Всё из Ничего. Книга Третья. 0466

(Книга третья "ЧУЖАЯ ГАЛАКТИКА". Круг Четвертый.
Глава тринадцатая - Троглодиты каменной эры)

Но потом «старое» опять стало брать своё, и он нет-нет да сунет лапу туда, где что-то «плохо лежит»! Право он не жадный, и себе ничего с того не нажил, а продавал сиё по «второму разу». Эдакий Маклер - Каменного Века. Раритет, одним словом. Ходили сплетни, что у него в Предках был сам, некий великий проходимец всех времён и народов – легендарный Дуйго! И он теперь всячески стремился стать достойным сего славного разбойничьего имени. Но главное, что Бугай был весёлый и никогда не унывал, душа компании, коий что-то интересного, хоть на закуску, но добудет. Оттого он ещё раз оправдывал своё прозвище.
– «Что, на ужин соображаем!?», - поинтересовался Счастливчик, и его свежие синяки засияли в лучах вечернего солнышка. Матагури состроил гримасу в ответ. – «Ага, понятно, опять под кустом ночевать! Папочка без кангая домой не впустит! Но Воителям говорят не привыкать к таким делам, как кусты и под ними! Так, сейчас что-нибудь да сообразим, на сон грядущий! А ночевать ко мне иди лучше, а так, какая прохожая Вахауй решит, что с перепою Молодец, чего доброго! Что!?», - и Счастливчик замер, глядя на то, что ему показывает Матагури, - «Невестка обещалась вроде!?», - дополнил информацию от жеста, словами, горе Боец. И Счастливчик сделал самую понимающую физию на свете, едва не затмив ею само Солнышко.
– «Обещаюсь на закуску, - окорок от задней ляжки Мастодонта!», - просиял Счастливчик и исчез, словно Солнышко за тучку забежало. Долго скучать в при парковой зоне Воителю не пришлось, ибо пошёл во Бойцы, - венчайся со Скукой! Появилась Салимама со кувшинчиком во котором что-то да булькало. Невесту за такие подвиги обижать было невежливо, и он посев к ней на скамье покрепче обнял её за талию, и она сделала глаза ещё больше, но, видно передумав, прижалась к нему. Самое прекрасное в Невесте было то, что с ней можно было вообще ни о чём не говорить, либо нести любую несусветную ахинею. На всё у неё была одна реакция – глаза. Говорила она сама мало и редко в отличие от сорокиных языков-трещёток других малах, и всё больше про Луну. Луна или Мунданду, по местному наречию, разделила ещё более малах от малогов (самцов). Ибо малахи видели в сём Небесном Камне что-то такое, что ни уму, ни воображению самцов было недоступно, разве что в плане какой страшно умильной глупости. Но это стало своеобразным призывом к «любви». Или к совмещению несовместимого в двух противоположных полах. Когда любую глупость можно было, смело выдавать за мудрость. И никто ни с кем не спорил. Но долго они в молчанку не налюбезничали, ибо заявился с добычей Счастливчик, право то, что он принёс, было сравнимо, что с тушкой от лягушки, но зато – экзотическое! Счастливчик создал притом такую мину, мол, всё нормально, надо лишь представить себе, что это окорок от ляжки мастодонта! И они весело забулькали из кувшинчика, право Салимама отказалась, что Счастливчика только более возрадовало. Однако, самого Воителя не очень. Винцо хоть и доброе ему впрок не шло, а для Салимамы у него сегодня сантиментов не скопилось. И, наверное, поводом сему было предложение Раммсари, которое периодически да всплывало в голове, а после возлияния и тем паче. Нет, он не видел в нём преступного кощунства, но что-то его настораживало с Дикарями, и уже похоже, давно? Но казать перед дружком, какие сомнения либо слабость духа, он и не чаял. Он уже давно понимал, что надо сделать что-то решительное. А не болтаться как Паха на привязи. Наскоро распрощавшись со Счастливчиком, и обещав к нему явиться на покой, он отправился проводить Салимаму до её обители. А потом как всегда, добрёл лишь до кустов в парке и забылся тревожным сном. Ему снилось, как он гонялся за Дикарями, а те, то превращались в зверей, то в каких странных духов. И всё ему что-то хотели доказать, что якобы он неправильно и не по чести делает. А его это ещё лишь более злило, но догнать он никого так, похоже, и не смог за всё сновидение. Оттого и очнулся с тяжёлой головой, - ни свет, ни заря. Он сидел очумело под кустом, и думал, что, наверное, он вырос из какого-то состояния утурутту для Отцовской палки. А Матушкины заботы его уже не трогали. Но и Мужем он себя не считал, и потому в женихи к Салимаме не набивался. Его состояние было какое-то чумное, и не то, и не сё. Но он никогда ранее не думал о чём-то таком, а вот теперь приспичило, и он как бездомный пёс, и не знает, что ему делать и на что опереться? Его извилина потерялась где-то в утреннем тумане. И он, чертыхнувшись, встал и побрёл, куда глаза глядели. И дальше всё шло как во сне, но уже ином сне…. Он не помнил, как оказался в самой гуще Дикарей, и не слышал как Раммсари ему буквально что-то орал на ухо. Затем он не бежал, а просто потерянно брёл в ту сторону, куда умчались отступающие Дикари. Раммсари то появлялся рядом, то исчезал куда-то снова. Никто за ним не гнался и вроде не кричали во след Дериши. Но может, он уже ничего и не слышал. И у него было только желание свалиться куда-то под куст, и как следует выспаться. Он не смотрел, куда он брёл, но у него была какая-то одержимость. И видно связанная чем-то с прошлым сном. А пошли они все! Туды….
 Проснулся он в чьей-то хижине. И долго не мог понять, как он тут очутился. Но затем поднялся и решил проветриться. Голова у него немного плавала со сна. Он вышел наружу и увидел, что находится в Стане Буммбу. Но это его отчего-то не удивило. И он бродил между кострищ, где что-то да варилось или жарилось, и сидели в основном самцы. А самки бегали кругами и к хижинам и обратно. Никто на него не обращал внимания, и он бродил как призрак, платя Дикарям той же монетой. Но потом его позвали, и привели к какому-то Бугри из его же Мангрози, и он долго понять не мог причём вообще тут он сам, ибо дикари говорили с Бугри и его никто не о чём не спрашивал. И когда он уже собрался уйти, то сам Бугри, посетовал ему, что за него то бишь за Матагури, Дикари требуют уж больно великий выкуп!? Ибо, мол, они знают что-то ценное о нём по Духам. Матагури, сначала смотрел на Бугри, как баран на новые ворота, потом раза три переспросил, что значит «выкуп» и за что!? Пока до него дошло только то, шло его, наверное, напоили каким-то зельем, отчего голова у него почти не варит? И тут ему пришёл на ум прежний сон! И тут у него всё всплыло как в одном порыве и выкуп, и зелье, и злость за туман в голове… Он не помнил, как выдрал полутораметровую жердину из ближней хижины, и потом от Поселения осталось лишь груда развалин и кучи раскиданных тряпок и предметов!? Половина хижин ещё пылали, а он уже гонялся с жердиной за Дикарями по дебрям!!! И потом, он уже один, брёл куда-то по пустой долине, которой казалось, и не было видно конца…. 

