Рассказ о сторублёвке

Вот какой однажды случай произошёл со мной. Было мне тогда лет восемь – не больше. Поехали мы с родителями погостить на лето к нашим дальним родственникам, жившим… Впрочем, думаю, нет особой надобности называть тот город.
Отец мой – не будь тем помянут – имел изрядную слабость к спиртному. А тут, как на беду, повстречал – именно в этом злополучном городе! – своего сокурсника по институту, с которым не виделись уже целую уйму лет, аж с самого распределения. В общем, «закеросинили» они основательно.
Денег осталось на пару буханок хлеба, да на телеграмму к родителям моего отца, то есть – к моим бабушке и дедушке, с просьбой выслать сто рублей. Разумеется, речь здесь идёт о семидесятых годах минувшего двадцатого столетия с соответствующими ценами. Прислали же они все двести. По доброте душевной.
Пока суть, да дело, отец исхитрился за день назанимать ещё не меньше сотни. Так что, по всем статьям, домой нужно было возвращаться «досрочно».
На прощание, отец снова хорошо «принял на грудь». На утро был не в состоянии сам отнести деньги. Мать же стеснялась своего синяка под глазом, который он ей накануне «подсветил».
Словом, так получилось, что отнести «нужным людям» сотенную бумажку послали меня. Стоит ли напоминать, какие по тем временам это были деньжищи?! Буханка белого хлеба стоила двадцать копеек, а пойло «средней паршивости» - в пределах трояка за бутылку.
Перед отправкой получил, естественно, целую кучу инструкций и три кучи нотаций, в первую очередь – на предмет того, какие это гигантские деньги и какое невероятно высокое доверие мне оказано. Мать строго-настрого запретила идти через рощу. Хотя, именно так, напрямик, через рощу, было гораздо ближе.
Я же рассудил иначе. Мол, кто знает, что у меня при себе такие деньги? Никто не знает. Потому, никто и не нападёт. Да и вообще, той рощей только пугают. Так и пошёл напрямик, через ту самую рощу.
…Являюсь к тем самым людям:
-Здравствуйте. Вот отец деньги передал, - сую руку в карман – он пуст…
Ползал в роще до темноты. Изодрал в кровь локти и колени. Всё тщетно. Не стану травить ни своё собственное сердце, ни сердце уважаемого читателя воспоминаниями последствий, ограничившись лишь упоминанием единственного факта, который скажет лучше всех прочих слов. Это случилось в середине лета, а после «капитальных мер», в тот же день воспоследовавших, смог я пойти в школу только незадолго перед новогодними каникулами, точнее говоря – за неделю до их начала.
…Здесь можно было бы и закончить. Но, не столь давно эта невесёлая история, нежданно-негаданно, возымела продолжение. Причём, весьма неплохое.
Ехал я в Москву на одну очень серьёзную конференцию. Попутчик в купе попался весёлый, разговорчивый. О разном говорили. Вспомнился и тот самый город.
-Так ты там тоже был?!, - оживился он.
-Да. Ещё в детстве, - уклончиво ответил я, не желая касаться той весьма малоприятной истории.
-Слушай, - взорвался неожиданно мой попутчик, - со мной там такое дело было – век не забуду! – По молодости, да по глупости подался я на одно дело. Дело-то пустяковое. Попался. Срок получил. Тоже, в общем, пустяковый – три годочка. Вышел. Всё бы ничего. Да, тут же прежних дружков повстречал. В тот-то самый город мы и двинули. А я там, с дурного ума, в карты проигрался. Ни много, ни мало – восемь червонцев! Это теми-то! Ни денег, ни вещей ценных – ничего при себе нема… А тот, кому должен, ещё издевается, отыграться, мол хочешь – так я, как говорится, всегда пожалуйста, а ежели ставить нечего – ставь свои уши. Мразь! Это он, между прочим, на полном серьёзе. В воровском мире шутить не принято. Что делать – не ведаю. А завтра утром последний срок подходит. Уду, значит, через рощу. Думку невесёлую думаю. Роща там знатная. Возле прудов дело было…
Сердце у меня сразу заёкало – как раз и шёл я мимо тех самых прудов, будучи мальчишкой, с той самой злополучной сотней, и как раз там пробирался через густые, достаточно колючие заросли кустов, где, в самом деле, обронить что-нибудь из кармана – легче лёгкого. А попутчик, между тем, продолжал:
-Иду, значит, горюю… Глядь… Глазам своим не поверил… На траве сотенная бумажка лежит! Короче говоря, я и утра дожидаться не стал – долг вернул. И на билет ещё осталось. Утром я уже в поезд сел. И, в скором времени, далеко оказался. Сказать по-правде, и не тянет в те края больше. Зато, подействовало всё это на меня, как холодный душ. Крепко тогда за ум взялся. С прежними дружками порвал. С воровскими делами – тоже. А в карты больше вообще не играю. Даже, в подкидного. Вконец опротивело.