этакий, значит, для него сюрприз!
   Сначала-то герой олимпиадный смутился немало и покраснел как рак, потому что не совсем из него ещё выветрился прежний дурак. Но потом он в руки себя крепко взял, языком зачесал и даже, набравшись наглости, предложил себя Ладушке в провожатые.
   И это тоже, конечно, было удивительным, но она... согласилась!
   И вот идут они по улице по центральной и о всяческих математических премудростях разговаривают. А Лада с матерью жила в самом центре, и ни отца, ни сестёр с братьями у неё не было. Ещё пуще Ванюха удивился, когда Лада его к себе в гости зайти пригласила, чтобы с мамой его познакомить и чайку горячего испробовать. Жили они в квартирке однокомнатной весьма бедновато, но всё у них было уютно, чисто и замечательно аккуратно.
   Ваня-то давно не имел иллюзий насчёт избытка материального, называемого почему-то по ошибке  богатством. Вот, думал он горько иногда, у папаши моего миллионов тьма, а жена у него зато ведьма отъявленная, и с сыном своим он не ладит. И к чему ему работа такая дурная – где оно, наше общее семейное счастье?!
   Мамочку Лады Иван совершенно очаровал. Язык-то у него теперь был без костей, вёрткий: во все стороны он им метёт да пыль в глаза пускает, – только успевай смеяться да радоваться. «Какой умный и остроумный у тебя друг, Ладочка!» – ничуть даже не лукавя, мама дочке сказала.
   И так сидели они там допоздна и чаю вволю напились.
   Преисполненный чувств очень возвышенных, летел наш герой в свою обитель на воздушных крыльях любви.
   Да только попался голубок мира в кривые и грубые когти хищного ястреба!
   Невдалеке от дома Ладиного встренула его в тесном переулочке грозная весьма компания. Их там было человек пять. Ваня глядь – и аж сердце в нём замерло, поскольку преграждает ему дорогу знаменитый на всю округу хулиган Иван Курняев, по кличке Ванька Курняй. Этот громила учился с Эдгашкой в одном классе, но был на год его старше, поскольку второгодником он являлся.
   По части учёбы и успеваемости Курняй сильно весьма выделялся, само собой в сторону не лучшую. Зато в спорте и в драках всяких он был могуч. Мало кто из однокашников кулаков Курняевых избежал. Даже сам Эдгашка бит был Ванькой не раз и сильно его побаивался. Занимался хулиган Курняй бодибилдингом, армрестлингом и пауэрлифтингом, а также похаживал он на каратэ киокушинкай, где достижения имел, как говорят, чрезвычайные.
   Так вот, не успел наш Иван опомниться даже, как своим тёзкой опасным был он крепко и хищно схвачен. Ухватил Курняй за нос его двумя пальцами и сдавил его с такою силою, что у бедного математика слёзы горькие из глаз полилися.
   – Слышь ты, ботаник, – с угрозою явною произнёс Курняй, – внимай давай мне, и не вякай!
   И этот негодяй, схвативши жертву свою за шею рукою левою, правою дланью чуть было нос ему на фиг не оторвал.
   – Чтоб я тебя от Ладки ближе ста метров не видал! – прорычал палач в лицо истязаемому. – Ты меня понял, шкет?!.. Не слышу ответа!
   Что было делать тут слабому книжнику? Не в силах ведь он был даже и рыпнуться. И под хохот курняевской банды весьма громко он запищал и требуемое бандитом ему пообещал.
   Тогда Курняй, наконец, от него отстал и приказал своим прихвостням засунуть устранённого соперника в мусорный бак, что те и сделали, гогоча, с превеликою радостью.
   Разбитый, побитый и униженный возвратился олимпиадный победитель в свои роскошные апарта;менты. И кроме собаки Шарика, никто ему не был там рад. Папаша Сан Саныч, как всегда, где-то шлялся, а Верана у себя заперлась и над чем-то там колдовала.
   Ещё долго не мог Ваня прийти в себя, пережитый им кошмар с содроганием вспоминая. «Что мне делать? – сам себя он спрашивал, – Не могу я от Лады отказаться. Ведь я так сильно её люблю, как никто нигде никогда никого вообще и не любливал! Ага!.. Ну а если Курняй во второй раз меня за неё поймает, то тогда точно руки-ноги он мне поотрывает...»
