Нина-бес

   Нина-бес, так её зовут с самого детства за шкодливость и озорство, лежит неподвижно в гробу, не в своей родной деревне Топорнино Ульяновской области, а в городе Ташкенте на улице Большевиков дом тридцать пять. Рядом стоят дочь Таня и родная сестра Антонина, которая приехала, чтобы забрать к себе осиротевшую племянницу. Тоня держит за руку девятилетнюю Таню, будто боится, что она убежит и не вернётся в дом, откуда уже не раз убегала от пьянства родителей.

   Но Таня вдруг поняла, что её бедам пришёл конец. И помог ей изменить свою маленькую беспокойную жизнь какой-то уксус. Взрослые говорят, что мама выпила уксус и умерла.
  "Мама пила всё подряд и ничего не случалось, только драки и крики, от которых Таня всегда убегала куда глаза глядят. Почему уксус помог ей уснуть?"- так думает Таня, стоя возле гроба.

   Тане вдруг захотелось обнять маму, потому что мама лежит трезвая. Когда мама трезвая возвращалась домой с работы, Таня бежала ей навстречу и обнимала её крепко-крепко. И мама обнимала доченьку. Но, если мама, распродав на бишагаче (базар) губнушки, тушь для ресниц, лак для ногтей и карандаши для век, шла по улице, шатаясь и нецензурно выражаясь, Таня бежала прочь от неё. Она бежала от дома, где непременно будет побоище. Отец будет бить мать. Отец бил мать чем попало, то сковородой, то черенком от лопаты, то ножом.
 
     Нож Таня помнит хорошо. Он врезался в память и в руку, оставив шрам на всю жизнь.
Тане было пять лет. Она мирно играла в песочнице. Папа на улице готовил плов.  Мама пришла пьяная, шатаясь из стороны в сторону, уронила кипящий казан. Отец ножом резал мясо и с ножом кинулся на жену. Она в этот момент не была для него человеком. Он видел в ней шевелящийся кусок мяса.

    Танюшка не помнит, как бросилась защищать мать, как схватилась за лезвие ножа маленькими ручонками. Кровь бурыми струйками побежала по руке, но Таня всё равно не чувствовала боли. Она только кричала:
- Не убивай маму!

   Отец бросил нож, подхватил дочку на руки, и бросился бежать в соседний дом к дяде Шакуру.
- Вай, вай, - запричитала буви (бабушка), засуетилась, обмыла и перевязала Тане руку.

    Дом дяди Шакура стал вторым домом для Тани. Бабушка заботилась о ней, как о своей родной внучке Мутабар. Только бабушка не признавала русских имён и звала Таню Шохыдой. Таня часто прибегала в этот дом от пьяных родителей. Отец не только бил мать, но и сам пил. Иногда их запои тянулись неделями. И Шохи приживалась у дяди Шакура.
- Ты моя Шохыда, Шохи - причитала буви.
 
   Когда буви умирала, Мутабар и Шохыде было доверено следить за её дыханием.
- Как только буви перестанет дышать, зовите нас -  наказали взрослые девочкам и кинули им циновки под топчаном бабушки.

- Пуф-пуф - издаёт звуки буви.
- Дышит? - со страхом спрашивает Мутабар.
  Таня привстала, посмотрела на губы буви.
- Дышит.
- Пуф-пуф - издаёт звуки бабушка.
  Вдруг, этот "пуф" стал длинным и оборвался.
- Пуф-пуффффф....
  Мутабар и Шохыда весело вскочили и побежали звать взрослых.
- Буви не дышит, буви не дышит.
- Всё кончилось - сказал дядя Шакур.

  А сейчас лежит и не дышит Танина мама.
- Всё кончилось - тихо сказала Таня.
- Да, успокоилась Нина-бес - повторила за девочкой Тоня и прикоснулась к своему стеклянному глазу.

 - Они такие разные- говорили соседи о сёстрах.
 Старшая Тоня спокойная, рассудительная, а Нинка-бес, верченная.  Тоне было пять лет, Нине-три. Тоня училась вырезать ножницами кружочки из бумаги. Нина вертелась рядом. Вертелась-вертелась, да и вырвала ножницы у Тони. Вырвала и стала махать ими в воздухе, выкрикивая, как мальчишки во дворе:
- Ки..жал, ки..жал!

- Это не кинжал, отдай ножницы. Мама, она у меня ножницы отняла.
- Нинка-бес, отдай сестре ножницы.
  Но было уже поздно. Тоня наклонилась, чтобы вырвать ножницы из рук Нины, и Нина ткнула ножницами ей в глаз.  Глаз спасти не удалось и прозвали с тех Тоню безжалостные дети "косулей". Так и росли две сестры Тоня-косуля и Нина-бес.
  Тоня тяжело вздохнула от своих воспоминаний.

  Вслед ей вздохнула душа Нины-бес. Покидая беспокойное тело, Нина вспомнила, как совсем девчонкой её отправили на войну в санитарный поезд, военный эшелон. Она помогала медсёстрам перевязывать раненных. Привезут бедолаг без рук, без ног. Нина обмывает раны, перевязывает, а у самой руки трясутся.
- Сядь, дочка, выпей - бывало, скажет ей врач - не так страшно будет.
 И Нина пила спирт и засыпала. А иначе не заснуть в вагоне среди стонущих и истекающих кровью бойцов. На одной из станций подошёл к ней узбек.
- Рихсив - представился он.
 И стал за Ниной ухаживать. Он работал на станции составителем поездов. Нину, которую все звали Ниной-бес, он звал Ниночкой. Сердце растаяло. И, выпив изрядную дозу спирта для храбрости, Нина уехала с ним в далёкий, неведомый Ташкент, где дули горячие и сухие ветра, где продолжала пить горькую свою жизнь Нина-бес, и где теперь нашла своё успокоение. Вспомнила это душа Нины-бес и улетела на небо, оставив внизу свою дочь Таню-Шохи и сестру Тоню-косулю, стоящих у гроба.




  Продолжение в рассказе "Тоня-косуля"