Не сожжённая

Толпа кричала и визжала,
И дым взмывался в небеса.
Она молчала и дрожала,
И полны слёз её глаза.

Ей было только двадцать с лИшком.
Точёный стан, волной власа.
Был нос в веснушках, губы-вишни,
Как изумруд её глаза.

Толпа кричала: "бейте ведьму!",
Ревела:"Сжечь ее дотла!"
Приказано: "Вяжите цепью",
И в землю врыты два столба.

Она стояла в платье белом,
Сказать ни слова не могла.
Кровь в волосах бардовым цветом,
И на щеке её слеза.

Она виновна в том, что рыжа,
И что зеленые глаза,
И что больной старик не выжил
От мази, что она дала.

Была виновна, что в деревню
Пришла чума, но у неё
Никто не умер. Знать, наверно,
У ней есть ведьмино чутьё.

Толпа ревела:"Жгите ведьму!"
И на закате на холме
Явились те, кто смог разведать
О её службе Сатане.

Костёр пылал. Она кричала.
Она молила Небеса.
Деревня люто ликовала,
И в гул смешались голоса.

Сгустились тучи, гром ударил,
Сверкнул огонь и ветер взвыл.
Крестьяне в страхе разбежались,
А дождь собой огонь залил...

Как говорят, она стонала
И тихо, тяжело дыша
"Не виновата..." прошептала,
И вырвалась её душа.

Прошла гроза, и ведьму сняли,
И закопали, словно скот.
На всякий случай посчитали
Быть нужным кол вонзить ей в гроб.

Столб до сих пор за той деревней
Стоит с следами от цепей.
И невзначай напоминает
О не сожжённой на костре...