   Не находил Иван в себе силы, чтобы задачу сию жизненную решить, поскольку страх с любовью в его душе яро схватилися, и ни одна из сторон пока другую не пересиливала.
   Совсем извёлся Иван от этой стрёмной заботы.
   А на следующий день была суббота. Папаня Ванин по своему обыкновению куда-то опять умотал, а ведьма Верана после завтрака призвала до себя Ивана и, прожигая его гипнотическим взглядом, властно ему сказала:
   – Сейчас, сын мой любимый Ваня, ты к младшей моей сестре отправишься! Тем же самым способом, как и ранее... Попроси у неё для меня снадобье чудодейственное, волшебный омолаживающий бальзам, а то я на нервной почве стала чего-то вянуть... Моя сестрица по части здорового образа жизни несравненная мастерица. Да!.. Ну, мой милый – чего стал, как баран? Давай-ка, дружок – иди, ступай, отправляйся!
   Воля Вераны была сильна как сталь. Не нашёл в себе мочи Иван ей сопротивляться. Уселся он на велик обречённо, биороботу в чём-то подобный, да и поехал во чистое поле, к осинище той колдовской.
   Как раз лето было бабье. Солнышко светило ярко, приветливо и так ласково, как будто расстроенного Ваню оно с неба успокаивало. Никто по пути следования ему больше не встретился, так что безо всяких происшествий достиг он вскоре прежнего места. Прислонил Ванюха велосипед к срубу и с опаской заглянул вовнутрь.
   Отражение его, к счастью, никуда не подевалось. Сам Ваня был хмурый, а оно вишь смеялось.
   – Что, брат, невесел? – спросил солнечный посланник опечаленного Ваню. – Чего голову вниз повесил?.. Нашёл тоже повод горевать. Эка беда – справимся!
   Прежние колокольчики в этот момент зазвенели, и отражение наклонённого Ивана сделалось вдруг естественным. Да только чует он, как кто-то по плечу его похлопывает. Оборачивается Ванёк – ба-а! – опять же стоит перед ним второй-то Иван.
   – Ты вот чего, братишка, – улыбаясь, второе «я» ему предложило, – хошь посиди здесь, а хошь покатайся, ну а я живо туда да обратно смотаюся. Долго я тебя ждать не заставлю: одна моя нога тут, – а другая уже тама!
   Да и помчался он к осине этой треклятой, смешно ноги вверх задирая и потешно руками размахивая.
   Вот подбежал солнечный малый, куда ему было надо, маленечко отдышался и попёр вокруг комля великого круги-то наматывать, заклинание волшебное притом сказывая.
   И очутился вскоре посланец солнца в мире другом!
   В долине он оказался живописнейшей, словно на картине нарисованной романтической. Везде там были холмы лесистые, рощицы, ручеёчки, а прямо перед ним дорожка лежала, ведущая к живому забору. Забор же был высоким, густым, зелёным-презелёным и сплошь покрытым цветами, а посредине него находились красивые деревянные врата.
   Подошёл к воротам Солнечный Посланец, смотрит – наверху две надписи витиеватые в глаза ему бросаются. Первая из них была такая: «Добро пожаловать, гады – вам тут совсем не рады!» А вторая вот о чём сообщала: «Всем здоровеньким привет – хилым входа сюда нет!»
   Хотел было Ванюха ворота те распахнуть, весело он усмехнулся и стал их толкать да тянуть, но его усилия успехом не увенчались. А тут он смотрит и аж назад отшатывается, ибо из сложной воротной украсы голова тигриная вдруг проявилася, а вдобавок к ней ещё и голова обезьяны.
   – Стой, где стоишь, гость незваный! – проревела предупреждающе тигриная голова. – Ты что, не умеешь разве читать?! Или ты не видишь, что хилым сюда нельзя?!
   – А с чего ты взяла, тигриная башка, что я и вправду хиляк? – улыбаясь, у стража Ваня спрашивает. – Не в том ведь сила, чтобы казаться нехилым, а в том сила, чтобы лихо всегда пересиливать!
   – Ты так считаешь? – воскликнул страж. – Тогда отожмись от земли... сорок раз. И подтянись на той вон ветке раз этак... десять!
   – Да запросто, – соглашается сразу Ваня, – никаких проблем!
