Волк Серый, гл. 1

Глава 1

     Старик, - сухой, белобородый, кряхтя, потянулся к кружке и отхлебнул студёной водицы из криницы, что била из каменистого ложа в конце левады.

     Откинувшись на жесткую подушку, он закрыл глаза и, его душа вновь окунулась в воспоминания… Ему виделось его последнее испытание, которое он должен был пройти перед тем, как принять от атамана новое имя. Словно живой предстал пред его внутренним взором дед Кондрат, высокий, кряжистый, с могучими руками, который готовил его ко всем тяготам казацкой жизни…

       Вот он сидит на крупе коня, крепко прижавшись к дедовой спине. А перед ними расстилается во всю свою необъятную ширь Дикое Поле, волнующееся под легким степным ветерком волнами седого ковыля, пропахшее сладким запахом чабреца и горьким - полыни. Ехали долго. Не останавливаясь. Солнце уже клонилось к закату, когда Орлик вброд преодолел узкую в этом месте речку Крынку, и дед, наконец, остановил коня у края глубокого оврага, густо поросшего терновниками. Из мрачного зева оврага тянуло сыростью и тленом.

     - Тут заночуем, - сказал дед Кондрат. – Вот это, внук, и есть Волчий Лог…
 
     Ваня легко спрыгнул с коня и потянулся всем телом - до хруста в костях, разминая затёкшие ноги. Ему было немного страшновато около оврага с таким жутким названием, но он старался перебороть в себе страх.
            
     - Диду, а огнище запалим? – спросил мальчик деда.
            
     - Не будем мы палить. Я дажить люльку и тютюн с собою не брал. Волк чует посторонний запах здалеку. Он не придет, коли запах огнища почует… Все, сынку, лягай спать. Тебе нелегкая ночь предстоит… А я покараулю, доки не заснешь…

      - Диду, а почему испытание волками? – спросил внук, усевшись на землю у ног коня. – Мы же убиваем волков, когда они нападают на коров и овец…

     Дед внимательно посмотрел на Ваню и бросил ему овечью шкуру.

     - Ты должен запомнить мои слова, внук! – серьезно сказал старик. - Волки посланы древними богами на землю, чтобы охранять степь! Если волки исчезнут, то степь не выживет. Если волки исчезнут, то души казаков тоже не попадут на Небо. Волк – дух Степи.

     - Но если волки - это духи степи, то почему же мы их бьём?

     - От же ж, неугомонный! – в сердцах промолвил дед. – Ладно, скажу… Когда волков слишком много, они уже не святые, они уже превращаются в бесов, в нечисть. А люди убивают нечисть, и это правильно. Если все коровы и лошади будут съедены нечистью, тогда и степь погибнет, и люди тоже не выживут. Ну, понял?

     Ваня, ушел в себя, пытаясь осмыслить слова, сказанные дедом.

     - Не понял! – наконец, сказал он. – Значит, волк – дух степи, послан Господом охранить Степь. Волк погибнет – степь погибнет. Но ежели волк сожрет лошадей и коров – степь тоже погибнет… Так почему же Господь не защищают этих красивых и мирных животных, а защищают кровожадных бесов - волков? Волки жестокие. Они ведь и человека запросто могут разорвать на куски…

     Старик вдруг так взглянул на внука, что Ване враз стал неуютно. Он осёкся: понял, что глубоко задел душу старика, но слово не воробей, - вылетело – не поймаешь…

     Дед уставился на казачка своими выцветшими на горячем степном солнце глазами и хрипло произнёс:

     - А разве трава не живая? А, внук?!  Степные травы – это ведь одна большая жизнь. А все наши маленькие жизни опираются на большую, и от этого зависит всё живое. Есть траву – это в степи ещё большее зло, чем питаться мясом. Ты жалеешь коров и лошадей, а траву тебе, значит, не жалко?! У той же косули четыре быстрые ноги, обычно она убегает, а догоняющий ее волк от усталости падает и харкают кровью. Лошади, косули, если их будет мучить жажда, могут убежать к реке и попить воды, а замёрзнут — поскачут на солнечный склон погреться. А трава? Хоть она и есть самая большая жизнь, но она же и самая хрупкая. Её корни малы, а слой почвы тонок. Растёт в земле, каждый может наступить на неё, съесть, обгрызть, вытоптать. Моча одной лошади может сжечь такой же большой участок травы, как она сама размером. Если трава растёт среди камней или на песке, там даже жалкого цветочка не распустится, не появится ни одного семени. В степи если и надо кого-то жалеть, так это траву. Если убить большую жизнь в степи, все малые жизни тоже погибнут! Лошади, коровы, овцы – вот бедствие для степи, поэтому они более страшны, чем волки.

