Расстаться

Года три выпали из жизни. Нельзя было не вспомнить ничего, кроме адского угара. Постоянно в мыслях он, всегда он. И даже ночью, казалось, она думала о нём. Всегда. И ничего лучше придумать было нельзя кроме этого солнца, бьющего в глаза. И в ореоле этого свечения он. В мягких вельветовых брюках. Широких, бесформенных, бархатистых. Он не любил в обтяжку. В белой тенниске даже зимой. Голова лысая головастиком таким и очки. Он был похож на весь Восток, вместе взятый.

Нелепая, прыгающая походка. Нелепый плащ, пыльник. Светлый, длинный, мешковатый, с вытянутыми карманами. Руки, засунутые глубоко в недра, спрятанные от неё. Их можно было достать, извлечь, холодные как ледышки клешни. И отогревать дыханием. Она ревниво следила за ним, достаточно ли он не от мира сего. Небесен, неповторим, психован. Это был настоящий псих, без преувеличения. Он заикался, проглотив какую-то букву. И она терпеливо ждала, когда спазм в горле уйдёт. И она сможет целовать эту колючую шею, щёки. И всё это обожаемое несовершенство. Потому что, когда любишь, всё в нём кажется чудесным. Каждая складочка, каждая морщинка хватает за душу и тянет из тебя верёвки. Закручивает сердце жгутом, не вздохнёшь.

Особое блаженство можно было испытывать, просто представляя его себе. Они были близки. Он приходил на работу, надевал белый халат и зажимал её где-нибудь за шкафом. Пока никого не было.
- Почему так сильно? Что это? Не понимаю.
Потом они поругались , и она назло ему вышла замуж. Так сладко было осознавать, что она делает ему больно. Очень больно. И чем больнее, тем лучше. Он тоже женился, на подруге детства.

Потом, через несколько лет, она отыскала его. И ждала около подъезда на асфальтовой дорожке у кустов сирени. Он ни слова не сказал. Три часа они просто молчали рядом, сидя на низком металлическом заборчике. Тупо, глупо и нелепо. Просто дышали, взявшись за руки. Просто жили, существовали рядом. Чтобы, наконец-то, расстаться. Теперь уже навсегда.