  Имоззан бежал как угорелый, но, сдерживая дыхание и словно летя по воздуху, словно он и сам вжился в образ дикого зверя, которых как говорили на его планете осталось очень мало. Ему выпал жребий быть «зверем» и теперь несколько «охотников» неслись где-то позади, улавливая его признаки и следы. Он по ходу бега всё более стал понимать, что жребий был подтасован, и на него уже начали точить зубы его же сверстники. А оттого что он якобы нарушил, какие негласные заповеди миров Скиплона. Но может, и подружка отчасти удружила ему в «охоте» за Синелицыми? Он вошёл в тот возраст, когда уже и не ребёнок, но ещё и не совершеннолетний, долженствующий отвечать за свои проступки. Законы мира были хоть и незримы, но очень жёстки. И теперь его надо было только загнать в «угол», и дальше его судьба наперёд будет предрешена. И он понимал, что заигрался с «пауком» и назад ничего уже не поворотишь. Недавно он застал свою нору всю перевёрнутую вверх дном, и что там хотели найти, ему было неясно!? Но вспомнил, как пытался сделать Кристалл, из материала энергетика Крицхона. Это было единственное, что могли искать. Но ведь он не столь дурён, чтобы прятать его в норе!? Может, что Мастилла стащила у Синелицого!? Она на такое способна, ибо у неё соображения вообще нету, зачем она это делает, и что потом будет!? Но больше всего его «убило» настояние Отца, -
– «Ты должен быть такой как все, пока ещё не вырос! Ты должен знать, что есть круг «своих», из которого нельзя выходить! У каждого круга есть свой Маджорр (Начальник, Хозяин) и свой Панграсс (Синелицый) и так было всегда, испокон веков! И так придумали не от прихоти, какой или дурости, а прошли целую долгую эволюцию ломок и ошибок! И из-за твоего каприза, могут пострадать и другие – невинные! Зачем ты убил чужого Маргаша!? У нас никто, никого, никогда не убивает, но есть, зато положения и похуже смерти! Это, чем ты увлёкся, - не детская игра! Это хуже, чем грехи взрослых! Не будь упрямцем, одумайся, хоть тебе придётся пройти теперь длинную чреду унижений и наказаний! Но законы, должны быть - святы! И тогда у тебя будут все шансы остаться в Каполло (уважаемая личность)! А когда вырастешь, ты сам поймёшь, что я прав и найдёшь себе более достойное применение! Ибо пойми, что даже те, кто называет себя у нас – Воинами, прошли в «своём кругу» детство, и теперь держат «свой круг Воинов»! И так будет всегда и неизменно! Я зол на тебя, и недоволен тобою, и ты должен прежде думать об этом!».