     - Ох, диду, совсем ты меня запутал! – устало произнес Ваня…

     - Иван, - дед положил свою тяжёлую руку на плечо внука. - Волк для казацкого народа, живущего в Диком Поле, - это животное-предок, учитель, дух сражений и воинов. Судьбы волков, степи и казаков нельзя разделить! Тысячи лет волки хранили степь, а народы, что кочевали по степи, поклонялись волкам. Ты вот только подумай: волки же не люди, а понимают природные явления, разбираются в строении и складках местности, умеют выбрать время для нападения, хорошо знают и себя, и противника, смело кидаются в ночной бой, совершают стремительные броски, внезапные вылазки, да много еще чего, что и нам – казакам свойственно! А это о чём говорит?

     - О чём же, диду? – Ваня своим детским умом не мог охватить всего того, что говорил дед, но малец упорно слушал, стараясь достигнуть глубины дедовых рассуждений.

     - А о том, внук, что немало из своего военного искусства  казаки взяли от волков. Ежели вникнуть в суть действий волков, в их главные приемы, то ясно же будет, что опытные в воинской справе атаманы учат тому же, что умеют волки. Ну, к примеру, «хорошо знать и себя, и противника», «скорость и быстрота - самое важное в ведении боя», «застать противника врасплох», «нанести внезапный удар»… А ведь всё это -коронные приемы волков, именно то, чем они так хорошо владеют.

     - Так что же, диду, мозгов у волков больше, чем у людей? Я думал, что они могут только напролом идти иль заниматься мелкой кражей, - задрать несколько овец, ну, и тому подобное.

     - Я тебе уже растолковал, что они могут. Казаки-охотники - ученики волков, могут ли они быть глупыми? А вот, что касается ведения сражений, волки тут умнее людей. Это так! Охотиться, устраивать облавы, воевать - всему этому мы, казаки, научились у волков. А люди по сравнению с волками?.. Эх, внучек… Во все века, Ваня, люди, кормившиеся растительной снедью утрачивали охотничий хыст и становились пугливыми, словно косули. А это привело к тому, что они стали дичиной для более сильных племён. Ну, и нетути их более… А теперь, спи давай, неугомонный!

      Ваня улегся на прогретую летним солнцем землю, бросив под бока шкуру, подложил под щеку сложенные вместе ладошки, и мгновенно уснул, измученный дальней дорогой…

      Проснулся Ваня от леденящего душу звука. Звук проник ему прямо в мозг, возвестив приближение чего-то доселе неведомого, пугающего, рвущего ужасом каждую жилу…

      Мальчик резко привстал… Ни Деда ни Орлика рядом не было. Правая рука казачка уперлась в какой-то сверток из холстины. Он лихорадочно развернул его и обнаружил в свертке нож в мягких кожаных ножнах-пихвах и кремень с кресалом. «Как же так?! – подумал Ваня, - «Дед бросил меня здесь одного и даже не предупредил?!» 

      И вновь раздался этот душераздирающий звук. К нему присоединился еще один, еще, еще… Звук доносился с противоположной стороны оврага, но вскоре стал приближаться… И вдруг Ваня понял, что это волчий вой, изрыгаемый из десятка голодных волчьих глоток.

      Ваня будто закаменел, не в силах пошевелиться. Ужас сковал его члены, лишив разума и воли. Он сидел, уперев руки в землю, бросив нож и кресало, ибо знал, что не помогут они ему в борьбе с волчьей стаей. И эта обреченность, это немыслимое состояние, когда ты оставлен один на один со смертельной опасностью, и тебе не поможет никто, заставили его обратить свой взор в небеса, чтобы исполнить последнюю молитву.

     «Господи, Иисусе Христе! Сыне Божий! Помилуй и спаси мя грешного!»