   Принимает он прыжком стоечку «упор лёжа», и отжимается, сколько ему было положено, лицо даже себе не корёжа. На последних же десяти повторениях успевал он даже в ладоши звонко похлопать, удаль свою молодецкую показывая, а также способность важную не уставать.
   Ну а затем подходит Ваня к дереву близстоящему и, высоко подпрыгнув, на ветви подтягивается. И не десять, как ему страж наказывал, а все-то пятнадцать раз! На заключительных повторениях он ещё и «уголок» вдобавок сделал, чтобы тигру этому угодить.
   – Ну как, годится? – вопрошает он его, спрыгивая. – Можно уже входить?
   Тигриная голова согласно ему тогда кивает, да тут обезьяна в разговор встревает и вот что испытуемому заявляет:
   – Если от места, где стоять изволишь, сквозь ворота на руках ты пройдёшь – то тогда, значит, и войдёшь. А ежели по пути упадёшь, то катись отсель куда хошь!
   Ну что ж, раз так, то Иван не против, а за... Живо на руки он восстал и чуть ли в открывшиеся ворота на них не побежал. А в самом-то воротном проёме ещё и танцевать на руках он принялся, ловкость свою обезьяне показывая. А затем вперёд Ванёк гибко перевернулся и на ножки упруго обопнулся.
   Выпрямляется он затем, окрест зырит – мать честная! – вот же везде там и красота!
   За оградой тоже оказался ведь сад. Но не мёртвым он был и не цифрообразным, а самым что ни на есть живым, красочным и цветастым. Куда взор ни кинь, всюду клумбы были разбиты, газончики находились подстриженные, и фонтанчики журчали струеобильные. А прямо по курсу, несколько вдали, дворец чудесный высился, поражавший изяществом своих линий.
   В ту же минуту двери дворцовые растворились, и необыкновенно прекрасная женщина на резном крыльце появилась. Ростом она была не ниже госпожи Умнидуры, но её роскошная и стройная фигура отличалась от тулова сестры так же, как изящная, к примеру, ваза отличается от гранёного стакана.
   И всё повторилось в точности как и давеча. Красавица-великанша к Ване будто подплыла и, улыбаясь высокомерно, необыкновенно музыкальным голосом ему сказала:
   – Я королева гармонии Красобра;за, а кто ты такой, гадкий мальчик?
   – Моё имя Иван! – отвечал ей солнцев посланец. – Я рад приветствовать прекрасную королеву Красобразу! Желаю вам всегда быть такой же красивой, и никогда не быть безобразной!
   – Для чего ты здесь, жалкий дохляк? – спросила его красава и недобро затем добавила: «Ты даже не подозреваешь о своей незавидной участи!»
   Ваня окинул пытливым взглядом стоявшую перед ним полубогиню и поневоле прелесть её форм на высший балл оценил. Да даже ещё и выше!
   Лицо у Красобразы было овальное, смуглое, очи сверкающие и огромные, по цвету тёмно-карие, будто каштаны, нос прямой, а брови – лукам гибким подобные. Она оказалась жгучей брюнеткой, и её пышные длинные волосы в красивую причёску были уложены. Из одежды же на ней был только сияющий серебристый комбинезон, невесомый и очень тонкий. Обувь красавица не носила, так что крепкие её ноги были босыми.
   – Меня послала сюда сестра ваша старшая, Вероника Арнольдовна! – промолвил наконец Ваня. – Она желает от вас волшебного какого-то снадобья, чтобы помоложе немного стать.
   – Ах, эта уродина! – скривилась Красобраза брезгливо. – Разве она не знает, что я мало кого отсюда отпускаю?.. Видишь эти цветы, Иван? – и она повела грациозно рукою, на цветы многочисленные указывая, – Это такие же слабаки и неженки, как и ты. Они хотели стать красивыми и здоровыми, и теперь действительно радуют собою мой  взор. Не правда ли, они прекрасны, гостенёк Иван?
   – Красота целесообразна, уважаемая Красобраза, – не согласился с чародейкой Ваня. – Прелесть цветка несомненно хороша, но в нём должна быть цветочная душа, а вовсе не человечья. Человеческой же душе место в человеческом теле.
   – Ну что же, – усмехнулась загадочно хозяйка, – если ты выдержишь три моих испытания, то останешься, так и быть, прежним Иваном; ну а ежели нет – я превращу тебя в цвет! Или в цветок... Это уж как тебе будет угодно...
