Слабо

  В палатке нас пятеро. Можно, конечно, было бы пошляться по округе, но нудный, моросящий мерзкий дождь загнал нас в это пространство, где мы и коротаем время до смены на блок посту.
  Мой друг – Вовка Соколов – Сокол – из столицы солнечной Молдавии. В военнике, в графе «национальность», у него написано – молдаванин, со свое голливудской артистической внешностью он такой же молдаванин, как я – балерина. Но почему-то его отец, из кучи всех кровей, которая досталась ему в наследство, решил остановиться именно на этой, самой незначительной. Как объясняет Сокол – видимо, местность определила выбор.
  Саня Куренков – Чава – из далекого Улан-Удэ, славянской внешностью здесь не пахнет, этакая бурято-монгольская смесь. В прошлой, довоенной жизни – соло-гитарист местного ВИА. Лёжа на кровати, терзает видавшую виды гитару,  довольно виртуозно извлекая из неё  композицию  Иглс «Отель Калифорния». С голосом у Чавы катастрофа и, когда он начинает петь, ему аплодируют сразу, вначале песни, пытаясь его заткнуть. А всеобщий любимец – вислоухий одноглазый Пират, дворянского происхождения, сразу включается в дуэт с Саней, и, кто из них лучше воет – непонятно, впрочем, это их совсем не смущает. Слава Богу, что в этот раз он играет молча.
  Гриня Якубовский – Якуб – внешне типичный представитель еврейского народа, но на внешнем всё и заканчивается. С третьего курса филфака какого-то Курского университета, ничего никому не объясняя, прямо с занятий пришёл в военкомат и напросился в эту катавасию. Недоделанный филолог, как мы частенько над ним подтруниваем. Но, если бы вы послушали спектакли в его исполнении, когда он, ссылаясь на толкования из словарей Ушакова, Ожегова и прочих, противостоит нашим отцам-командирам с их солдафонской лексикой, доводя последних до белого каления и, как следствие, обвешан взысканиями, подобно ёжику – иголками.  И это лишь малая часть того, на что он способен.
  Сидит на кровати рядом с недавно прибывшим к нам из учебки командиром отделения Мишей Медведевым, который для нас, подсчитывающих дни до дембеля, просто «дух».  Мы бились в диком хохоте, когда нам представили этого мальчугана сорокового размера, рост  - два.
  В своём кругу я – Илья - отпрыск терских казаков. Но, как у нас на Тереке говорят: «Мой дед – казак, отец – сын казачий, а внук – хвост собачий!», правда, вместо «хвост» вставляют более крепкое словцо. Так вот я и есть этот самый внук, даже правнук.
  Тихо переговариваемся с Соколом, рисуем планы на замаячившую гражданскую жизнь. Как поедем к нему в Молдавию, построим дом на два хозяина, обзаведёмся семьями, которыми обязательно будем дружить, а как иначе, если мы – не разлей вода…
  Якуб, сидя рядом с «духом» Мишей, поучая его особенностям жизни в наших условиях, подбрасывает и ловит, подбрасывает и ловит гранату «эфку». Его речь переходит в повествование о том, как в далёких, забытых Богом гарнизонах офицеры русской царской армии от скуки придумывали себе развлечения, и одним из них была игра  «кукушка» – это, когда одному давали наган, завязывали глаза, остальные рассредоточивались вокруг на небольшом расстоянии и по очереди говорили: «Ку-ку!». Стреляющий должен был палить на звук. 
  Потом мы слышим, как он говорит:
- Мишаня, а слабо тебе выдернуть кольцо и выкрутить запал? – Меня ничего в этой фразе не насторожило. Если эту дурость можно назвать трюком, то Якуб с ловкостью иллюзиониста проделывал это на спор и просто так, десятки раз, и приучил нас к этому действу. Запал гранаты после выдёргивания чеки срабатывает через 4 секунды, Якуб обычно делал всё вдвое быстрее. Выкрученный запал бахает, как дешёвая китайская петарда, но если рванёт в руке, то какого-то количества пальцев можно не досчитаться.
  На якубовское «слабо» Миша кивнул, типа – да, слабо! Гриня не угомонился и решил всё это продемонстрировать воочию. Из нас никто не успел сказать и слова, как он выдернул кольцо. Вот тут и произошло – граната выскользнула из его руки. Наклоняясь за ней, Якуб сделал шажок, но получилось так, что носком берца он пнул гранату от себя дальше, и она оказалась посредине палатки. Я и Вовка скатились с кроватей на пол, молнией прострелила абсурдная мысль: «Трындец домику в Кишинёве!». И вот тут Миша-Мишаня каким-то кульбитом перелетел через кровати и упал своей неширокой грудью на гранату. Дальше секунды пошли вечностью…
  Видимо, кто-то свыше пожалел нас, а точнее Мишку, посмотрел сверху и решил: «Живи, малой, рано тебе к нам…».  Секунд через десять стало понятно, что произошло то, что не произошло…
  Руку Миши с трудом оторвали от гранаты, его пальцы свело каменной судорогой… Смоляная голова  Якуба на следующий день сделалась седой…
  Я… у меня нет в лексиконе слова «слабо» - я его ненавижу…