     И вдруг он увидел, как над Чумацким шляхом поднялся звездный ветер, расшвыривая звезды как песчинки и закручивая их в хоровод. Из земли, в которую крепко упирались его руки, вдруг стала вливаться в тело неимоверная сила, наполняя все естество мальчика спокойной и твердой уверенностью. Он почувствовал, как звездное небо и степь сливаются воедино в его теле, и эта связь длилась долго, очень долго. Пока не проснулся Волк…

     Он поднял нож и встал на ноги. Подумав, что смешно воевать с ножом против волчьей стаи, сунул нож за крайку и приготовился. Он не знал, что будет делать при приближении волков, но в его юной душе зрела твердая уверенность, что волки его не тронут, обойдут стороной.  Что-то случилось с ним этой ночью, и это что-то переполнило его Силой…

     Чумацкий шлях в небе вдруг полыхнул зарницей, которая единожды вспыхнув, залила степь неяркими переливами бледно-серебристого мерцающего света. Громыхнул раскат грома, и Ваня увидел их… Волки вышли из-за пологого ската оврага. Они шли медленно, осторожно крались, как будто сами боялись мальчика…

     Ваня стоял неподвижно, ожидая приближения стаи. Он понял причину этого дикого, жуткого воя. Волки предчувствовали появление в степи Волка и шли изъявить покорность ему, изливая свой страх в песне смерти…И когда волки окружили его полукругом, Ваня вдруг высоко поднял голову в небо и… завыл. Это был победный вой. Это был гимн Господу, Степи и Небу, Разуму и Воле, Добру и Свету… Он понесся далеко по степи, всколыхнув ковыли! И их серебристо-голубые метелки, как сотни тысяч, миллионы казацких судеб волнами помчались к морю… И только восход солнца оборвал эту торжественную песнь Волка.

      Трое суток шёл Ваня домой. И стая неотступно следовала за ним по пятам. Дважды волки приносили ему дичь – сперва зайца, потом дрофу. Мальчик высекал кресалом огонь и запекал дичь, и эта пища поддерживала его силы в пути.

     К исходу третьего дня вдали показались крытые камышом крыши родного куреня, и Ваня остановился…

     Волки выжидательно смотрели на него, сверкая настороженными очами из - под крепких лбов.

     Ваня поднял голову и завыл. И волки, вторя ему, вдруг взвыли, торжествующе взлаивая, и оповещая степь о своей силе и могуществе во главе с Волком…

     Услышав торжествующий вой стаи, дед Кондрат, коему было тогда уже под восемьдесят, лихо вскочил на коня и помчался в степь. Он уже понял, что - свершилось! Что внук его пришел домой новым воем – характерником. Что Степь приобрела нового защитника, который пронесет казацкую славу через века!

     Через день Ваня вошел в воду Крынки на перекате у водопада.
 
      Вослед за ним шагнул кошевой атаман и, взяв мальчика за плечи, с головой окунул его в быстрые воды.
 
      - Смывается с тебя, отрок, детское имя, даденное отцом с матерью. Нарекаю тебя именем волка – Сирком. Имя сие в глубокой тайне до поры храни. Ибо дается тебе Сила для Добра с новым именем. Крестись, Сирко, и иди с Богом. Служи народу нашему казацкому!

     Стоящий поодаль суровый дед Кондрат, отвернулся и украдкой смахнул слезу из края глаза…
    
     Когда Иван, теперь уже Сирко, подошел к деду, тот имел свой прежний грозный вид. Он перекрестил лоб внука и протянул ему новенькую казачью шапку. Ах, что это была за шапка! Высокая, остроконечная, с мерлушковой околицей высотой с четверть, с суконным красным дном высотой в полтора четвертые на вате, с золотыми перекрестками, серебряной кистью на самом верху и крючком для кисти - пристегивать, чтобы не болталась на скаку.
    
     Ваня заглянул за околицу шапки, ожидая увидеть там подарок: он знал, что околица правила казаку за кисет или карман - туда он клал табак, огниво, люльку или рожок с табаком. Особливо люльку: только вытащит изо рта, - сразу и затыкает за околицу. Но дед ничего не положил туда…

     - Не ищи, внучок, гостинца! – хитро улыбнулся дед Кондрат. -  Шапка и есть тебе подарок, ибо как надел шапку, то и казак - это самая первая и главная одёжа казака! 


Продолжение следует -