   И она рассмеялась превесьма звонко и задорно.
   – Я согласен на любые испытания! – ответил уверенно Солнцев Посланец. – Мой дух здоров, а, значит, здорово и тело. Оно сгодится для любого доброго дела.
   – Тогда пошли! – приказала ему хозяйка. – Что-либо делать тебе будет необязательно. Можешь даже вообще отдыхать. Это на твой выбор я оставляю, по своему поступай желанию...
   И они обогнули угол дворца и оказались на небольшой площадке. С левой стороны там стоял компьютерный столик с удобным кожаным креслом и с огромным чёрным монитором. Ну а справа лежала груда пиленых дров, стояла большая круглая колода, и в неё был воткнут топор.
   – Если ты действительно умён, то садись за стол и играй, сколько захочешь! – промурлыкала красавица, словно огромная кошка. – Всевозможных игр у меня прямо навалом... Ну а если ты дурак, – хмыкнула она, глядя на Ваню, – то поколи эти дрова. Как говорится, раззудись плечо, размахнись рука!..
   И она язвительно рассмеялась, а потом повернулась и, качая крутыми бёдрами, во дворец свой отчалила.
   Посланец солнца тоже чуток посмеялся, а затем смех резко оборвал и сказал твёрдо:
   – Папа учил меня так: между реальным и виртуальным всегда выбирай реальное!
   Да и сворачивает себе направо.
   На руки он малость затем поплевал, топорик хвать, да и принялся им вовсю махать. И где-то так через часик вся та груда из дров мелко и ровно была им поколота, да вдобавок в поленницу аккуратно сложена. А пока хозяйка ещё не вернулась, Ванюха посидел чуток и за компьютером, поиграл немного на клавиатуре и потискал «мышку» слегка. Ведь знал он ясно: делу время, а потехе час, и коли сделал ты какое дело, то и гуляй себе потом смело.
   И это было правильно воистину!
   А в это время и Красобраза из дворца появилася. Поглядела она на плоды работы Ивана Второго, усмехнулась этак хитро и пригласила его идти за собою.
   И приводит она Солнечного посланца в уютный весьма полуподвал. А там у неё парная была баня, огромная такая, по размеру видать хозяйки, и натопленная притом весьма жарко. Ну а напротив бани ванная находилась шикарная, тоже, конечно, собою не маленькая.
   – Вот что, дружочек Ваня, – сказала ласково хозяйка, – давай-ка выбирай... Хошь, в баньку сейчас ступай, а хошь – иди в ванную. Баня у меня обыкновенная, русская, паровая, а зато ванна суперсовременная, с режимом нагрева оптимальным, с подводным бурлящим массажем и с великолепными ароматизаторами.
   – А колодец тут имеется? – моментально спросил Ванька. – Я после парилки привык водою окатываться. Или в речку сигать, ага.
   – Конечно-конечно! – отвечает ему Красобраза. – А как же иначе! У меня всё есть для доброго здравия, чего только ни пожелай... Снаружи дворца устроен у меня водоём, отвод такой от речки студёной.
   – Я, ваше гармоническое величество, баню тогда выбираю! – решительно заявляет посланец и довольно-таки нахально добавляет: А вы со мною не желаете попариться, госпожа Красобраза? Я вас знатно веничком выпарю, не сумлевайтесь!
   Засмеялася Красобраза, зубы жемчужные обнажая, а потом и говорит:
   – Ну уж это, милочек, совсем лишнее. В твоих услугах я пока не нуждаюсь.
   И ушла.
   А Ванята на славу в бане жаркой попарился. Разов с пяток лазил он на полок, где веником хлестал себя немилосердно. Затем к речке он бегал и, ухая, в запруде глубокой купался. Ну а после баньки не преминул он заглянуть и в ванную шикарную и тоже её испробовал мал-мало. Не, ванна была неплоха, только вот глубинной радости она не давала, и признал над нею наш Ваня явное превосходство банное.
   Когда появилась красавица-великанша, Иван уже был чист, одет и благоуханен.
   Отвела она распаренного Ваню в просторную столовую залу, где всё сплошь почитай деревянным было и красочным. Там находился стол весьма огромный, на обоих концах которого разложена была еда кой-какая.
   – Изволь, гостенёк дорогой, отобедать! – предложила Иванушке чародейка. – Хошь, налево садись, хошь – направо. Что душенька твоя желает – то и выбирай!
   Поглядел Иван внимательно на те яства, и вот что он увидал. Слева была выставлена пища современная, приготовленная быстро: гамбургеры там всякие, чизбургеры, хотдоги, чипсы и пиццы... А из напитков предложены были колы холодные и прочие сладкие газировки.
   Справа же в глиняных тарелищах овощные салаты были нарезаны, а на большом блюде лежала горой печёная дымящаяся картошка. Из всех же напитков стоял там лишь жбан с простоквашей. И всё!
   – Приятного аппетита, Иван! – промолвила Красобраза, улыбаясь. – Садись давай, не стесняйся. Кушай, что пожелаешь – я угощаю!
   Поблагодарил Ваня чародейку за приглашение, а потом уселся за стол со стороны правой. Хлобыстнул он перво-наперво простоквашки добрый кружак да и принялся не спеша салаты с картошкою поглощать.
   А как поел он, то встал из-за стола и говорит Красобразе усмехаясь:
   – Спасибочки за обед, хозяюшка несравненная! Салаты у тебя просто отменные! Сама что ли их делала?
   Тогда волшебница в ладоши хлопнула с оттягом, и вся еда со стола вмиг пропала.
   – Браво, Иван! – она произнесла важно. – Поздравляю! Выдержал ты мои испытания! В цветок я тебя превращать не стану, поскольку живёшь ты правильно и к растительному существованию не склонен нимало. На вот, передай моей сестре это снадобье, пускай она им рожу себе помажет.
   И в руках у Ивана тюбик какой-то оказался с нарисованными на нём цветами.
   – Да добавь ей на словах, – Красобраза продолжала, – что одного сего снадобья ей будет маловато. Пуская она курить поскорей бросает да кофе пусть вёдрами не лакает. А главное, чтобы она к природе поспешила повернуться, тогда, глядишь, и здоровье себе добудет.
   Отворила она Ване двери дворца, и пошёл посланец солнца назад. Перешёл он через дивный сад, выбрался за ворота и к осине быстро потопал. А где-то через секунд пятнадцать на белом свете он уже оказался и с Ванею Первым радостно там обнимался.
   Когда Иван настоящий прибыл к себе домой и явился пред очи ведьмы Арнольдовны, то удивлению её не было предела. Во все глаза она на Ваню глядела и даже временно словно бы онемела. Потом всё же Верана оклемалась мало-помалу, снадобье Красобразино машинально приняла и в дальнюю шуфлятку его кинула. А сама тут же слегла от расстройства, видать, сильного, и целых три дня она пасынка более не терроризировала.
   Ну а у квёлого прежде Вани наоборот – воли и энергии сделалось невпроворот. Во-первых, на уроке физры он всех просто поразил, когда, стоя в воротах футбольных, все удары он вдруг отразил легче лёгкого, чем команде своей пособил выиграть. А на другом уроке и того вышло круче: показал он себя и в спринте самым лучшим, а на поле баскетбольном этакие финты принялся отчебучивать, что одноклассники его рты аж пораскрывали.
   Физрук же Брянкин громко оттого крякнул и поставил ему «пять».
   А ещё Иван с Ладой стал смело встречаться, никого и ничего более не боясь. Даже на злобного и опасного Курняя ему теперь было наплевать. А как-то однажды гад Эдгашка принялся по старой памяти хлюпика прежнего шпынять, и насилие физическое стал над ним учинять. Только на сей-то раз ничегошеньки у него не вышло, ибо Ваня от бугая ловко уклонился, руку затем заломил ему сильно и заставил прощения у себя вдобавок просить.
   Не иначе, Иван смекает, это солнечный посланец так на меня повлиял. И почему это я раньше дурь на себя глупо напускал, он удивляется?..
   Твердее твёрдого решил Ванёк спортом теперь заниматься. Только вот каким?.. Склонности и способности проявились в нём ведь различные. Занимайся чем только хочешь – ну всё вроде Ване можно! «Нет, – пришёл он, наконец, к решению осознанному, – всякие игры – это конечно хорошо, но настоящий мужчина сильным и ловким быть должен, а ещё вдобавок и выносливым!»
   А что лучше всего мужика развивает? Что волю его закаляет и выковывает характер? Конечно же единоборства различные, что же ещё? Не пинг-понг же, в самом деле, и не шашки с бадминтоном...
   И порешил наш Иван записаться в секцию борьбы, выбрав для себя греко-римскую её разновидность. Что ж, нашёл он такую секцию, записался... И пошло это дело у него просто феноменально! Месячишко всего он позанимался там, а уж приёмчиков разных в свой арсеналец понахватал и возмужал, к тому вдобавок, заметно и явно.
   Тренер дядя Федя вовсю его нахваливал: ты, говорил он, Ваня, если ещё в росте чуток подтянешься, то, возможно, с самим Поддубным, Медведем, Ярыгиным или даже с великим Карелиным тогда сравняешься... Точно, утверждал он радостно, меня, дескать, не обманешь: выдающийся, короче, у тебя в сём деле талант!
   Ваня же такому авансу вестимо обрадовался, и ещё больше рад-то был стараться!..
   А где-то осенью уже поздней, в ноябрьскую промозглую непогоду, пригласил он Ладу свою в кино. На вечерний, значится, сеанс. Посмотрели они комедию какую-то туповатую, естественно американскую, по улице домой возвращаются, дребедень эту аргументировано обсуждают...
   И вдруг внезапно, в переулке тёмном и грязном, окружает их курняевская молодёжная банда!
   Сам Курняй к ним вразвалку подваливает, нецензурно при даме ругается и, оттолкнув грубо Ладу, Ваньку за грудки хватает.
   – Я же упреждал тебя, хренов ботаник, – протянул он угрожающе, – чтоб от этой самочки ты держался подальше! Она моя и только моя, а ты – тля!
   А Ваня вдруг как врежет ему пощёчину справа!
   Вмиг от него Курняйка отвял, отпора от «ботаника» ну никак не ожидая. Взревел он бешено, как словно хряк порезанный, и кулак свой выбросил каменный, норовя нехило Ваньку; им втаранить.
   Ваня же юркнул под руку летящую машинально, перехватил Курняя позади кулачины, и до того чисто бросил его через спину, что тот, точно куль, на асфальт шмякнулся и даже от боли квакнул.
   Да только перевес численный оказался всё же на стороне его банды. Налетели негодяи на кавалера нашего отчаянного да как почали его толпою-то колошматить!
   Ваня не сдавался и со всей своей моченьки отбивался, но удача и грубая сила на сей раз не на его сторонушке были. Последнее, что он увидеть успел, был кулачище курняевский, стремительно к челюсти его летящий. А потом только бац! Вспышка такая вдруг яркая!..
   И всё потонуло в пелене мрака.
   Ну а очнулся защитник наш бравый уже в больничной палате. И едва-то-едва разлепил он свои глаза, ибо они синячищами фиолетовыми плотно закрыты оказались. Глазоньки ж Ванины, в щёлочках еле видные, красные очень были, как словно бы у вампира. И видит он сквозь щёлки сии, – Ладушка рядышком с кроваткой его сидит и книжечку, ожидаючи, печально читает.
   Вот же он ей и обрадовался!
   Поведала ему подруга боевая, как эти злыдни свалили его на асфальт, как лежачего ногами его били; как она, наконец, прочь вырвалась, бандита, её державшего, за руку укусив, как помчалась звать людей на подмогу, как их привела, и садюги тогда прочь убежали...
   Слушает её Ваня и ярью благородной наливается. Ну, думает, Курняй, погоди у меня, прохвост – я те устрою ещё куликово поле!..
   К Ване и участковый в палату наведывался, об обстоятельствах избиения зверского у него выведывая. Да только потерпевший ничего конкретного ему не поведал. Напали, сказал он, некие неизвестные, не видел я их ранее нигде.
   Отвалялся Иванушка с недельку в больнице и в отчий дом, наконец, заявился. И тут вспомнил он про волшебное снадобье, Красобразою Веране данное, достал его из дальней шуфлятки и лицо себе кремом помазал. И вот же воистину чудеса – за пару всего-то часиков все синяки и ссадины с личины его пропали!
  «Ай да Красобраза! – мысленно Ванюха ведунью нахваливает. – Ай да лапа! И впрямь-то мазь её классная!»

ПРОДОЛЖЕНИЕ В http://www.proza.ru/2015/03/24/679